Мажор : На завод бы шел работать! - А. Таннер
Настина мама молча сверлила меня взглядом. Кажется, сейчас она искренне хотела высказать дочери все, что она думает о походах безалаберной юной дочери в общежитие к парням, которые только "об этом и думают", о ранней беременности и о том, что кто-то скоро "принесет в подоле"... Хотела она, наверное, добавить и то, что "в их время приличные девушки себе такое не позволяли". Однако, видимо, в моем присутствии она решила не закатывать скандалов. Тем более, что я наконец, набрав воздуха, решился твердо сказать:
- Здравствуйте. Я Эдик... Эдуард, друг Юрия и Насти. Мы просто отмечали Новый Год у нас в общежитии. Вы не беспокойтесь, пожалуйста, никто не обидел Вашу дочь. Мы просто общались. И я бы хотел с Вами поговорить.
Дама еще раз просканировала меня холодными рыбьими глазами и, сложив губы ниточкой, сказала с достоинством:
- Меня зовут Вилена Марковна. Что ж, проходите. Настя, а ты поставь пока чайку.
Ух ты! Даже за порог не вытолкали и в комнату позвали. Завтрак, конечно, вряд ли предложат, но хотя бы чаю нальют и рот дадут открыть. Вот что значат моя твердость и решительность. И правильно - сколько можно мямлей быть?
Вилена Марковна походкой императрицы прошагала в комнату и уселась на мягкую софу, указав мне рукой на жесткий деревянный стул. Я попытался было проигнорировать ее жест и плюхнулся в кресло, но она железным тоном сказала:
- Вам на стул!
Я подчинился. Кто ее знает, эту Вилену Марковну? Может, она после меня потом решит его хлоркой обработать?
- Итак, - начала она, глядя на меня хищным взором. - Кто Вы, молодой человек, и какие у Вас намерения относительно моей дочери?
- Мы встречаемся, - сказал я, почему-то перестав бояться. Может, к двадцати годам во мне наконец проснулась отцовская жесткость? - И я хотел бы продолжить с ней встречаться. Но не тайком, как мы делали до сего дня, а открыто. Я предполагал, что я Вам не очень симпатичен и хотелось бы узнать, почему.
Вилена Марковна усмехнулась.
- А ты не так-то прост, Эдик, - она вдруг перешла на "ты". - То есть намерения у тебя серьезные?
- Серьезные, - подтвердил я.
- И жениться хочешь?
Я помолчал, а потом ответил:
- Не прямо сейчас, конечно, но...
- А я так и думала! - хлопнула рукой по столу хозяйка дома. - Ай молодца! Думаешь хорошо пристроиться?
- Хорошо пристроиться где? - уточнил я, закипая. Ах вон оно что! В глазах Вилены Марковны - я - "лимита", горячо жаждущая получить постоянную московскую прописку и "отжать" отдельную комнату в их квартире.
- Да прямо тут, - рассмеялась мне в лицо Вилена Марковна. - В нашей двухкомнатной квартире, в которой мы сейчас живем втроем. Только знаешь, Эдик, прежде чем что-то получить, надо заработать. Ты сам-то откуда?
- Из села Среднее Девятово, что под Казанью, - с вызовом сказал я. - И что?
- И то! - хозяйка громко хлопнула рукой по столу. - Бери с той полки, до которой дотягиваешься.
- В смысле?
- В прямом. По тебе видно: мальчик ты старательный, работящий. Вот и поживи в общежитии, найди себе девушку попроще: штамповщицу на заводе или маляршу на стройке какую-нибудь. Вместе комнату в коммуналке получите. А там, глядишь, лет через десять, будет вам и постоянная московская прописка. Встанете в очередь на квартиру, скопите на кооперативный взнос, а там, может, и квартира будет.
- Я вообще не думал о Вашей квартире! - вскочил я. - И, если хотите, знать, двухкомнатная живопырка - это не предел мечтаний.
Я уже хотел было, не стесняясь в выражениях, рассказать этой наседке, которая квохчет над своей двадцатилетней дочерью и не дает ей дышать, какая квартира была когда-то у меня, но вовремя осекся. Откуда у парня-лимитчика квартира в столице? Тем более - в каком-то "Сити"... Нет там сейчас ничего.
По правде говоря, и у мажора Антона никакой квартиры нет. Ни квартиры, ни машины, ни даже телефона. Мне и на носки-то в мои двадцать давал деньги отец. И это на его деньги я водил девушек в кино, кафе и клубы. Так что, скрепя сердце, пришлось признать, что в словах Настиной мамы была своя сермяжная правда.
- Хватит! - вдруг раздался жесткий голос.
Мы оба обернулись. В дверях стояла Настя.
- Хватит, мама! - сказала она.
- Что? - изумилась Вилена Марковна. - Настя, да как ты смеешь...
- Смею! - рубанула юная дочь. Я обратил внимание, что в минуты ярости у нее прорезывался голос матери.
- У тебя, мамочка, память короткая! - продолжала Настя, сложив руки на груди. - Забыла, как ты сама с хутора в Москву рванула? С одним чемоданом и мешком картошки. У подружек туфли стреляла, чтобы на свидания ходить. Дед с бабушкой, папины родители, тебя на порог не пускали. Зачем академику такая невестка? Но вы с папой поженились, несмотря ни на что, и стали тем, кем стали. И он станет. Дайте только время. Эдик, пойдем!
- Иди, - безнадежно махнула рукой мать, поняв, что дочь не переспорить. - Иди куда хочешь. Есть захочешь - придешь.
Однако Настя не вернулась домой - ни в этот день, ни спустя неделю, ни даже через месяц. Характер у нее оказался - будь здоров! Юрик, ее брат, узнав о случившемся, подсуетился, и за пару бутс, которые он подогнал внуку комендантши общежития, Насте выдали койко-место в одной комнате с ее подружкой Юлей.
- Вот так пере... пере...пере...трубации, - старательно выговорил Толик заплетающимся языком после нескольких бокалов вина, которым мы вчетвером весело отмечали Настино новоселье. - Настя-то наша прямо бой... бой-девка!
- Пертрубации, балда, - шутливо хлопнула его по носу Юля. - Умник...
Глава 19. Тайна Мэла
- Тетя Люся-то наша еще в больничке, не знаешь? - спросил я Деньку, когда мы ждали своей очереди у телефонного автомата после смены. Настроение у меня было просто отличное: сегодня на заводе всем выдавали зарплату. Как любили пошутить заводчане, "сегодня мы работали за деньги".
Товарищ жил в одном доме с несчастной женщиной, пострадавшей от нападения таинственного налетчика. Мать Деньки по-соседски дружила с тетей Люсей: дамы заходили друг к дружке попить чайку и обсудить последние новости, приглядывали за кошками, когда хозяева уезжали
