Две жизни комэска Семенова - Корецкий Данил Аркадьевич
И выглядели они утром, как не отступая от прямой, словно удар штыка, правды опытного солдата Молчуна: будто яйцеголовые после рукопашной — кругом одни битые яйца… То есть, по мнению Молчуна, нарушение режима и разные думки-задумки на пользу ученому люду явно не пошли!
* * *Ровно в девять тридцать, после сытного и вкусного завтрака, Молчун усадил научную группу в микроавтобус «мерседес» — на вид тот же самый и с похожей потёртостью на левом углу переднего бампера, но с другими номерами — и в сопровождении двух машин охраны они выехали из посёлка.
— Зовут меня, если отбросить привлекающую ненужное внимание экзотику, Григорий Степанович. Я назначен непосредственным руководителем проекта по безопасности и технико-организационным вопросам, — объявил Молчун, располагаясь на переднем сидении возле водителя. — Эти вопросы часто переплетаются, о чем неподготовленные люди даже не подозревают. По всем вопросам ко мне. А я уже при необходимости выйду на нашего Куратора — товарища Мельника Семена Игоревича. Сейчас на месте осмотритесь, определитесь, чего не хватает — и подробный список — рукописный и в единственном экземпляре, положите вот в эту папку под названием «Амальгама». Запомните?
— Запомнить-то запомним, но почему «Амальгама», можно полюбопытствовать?
Ивлиев сначала решил, что Григорий Степанович не станет отвечать: слишком долгим было молчание, оправдывающее прозвище, — но ответ всё-таки последовал.
— А почему нет? Слово запоминающееся.
— Действительно, — согласился Коваленко. — И моя первая научная работа была связана с амальгированием железистых руд.
— Вот вы и нашли логику, мой ученый друг, — кивнул Григорий Степанович. — Кстати, телефоны оставлять в жилом поселке, все записи делать в опечатанных блокнотах, регистрировать и сдавать в спецбиблиотеку.
Ученые переглянулись. Запахло неведомыми им запахами боевой химии. Или чего-то другого, но боевого.
— Институт закрыт двадцать лет назад, — продолжил Молчун. — Оборудование, естественно, давно вывезено, но мы быстро завезем новое. Дело на контроле, так что проволочек не будет.
Основной корпус Института представлял из себя пятиэтажное кирпичное здание в виде буквы «П». По довольно просторной и огороженной высоким забором территории, заросшей тут и там бурьяном, заваленной специфическим промышленным хламом — разнообразной тарой, катушками кабелей и проводов, какими-то бочками, кучками спекшегося шлака — поодиночке и небольшими группами, ходили энергичные деловитые мужчины: останавливались, что-то фотографировали, что-то записывали в свои смартфоны и планшеты. Заметив Молчуна, сопровождающего команду Ивлиева, приветственно махали ему рукой. Молчун махал в ответ или сдержанно кивал.
— Кто это? — спросил Мамыкин.
— Наши люди, — ответил Молчун. — Составляют общий план реставрации и модернизации объекта. С чего начнём осмотр?
— Давайте с энергоблока, — предложил Ивлиев и, не говоря ни слова, Молчун развернулся на девяносто градусов и, забросив руки за спину, упруго зашагал вдоль растрескавшегося фасада.
Энергоблок — дизельная электростанция в подземном бункере — встретил их слегка припылённым, но без малейших следов коррозии, оборудованием. Рычаги и переключатели, по современным меркам слишком массивные, изготовленные без малейшей претензии хоть на какой-то дизайн, срабатывали с первого нажатия.
Подойдя к диспетчерскому пульту, Ивлиев осторожно коснулся большой красной кнопки — прикрученная справа от кнопки табличка «Общий пуск» не оставляла сомнений относительно её назначения. Пробежав пальцами по обрамляющему кнопку металлическому кольцу, он вопросительно посмотрел на Молчуна.
— Запускали, — ответил тот на вопросительный взгляд Ивлиева. — Работает.
В глубине помещения выстроились в ряд три дизель-генератора.
— Мощность каждого шестнадцать киловатт, — Молчун с явным удовольствием похлопал по металлической стенке крайнего блока.
Ученые переглянулись.
— Сорок восемь в сумме. Маловато, — покачал головой Дроздов и уткнулся в свой блокнот.
Брови Молчуна удивленно приподнялись.
— Маловато? У вас в лаборатории было десять.
— Поэтому приходилось витализацию проводить по ночам, — заметил Ивлиев. — И не забывайте, с кем мы работали — кошки, собаки… а тут… К тому же, мощность поля, необходимого для успешной витализации, напрямую зависит от сроков наступления биологической смерти. Объект, прекративший белковое существование давно, потребует значительно больше энергии, чем только что… перешедший в состояние информационного поля…
— Так. Сколько? — прервал Ивлиева Григорий Степанович таким тоном, будто они торговались о цене в большой сделке, которая для самого Молчуна была совершенно доступной.
Дроздов протянул Молчуну свой спецблокнот с устрашающей лиловой печатью.
— Я тут накидал… приблизительно…
— Навоз на поля накидывают! — Молчун заглянул, и брови его поднялись ещё выше.
— Может, вам тут ГЭС построить?
Ивлиев оживился:
— А это можно? Тогда можно говорить о стабильном эффекте… Хорошо бы что-то типа атомного реактора…
Молчун глянул на яйцеголовых с каким-то новым выражением.
— Можно-то можно: снять со списанного подводного ракетоносца — всего и делов! Только давайте на первых порах обойдемся без этого. На первых порах… Понимаете, почему?
— Понимаем, вначале надо результат показать, — кивнул Ивлиев. — Но все же желательно… крайне желательно отдельную трёхфазную высоковольтную электролинию от ближайшей распределительной станции. И, разумеется, систему накопителей энергии с дублирующей сетью питания соответствующей мощности.
Дроздов уже что-то высчитывал, неловко царапая шариковой ручкой по бумаге, стоявший рядом Мамыкин подсказывал коллеге детали.
— Ладно, — махнул рукой Григорий Степанович. — Пойдем дальше. Выберем помещение для основной лаборатории.
Они поднялись по бетонным ступеням и, перейдя по коротенькой галерее с разбитыми стёклами, вошли в административный корпус. Здесь они снова спустились под землю, Молчун толкал тяжеленные герметизированные двери, и они переходили из одного изолированного помещения в другое, как будто действительно проходили по отсекам атомного подводного крейсера. Долго выбирать не пришлось.
— Эта подходит, — заявил Ивлиев в первой же просторной комнате. — Здесь и начнем работу. Вот то, что нам понадобится.
Он передал Молчуну спецблокнот Дроздова.
— Определились, — Григорий Степанович потёр ладони. — Стало быть, ваши коллеги с моими помощниками завтра начнут готовить оборудование, а мы с вами, Сергей Дмитриевич, отправимся за останками легендарного командира эскадрона «Беспощадный» Ивана Семенова.
Пришла очередь Ивлиева удивляться.
— Как? Уже? Прямо завтра?!
— Ну, а чего время терять? — ответил Молчун. — С марша и в бой, нормально. Семенов бы одобрил. Я, кстати, читал его донесения, служебные записки, видел боевые карты с разметкой да и донесения секретных информаторов изучил… Скажу вам так, ребятушки мои — очень толковый был командир. Да и человек железный — из которых гвозди хотели делать. Я бы с ним и сегодня на задание вышел!
* * *Ивлиева поразили две вещи, и первой была сама организация неожиданной командировки. Утром с военного аэродрома, они вылетели специальным бортом, через два часа приземлились в Красногорске, на дальней полосе, где перегрузились в огромный вертолет «Ми-26», не очень благозвучно, но достаточно точно называемый в войсках «летающей коровой» за размеры и объем грузового отсека. В данный момент в нем располагались два знакомых черных «Гелендвагена» и не менее знакомые подчиненные Григория Степановича, одетые в рабочую одежду простых сельских тружеников, точнее так, как эту одежду представляли те, кто их в эту командировку готовил. Еще через час они приземлились в поле, на специально расчищенной площадке, в двух километрах от населенного пункта, который являлся конечной целью их маршрута и стал второй вещью, поразившей научного руководителя витализаторов.
