Постовой - Путилов Роман Феликсович
– Да я понял уже, командир, не поминай лихом.
Глава двадцать девять. Ложь во спасение
Октябрь одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года
Старая сука, моя соседка, опять испортила мне прекрасный вечер выходного дня. Часов в десять вечера, когда ничего не предвещало даже малейших неприятностей, она стала дубасить в стену, с криком, что у меня играет слишком громкая музыка. А мы всего лишь с моей однокурсницей готовили контрольные по общей части уголовного права. Взбесившись от отсутствия реакции с моей стороны, старая перечница прибежала к двери и стала ломиться в нее. Пришлось открывать дверь и громким словом и угрожающими жестами успокаивать старушку. Естественно, творческий вечер был сорван, ограничившись только учебой. Барышня попила кофею и сообщила, что у нее пропало настроение, и обстановка не способствует более тесным тактильным контактам.
В результате я, прихватив за компанию Демона, отправился провожать девушку до ее дома, благо жила она в трех остановках от меня. Всю обратную дорогу я, не на шутку разозленный, обдумывал план мести. Планы были прекрасны и вполне осуществимы, мои криминальные таланты и фантазии сбоя не давали. Единственная закавыка была в пункте, куда спрятать трупы. С соседской шавкой проблем не было, я даже местечко присмотрел, где она могла упокоиться. Сам бы там лежал с удовольствием, мне не жалко. Но вот Алла Никитична была женщиной крупной, с тайным сокрытием ее тела могли возникнуть трудности.
От дурных мыслей разболелась голова, и, промаявшись полтора часа в постели без сна, я понял, что таблетка от головной боли меня совсем не спасает, вышел на балкон подышать свежим ночным воздухом. Пенсионерский двор был тих и печален, свет горел только в нескольких окошках, зато в половине квартир вспыхивали сиреневые отсветы телевизионных экранов. Интересно, что показывают в час ночи такое популярное среди местного народонаселения – «Рабыню Изауру» или «Санта-Барбару»? Последний сериал был для меня терра-инкогнито. Единственное, что я знал о нем, это то, что на протяжении сотни серий там в коме постоянно находился таинственный Сиси. Нагулявшийся Демон счастливо дрых, почти полностью взобравшись своей тушкой на мой матрас, взвизгивая и подергивая лапами в своем беспокойном сне. Я дышал свежим осенним воздухом, оперевшись на металлические перила балкона. Серое низкое небо, темные плотные тучи закрыли звезды, дождя еще не было, в воздухе висела лишь легкая водяная взвесь, которая приносила моему раскаленному лбу некоторое облегчение.
Демон внезапно вскочил, вопросительно и тревожно взлаяв, но, учуяв меня на балконе, прибежал ко мне и встал рядом, положив на перила мощные передние лапы и тяжелую голову. Глядеть на пустую улицу псу быстро надоело, романтики ночного неба он не понимал. Бросив на меня жалобный взгляд, но поняв, что кормить голодную собачечку в ближайшее время не будут, Демон тяжело вздохнул и ушел в квартиру, поближе к мягкому хозяйскому матрасу. Постепенно головная боль отступала, и меня охватило странное умиротворение. Я даже был готов простить соседку, при условии, что ближайшие две недели я не увижу ни ее, ни ее псину.
Внезапно я понял, что рядом со мной кто-то есть. Негромкое шуршание раздавалось слева, я пригляделся и увидел, что из-за балконного ограждения высовывается голова соседской болонки. Заметив меня, мелкая тварь зарычала и оскалила зубы. Решение пришло мгновенно – сейчас ты за все поплатишься, старая дрянь. Я схватил недопсину за пасть и, не дав ей даже тявкнуть, перетащил этот кусок шерсти на свою сторону балкона, после чего, плотно зафиксировав дергающийся в моих руках комок шерсти, вернулся в свою квартиру, плотно прикрыв балконную дверь.
Утро для меня началось рано. Ровно в шесть часов утра в предрассветном сумраке в подъезде раздались крики. Я вынырнул из мутного сна, попытался снова заснуть, но пронзительные вопли соседки, казалось, проникали прямо в мозг. Я со стариковским кряхтением встал и, подтянув трусы, вышел на балкон. Старая хрычовка, собрав вокруг себя небольшую толпу таких же, почтенных матрон, бегала кругами перед подъездом, дико вопя и тыкая руками в сторону кровавых пятен, разметавшихся сочными брызгами на темно-сером асфальте прямо под ее балконом. Старуха бесновалась внизу, привлекая сочувствующих или просто разбуженных из нашего и соседнего дома еще минут пятнадцать, затем устало упала на лавочку, закрыла лицо руками и горько заплакала.
– Пойдем, Демон, пришел наш выход. Да, гулять, гулять! – Я потряс поводком, и пес, с интересом наблюдающий за бедламом во дворе через ограждение балкона, в мгновение ока подскочил к входной двери и заплясал перед ней в безумном танце странствующего дервиша, молотя по стенам хвостом и гремя поводком.
Выйдя на улицу, я прибрал поводок покороче и двинулся к бестолково гомонящей толпе, которая, увидев нас с Демоном, красивых, безмолвно раздалась перед нами. Я двинулся к опавшей бесформенной грудой на спинку лавочки женщине.
Услышав цокот когтей Демона по асфальту, женщина подняла голову и с ненавистью посмотрела на меня. Я не дал ей начать с новой силой выкрикивать безумные обвинения в мой адрес, после которых мне было бы очень сложно разговаривать с ней спокойным тоном:
– Здравствуйте, Алла Никитична. Что у вас случилось?
Чувствовалось, что демоны рвались из сердца моей соседки, чтобы при сбежавшихся со всей округи бабках высказать все, что клокотало и кипело в ее душе с момента нашего знакомства. Но старушка смогла усмирить своих гостей из преисподней и ответила более-менее связно:
– Никочка моя пропала, вечером была дома, а утром только это! – Рука ее ткнула в темные пятна на асфальте: – Можешь радоваться, скоро и меня не станет, уйду вслед за своей девочкой.
Мы с Демоном наклонились к пятну и стали старательно его изучать. Так как припадать носом к самому асфальту, как сделал мой четвероногий друг, мне было невместно, то пришлось сунуть палец в темно-бурое месиво. Высокое собрание вокруг благоговейно молчало. Лишь изредка в задних рядах возникали дискуссии на тему, справится ли милиция в моем лице и лице Демона с вызовом судьбы или, как всегда, обгадится.
– А вы с дворником разговаривали? Он что-нибудь видел? – я посмотрел на соседку.
– Ничего он не видел! Я его в пять часов утра видела, он сказал, что вышел за пять минут до меня. – Алла Никитична безнадежно взмахнула рукой.
– Я не думаю, что это кровь Ники. Тут пахнет печенкой, говяжьей. Вряд ли собачку разорвало на куски от падения с высоты так, что из нее выпала печень. Да и следы бы были другие, – сделал я экспертное заключение под восхищенный вздох толпы. – Она, скорее всего, упала на кусты, которые смягчили падение, и от испуга где-то спряталась. А кто здесь уронил печенку, непонятно. Может быть, ее кто-то нашел и подманивал печенью? – я вопросительно посмотрел на пенсионерку.
– Никочка печень не любит, – отрицательно помотала та головой.
– Ну, может, кто с испуга кусок выронил, когда ему на голову собака спрыгнула? Давайте мы с Демоном попробуем взять след. У вас есть какая-нибудь вещь Ники?
– Конечно, есть.
– Принесите ее, и мы попробуем.
Через пять минут обнадеженная пенсионерка появилась на балконе, тряся какой-то игрушкой:
– Подойдет?
– Кидайте сюда.
Алла Никитична с сомнением посмотрела вниз.
– Кидайте. Сейчас люди поедут на работу, все следы затопчут.
– Кидай, Алка, что кобенишься. Тебе человек сказал – кидай быстрее, – загомонили снизу свидетели и очевидцы. У них тоже были намечены дела на утро, но и узнать, чем закончатся поиски шавки Аллы Никитичны, тоже очень хотелось.
Моя соседка решилась и неловко сбросила нечто, чуть не попав в балкон седьмого этажа, но обошлось. Погрызенная с одного бока, облезлая резиновая уточка весело подскочила от поверхности дороги и отлетела к моим ногам.
– Демон, ищи, нюхай! – я сунул игрушку под нос удивленному псу: – Ищи Нику.
