Художник Кошмаров - Владислав Андреевич Бобков
Открытие возможности направлять эмоции в момент рисования и в целом более полное понимание своей магии, толкнуло меня на продолжение экспериментов с созданием живых созданий. Правда, сначала я вновь нарисовал арбалет, пускай и без рычага, от чего мне, пыжась, пришлось взводить его руками.
Как образец я решил выбрать какое-нибудь максимально слабое и безобидное существо, дабы если что-то пойдет не так, я хотя бы сумел отбиться.
Выбор остановился на обычном кроте. Мало того, что тварюшка должна была быть слепой, так она ещё медленно ползала и была неловкой.
Невольно я отметил, что черная краска используется куда активнее других. Надо будет в следующих рисунках и остальных краски тоже использовать.
Рисуя, я вкладывал всё своё желание и намерение о ненападении, буквально впечатывая свои мысли в краску, желая получить безопасное существо.
Дабы животное не поранилось, я расположил новый «мольберт» практически у самой земли, именно поэтому вывалившийся крот плюхнулся на траву максимально мягко.
Я внимательно следил за тем, как животное слепо нюхает воздух, поводя остроносой мордочкой во все стороны.
Следующим шагом была проверка его агрессивности. Слабый тычок палкой никак его не насторожил и почти не привлек внимания.
Я вздохнул от того, что должен был сделать.
Протянув руку и готовясь немедленно её отдернуть, я осторожно погладил его шерсть, чем мгновенно привлёк внимание животного, повернувшееся ко мне всем телом.
Однако даже так никакой атаки не последовало… пока глаза крота не вспыхнули слабым фиолетовым светом, от чего я чуть было не прихлопнул его топором.
Замахнувшись, я подозрительно ждал, когда упадёт второй «ботинок», и это случилось.
По краям моего зрения появилось легкое марево, но оно было таким слабым, что по началу я его почти и не заметил.
В итоге ни крот, ни я не двигались, пока я наконец не понял, что эта тварь пытается сделать.
— Вот какие значит у тебя силы, — фыркнул я, позабавившись. — Не можешь убить меня напрямую, но про пакости речи не шло, не так ли?
Оказалось, что слепой мерзавец, как и ромашка, тоже получил от моей силы подарок. В его случае, он мог слепить тех, на кого направлял свою силу. Но из-за кардинальной разницы в нашей мощи, его слепота лишь чуть-чуть поколебала моё зрение.
Очередной «бонк» топором и крот отправился туда, откуда пришёл.
Тем не менее нельзя было сказать, что последний эксперимент был полным провалом.
Я все же сумел прописать в инстинктах этой твари ненападение. Правда, она всё равно нашла лазейку и хоть и не нападала прямо, но могла использовать на мне не смертельную силу.
То есть, если я хотел чувствовать себя в полной безопасности, то при рисовании мне следовало заложить целый свод недвусмысленных приказов моим творениям, дабы они не пытались пустить меня на котлету.
Проблема была в том, что очень сложно держать столько разных мыслей в голове, так ещё и работать.
Таким образом, я остановился лишь на нескольких самых важных приказах, вроде запрета вредить прямо или косвенно и использовании на мне своих способностей.
Последним приказом я добавил подчинение, но у меня были сомнения, что этот приказ сработает, как мне хотелось бы.
Вторым, или третьим, если считать Безымянную, живым существом я решил нарисовать… Бэмби.
Ещё в далеком детстве на кассете я засматривался мультиком про одного одинокого олененка. Правда я всегда выключал на моменте с пожаром, не желая видеть творившийся там ужас.
Так почему бы не нарисовать столь знакомый образ?
Глядя на то, как нетвердой походкой из картины выбирается мультяшный олененок, я не мог удержаться от улыбки.
В кои-то веки моя сила создала что-то прекрасное и доброе…
«Треск!» — с застывшим лицом я смотрел, как миленькая шкурка олененка хлюпает и расползается на части, чтобы сквозь прорехи плоти медленно, но неотвратимо выползают склизкие щупальца и острые клинки.
Нижняя челюсть Бэмби треснула на две части, разошедшиеся в разные стороны и задрожавшие, словно хелицеры насекомого. Из некоторых суставов вырвались острые шипы, сделав его облик ещё более отталкивающим.
Длинные клинки из спины поднялись над «Бэмби» и хищно покачивались, готовые кромсать плоть и крушить кости.
«Оленёнок» шумно сопел своими изуродованными ноздрями, а внутри него что-то еле слышно булькало.
Единственным, что остались неизменными, были голубые глаза, столь чуждо выглядящие на морде стоящего кошмара.
Мой арбалет точно смотрел прямо на монстра, но в этом не было необходимости, так как я его отлично чувствовал. Порожденное мной чудовище хоть и безумно этого хотело, но не могло на меня напасть.
— Иди вон туда, — отдал я команду и с трепетом смотрел, как тварь покорно поцокала ровно в то место, куда я указал топором. Арбалет я предусмотрительно ни на секунду не отводил прочь. — Ударь по этому ство…
«Вжик!» — не успел я договорить, как верхняя часть ствола бамбука медленно сползла с идеального среза и воткнулась в землю.
— Спрячь оружие и включи маскировку. — не особо надеясь отдал приказ я, после чего завороженно смотрел, как лишние конечности из фильма ужасов без всяких следов вновь погружаются в плоть, а вставшая на место шерстка скрывает всё так, будто ничего и не было.
Теперь передо мной вновь стоял всё тот же миленький олененок. Вот только меня сейчас совсем не тянуло его погладить…
Длинные ресницы Бэмби на фоне огромных глаз невинно взмахнули вверх-вниз, от чего меня ощутимо перекосило. И я готов был поклясться, но увидел мерзкую ухмылку на морде этого оленя-ксеноморфа.
«Памятка для самого себя. Постараться ограничить и возможность наносить психологические атаки. Ведь готов поспорить на что угодно, эта тварь сейчас надо мною издевается!»
Глава 19
Столь ошеломительное достижение со стихийными артефактами и «приручением» зверушек стало огромным толчком для моего дальнейшего успеха.
Видя успешное исполнение своих планов и воплощение мыслей, я с куда большей уверенностью ринулся в освоение выданных мне способностей.
Каждый день я выдвигался к своей тренировочной бамбуковой роще, всегда имеющей вдосталь "мишеней". Там же меня ждал и Бэмби, за жизненными показателями которого я постоянно присматривал.
Взрывающийся, лопающийся и ломающийся бамбук оказался отличным удобрением для его же собратьев, быстро начинающих расти на месте погибших ростков.
А направление тренировки было великое множество.
Те же огненные пластины были мной ещё сильнее доработаны, когда я догадался изображать не один, а сразу несколько огоньков, причем в
