СССР: вернуться в детство 4 - Владимир Олегович Войлошников
— Мы предупреждали вас о недопустимости антикоммунистической деятельности? — надменно спросил вожак. — Всякая капиталистическая инициатива будет беспощадно уничтожена! Бей буржуев!
Уборщица взвизгнула и бросилась в глубину подсобки. Продавец Толя качнулся за ней — и правильно сделал, чтоб его достать, надо было сперва витрину с кассетами разворотить. Стёкла полетели во все стороны.
Двое у дверей нетерпеливо топтались, явно желая присоединиться к веселью, и конечно же, не заметили, как высокий мальчишка выдернул у ближайшего дубинку и от души зарядил ею ему же в солнечное сплетение. Второму, начавшему удивлённо поворачиваться, досталось в основание носа. Ещё троих Вовка вырубил, точечными ударами той же дубинки. Тупо подошёл сзади, примерился. Те в таком угаре были, даже не видели друг друга. Двое уж через прилавок полезли, кассетщика бить.
К чести мужика из инструментов, когда до него дошло, что какой-то шкет методично выключает бойцов, он тоже сунулся товарища спасать. Выхватил, между прочим, кастетом по брови. Кровища…
Драка частично сместилась во внутренние коридоры. Мужики орут. Женщины визжат. Стекло скрежещет. С улицы в дверь начали долбиться. Внутри такой грохот и рёв стоял, что многочисленные суровые крики: «Откройте, милиция!» — никто и не услышал. Потом бабка, стратегически зажавшаяся в углу, перескочила через скрюченных «комиссаров» и засов отодвинула.
Помещение сразу наполнилось людьми в форме — экипажа два, наверное, приехало или даже три. Откуда-то из внутренних помещений выскочила растрёпанная директорша и закричала задыхающимся от возмущения голосом:
— Я вам говорила, что нас убить угрожали! А вы?! «Факта преступления не-ет»!..
— Разберёмся! — сурово ответил дядька с капитанскими погонами, и кожаных начали грузить в бобики.
Тем временем Вова, выпавший из поля зрения товарищей милиционеров, аккуратно вытер ручку своей дубинки о штору, аккуратно, не брякая, положил её на пол, взял меня за руку и вывел на улицу. Если взрослых попросили остаться как свидетелей, то на нас никто и внимания-то особого не обратил. Камер тут тоже пока нет, глядишь, кассетщик нас не выдаст.
Мы отошли от входа прогулочным неторопливым шагом и почти сразу свернули на боковую улицу, где к тополю был пристёгнут наш велосипед.
— Куда едем? — поинтересовалась я, когда Вова решительно порулил в противоположную от дома сторону.
— К нашему «журналисту номер два».
— Тащмайора имеешь в виду?
— Его. Поговорить надо.
С ПРОЛЕТАРСКОЙ СТОЙКОСТЬЮ
Именно так встретил наш кагэбэшный куратор наше сообщение о том, что мы ввязались в разборку несостоявшейся коммунистической банды с начинающими бизнесменами.
— У нас при Горбаче подобные тоже появлялись, — предупредили мы. — Под видом социальной справедливости громили предпринимателей. Да даже просто бабушек, которые излишки лука-редиски за копейки продавали. На рыночки влетали, столики опрокидывали, топтали всё.
— Как налётчики, — веско подкинул Вовка.
— И что? — кисло поинтересовался Сергей Сергеич.
— Да ничего, — Вова пожал плечами. — Пока наши реформаторы мямлили, до этих дошла идея безнаказанности. Вы что думаете, банды девяностых на пустом месте выросли? Пожалуйста, опыт кошмарения граждан получен, и ничего им за это не было — они же типа за коммунизм.
Я вспомнила чудеса девяностых и передёрнулась.
— Нельзя позволять кому бы то ни было брать на себя карательные функции. Это — исключительная прерогатива государства. Иначе получите боевые бригады таких вот… детей Юрия Деточкина. Когда они глотки друг другу за сферы влияния грызть начнут, не до смеха станет.
Да вы просто представьте себе, что будет, если каждый направо-налево самосуд чинить начнёт по своему разумению? А если не суд? Если просто «у тебя есть, а у меня нет, и мне за это обидно настолько, что я тебя линчевать готов»?
Жутковатая картинка получается.
Хотя историю с погромом музыкального магазина нигде не публиковали, слухи неизбежно просочились. Дело пытались замять, но не смогли. Потом пытались переквалифицировать в хулиганство. Потом кто-то куда-то написал, приехал проверяющий из Москвы. Вожак банды оказался сыном то ли прокурора, то ли генерала. Скандал вышел страшный. Папа попытался сына выгородить, но приезжий проверяющий был сильно зол, так что полетел и папа.
А пока шло разбирательство, случилось два обстоятельства. Первое — прошёл знаменательный пленум, определивший действия в отношении несогласных с линией партии. Второе — троим из пяти семнадцатилетних налётчиков стукнуло по восемнадцать (а троим уже было), так что шестеро фигурантов отправились спецавиарейсом — севера поднимать, на двадцать лет, а двое, которым как бы повезло по возрасту, временно отъехали в «политическую» колонию для несовершеннолетних, с перспективой в скором будущем отбыть на поселения вслед за старшими соратниками. Ну и, естественно, с пятном на всю биографию. Хотя, кто их знает, может, они там на стройках коммунизма перекуются и в перспективе ещё сильно выступят? Всякое бывает.
Эту историю Вова из тащмайора потихоньку выжал. То ли тот уставши был, то ли установки особой не было дело в тайне держать, но рассказал всё, пусть и без особых подробностей.
И вот вся эта опупея едва-едва закончилась к середине июня. Не успело всё успокоиться — на тебе, очередные деятели. И чего им спокойно не сидится?
На этот раз мы всё узнали из первых рук. Сергей Сергеич лично припылил и сообщил, что в городе прошло уже три стихийных митинга комсомольских активистов — выступают против «опиума для народа» (религии, то есть). Ведут себя бо́рзо. Требуют ограничить верующих в правах и прочую хрень.
Вовка хмыкнул и первым делом ввернул популярную в своё время присказку, что лучше бы эти придурки вместо митинга на петтинг пошли. Тащмайор уточнил по поводу петтинга, информацию принял с каменным лицом, прям-таки стоически, но видно, что загрузился страшно, прям в себя ушёл. Сидит, задумчивый такой, и тут Вова говорит:
— Не верю я в стихийные митинги, хоть убейте. Мы в своё время столько насмотрелись, как это устраивалось. Ищите, кому выгодно раскачать лодку.
— Тем более, что в нашем прошлом будущем таких чрезмерно активных ячеек в Иркутске не было, а тут полезли. С другой стороны, в прошлый раз запустили всяких сектантов, вполне возможно, что через них действовали. А теперь сект нет — через коммунистический экстремизм заходят.
Кагэбэшник сразу про петтинг забыл и на нас уставился.
— Я бы на амеров поставил, — сказал Вова.
— Или на бритишей, — согласилась я. — Те ещё гниды. Или уж тупо на глобалистов, тем всё равно, они против всех государств. Но лучше бы найти, кто качает, пока это не выросло ни во что большее.
— Группы риска надо пасти, — добавил Вова. — Среди молодёжи. Мажоров. И мамкиных пирожочков.
Тащмайор прошёлся по комнате туда-сюда, сел за стол. Блокнот не доставал (думаю, он нас и так постоянно пишет,
