Зеркало души (СИ) - Лазарева Элеонора

У дверей аудитории, где уже сидели первые "мученики", топталась небольшая группа желающих "идти на плаху". Одни быстро листали тетради, выискивая нужный материал, другие бормотали что-то под нос, третьи хихикали, заглядывая в щель приоткрытой двери. Там за столом, гранитным монументом сидел «серый кардинал» и стояла гробовая тишина. Пока никто не отвечал.

Я приблизилась к ребятам и кивнула на двери:

— Кто сдал?

Они посмотрели на меня, как на умалишенную и отрицательно помотали головами. Я присоединилась к тем, кто приник в щели. Мне тоже дали возможность полюбоваться на «гордый профиль» препода. Тут услышали его голос, точно клекот какой-то птицы — он потребовал начать сдавать, то есть "идти на дыбу". Первой вышла Маша.

— Я так и знала! — Прошептала я с досадой. — Везде её вперед толкают. Бедная Маша!

Она уверенно ответила на билет и вышла сияющая:

— Сдала! Пять!

— Кто бы спорил! — хихикнула я и потащила её к подоконнику.

Там она обстоятельно рассказала, как и что и он опять требует тетради с лекциями.

— Будто не насмотрелся при зачете! — забухтела я, вынимая её из портфеля.

— Ты счас иди, не жди очереди! — говорила она с жаром. — Он устанет слушать муру, что будут нести они, — кивнула на толпу, — а тебе надо их опередить. Давай-давай! — Уже толкала она меня к двери, из которой уже вышла еще одна, с кислой миной.

— Удовлетворительно. — сказала она и сплюнула. — Гадина!

Я замерла, вздохнула и толкнула двери. Как взяла билет, как потом отвечала, право не запомнила. Только смотрела в серые, будто выцветшие глаза старика и сравнивала его с моим генералом, и это сравнение было не в пользу того, кто сидел напротив. Он тоже пристально рассматривал мое лицо. Я ждала его вердикт и мелко тряслась. Он же помолчал и сказал так тихо, я едва расслышала:

— Если вы мне сейчас ответите еще на один вопрос, то я поставлю вам «отлично». Или «хорошо» прямо сейчас, без вопроса.

Я смотрела на него и не понимала, о чем это он. Какое «отлично»! Давай свое «хорошо» и я побежала!

Он пожал плечами и со вздохом! поставил отметку. Схватив зачетный лист, я бросилась к дверям, даже не прихватила тетрадь со стола, к которой он так и не прикоснулся. Он вернул меня, окрикнув, и подал…с улыбкой! Во, как! Сегодня у меня сплошные удивления!

Когда я выскочила из аудитории, то ко мне бросились все с Машей во главе.

— Ну? — вырвала она у меня из рук листок. — Сколько?

— Хорошо! — улыбалась я улыбкой полусумасшедшей.

— Везет! — вздохнул кто-то, и все остальные оттянулись к «двери в преисподнюю».

Так я сдала свой первый и самый муторный экзамен в этом мире. Потом все покатилось ровно. Второй — по языку сдала на «отлично», с латинским отзачетилась, по языкознанию получила пять. А в общем, мои дела были неплохими — хвостов не было, пересдача одна и успешная, в зачетке пятерки и одна четверка. Я шла четвертой по баллам на всём курсе. Так что была просто уверена, что с моими данными буду нормальной студенткой.

Но тут случился провал! И еще какой! Надо было участвовать в заплыве по физподготовке. Даже не в заплыве, а в соревновании между курсами!

— Вот это я попала! — воскликнула я, когда меня вызвали на бюро комсомола курса и вручили проходной билет в бассейн ЦСК.

— Там ты ознакомишься с ребятами и самим бассейном. Поговоришь с тренерами и вперед. Не подведи!

Я не смогла и слова сказать, так была ошеломлена:

— Здравствуй, бабуся, я твой дедуся! Не могла же им сказать, что все мои личные достижения — это заплыв старушек под бдительным оком тренера в моем мире!

— Если у меня второй разряд по плаванью, так и тот юношеский и к тому же я выступала за школу всего два раза. — Жаловалась я Маше. — Что делать? Они же сказали, чтобы я не подвела. А мне каково? Я и думать забыла! Мелькала мысль вначале записаться в бассейн, но она ушла. А здесь я плавала всего раз и то в озере! — Убивалась я, на плече у подруги.

Она слушала и улыбалась.

— У тебя все получится, Валюша! — гладила она мою руку. — Надо верить в себя, а мы будем верить тебе! И болеть за тебя!

В общем, то соревнование я запорола. В групповом заплыве пришла четвертой, а по баллам так от хвоста всех участников — десятой. Всего было около пятидесяти претендентов на почетное первое место. Так что, мои надежды начали таять, а с ними и настроение. И как раз перед новым годом и приездом наших любимых мужчин!

Что делать? Чем я буду хвастать?

Правда, еще были впереди пару зачетов до окончания сессии, но уже после праздника. Они почти ничего не решали.

Мои нервы были на пределе.

Глава 25

Наши мужчины преподнесли нам подарок — явились перед самым праздником. Оба ввалились в квартиру с елкой, с чемоданами и баулами, с корзинами, где были упакованы фрукты и разные яства. Они были в снегу, так как ехали в кузове грузовика, и веселые. Мы обнимались и даже целовались, пока генерал не прогнал нас, чтоб не заболели от ворвавшегося вместе с ними холода.

Зима уже давала о себе знать. Мои тонкие ботиночки и пальто, хоть и зимнее, но продувало, и я одевалась как капуста, поддевая на себя всё, что можно было надеть и потом снять в институте. Варежки и шарф мне связала Глаша, а вот ноги мерзли, и я даже хлюпала носом. Она возмущалась, что бегаю такая, и обещала рассказать все хозяину, как только тот вернется.

— Уж он тебя пожурит обязательно! — качала она головой, видя, как я растираю пальцы ног, снимая тонкие ботиночки.

Я не могла купить себе что-то теплое, так как не было денег, а у Глаши брать отказывалась. Да некогда мне было шастать по магазинам в поиске обуви. Тем более что ходить по улице почти не приходилось. Так немного добежать до метро, а там недалеко и ВУЗ. Иногда, правда, ехали до общаги, особенно в последнее время перед экзаменами, чтобы позаниматься вместе и тогда приходилось стоять на остановке. А там как обычно — толпа таких же страждущих. Так что мерзла, что и говорить.

Пока мы помогали им раздеться, пока разносили по местам вещи, генерал успел переодеться и пришел в столовую, где мы накрыли стол к ужину. Не было Глашиных пирогов и моего торта, который я хотела испечь к их приезду, но все равно было чем закусить и что выпить.

Я с улыбкой, внимательно рассматривала генерала и видела, что тот похудел и осунулся, что иногда, при ходьбе слегка подтягивает левую ногу и хмурится. А глаза и взгляд были прежними — внимательными и ласковыми. И тут я поняла, как соскучилась, как только услышала его тихий бархатный голос, когда он поднял тост за благополучную встречу.

— Я бы сказал за благополучный итог. И хочу сказать вам, дорогие женщины, простите, девушки, что мы были сильны только вашими молитвами и нашим желанием поскорее увидеться с вами.

Он поднял бокал и пригубил, поставил и прищурился, оглядывая нас и наше ликование по этому поводу. На лице его читалась радость, и улыбка не сходила с уст.

Я любовалась им, и мои глаза без конца искали его глаза. Мне так хотелось увидеть в них любовь и страсть ко мне, что за это долгое время он не забыл меня, и никого у него не было: никто не обнимал, не прижимался к его телу и не целовал его губы. Тот легкий поцелуй при входе я уже не помнила, потому что все погрузились в суматоху и бестолковость. Сам их приезд был как дар небес, как явление Христа народу! И такое же теперь настроение — вздернутое, еле удержимое желание броситься ему на шею и целовать…целовать!

Я нервно хихикала, когда они рассказывали про свою командировку, стараясь обрисовать те дни с юмором, но как-то не получалось, или мне так казалось. Наконец мои нервы не выдержали, и я сорвалась с места и побежала в ванную, чтобы немного прийти в себя. Смочив руку холодной водой и умыв лицо, взглянула в зеркало, и мне показалось, что там мелькнул мой прежний образ седой старушки. Я с ужасом пригляделась, но там было юное личико Валентины.