Андрей Посняков - Демоны крови
— Да ясно где, — пожал плечами Роман. — На острове, в клинике… на карантине. Нас с детдома увезли в срочном порядке. Медсестра сказала, чтоб быстро… Нам даже руки связали, чтоб по пути не убегли, правда! Но мы попытались…
Ах медсестра…
— А вот и не знаете вы ни фига! — прищурившись, важно заявил Коля. — Мы не просто на острове, мы — в буржуазной Эстонии! Зуб даю!
Побегушники снова переглянулись:
— Да ла-а-адно!
— Вот вам и ладно! Выпустят вас в пятницу — куда пойдете?
— Так это… в детдом обратно, там, вообще, не так уж и плохо, прикольно даже. Правда, директор ну до чего ж душный… все разными придирками докапывается — это не так, то не этак… Да и кровь у всех взяли — анализы.
— Ну, это понятно — раз эпидемия…
— Да какая эпидемия, Колян? Это б и по телику, и по радио триста раз бы сказали… а ведь молчат что-то!
— Так, может, и не молчат. Радио-то здесь нету!
— Ну вообще-то — да, — Рома махнул рукой. — Нету.
— К себе, в детский дом, говорите? — оглянувшись, продолжал Колька. — Так вас пограничники и пустили! А если и пустят… ой…
Он снова осекся, испуганно обернувшись на Ратникова.
— Вы, ребята, не беспокойтесь, — быстро произнес тот. — Вернуться домой я вам помогу.
— Правда?!
— Только сначала вы мне кое в чем помогите.
— Да не вопрос! Что делать-то, дядя Миша?
Ратников огляделся по сторонам и, понизив голос, продолжил:
— Вы всех знаете, кто в клинике этой лежит?
— Да откуда? — нервно хохотнул Игорь. — Нас же из палаты не выпускают. Еду приносят, туалет — в номере. Вот только дня три назад… бросили на дрова. Так и то — за счастье! Охраняют строго — карантин ведь.
— Девчонки какие-то в соседней палате лежат, — негромко перебил Колька.
— Да какие на фиг девчонки?!
— Это вы ничего не видите. Вроде как и не от мира сего. А я вот все примечаю!
— Ой, приметливый ты наш!
— Тихо, парни! — цыкнул Михаил. — Говори, Коля.
— Так я и говорю, — подросток пожал плечами. — Две девки там… Было четыре — двоих в ту пятницу выпустили.
— Это ж откуда такие сведения? — улыбнулся Миша.
— Вы спали, а я видел в окно — на прогулку их выпускали или еще куда, они к дубу старому шли — ну, куда всякие талисманы вешают, на счастье — пережиток, в общем. Медсестра их и вела… а потом, я видел — они молились! Эстонки, видать.
— Ага, эстонки… Чего ж нас-то не разбудил?
— Да уж вас добудишься! Как-то ночью санитары дверь запереть забыли, я и хотел рвануть да вас прихватить…
— Ну, и чего не прихватил?
— Так не добудился! Да и замок закрыли — видать, вспомнили.
Со двора вдруг раздался какой-то крик, ругань… Парни вздрогнули.
— Наверное, Матиас, охранник, — вслух предположил Колька. — Пошли-ка… А то больше и вообще во двор не выпустят. Ой, как бы он не принюхался.
— Да не очкуй, учует, — негромко хохотнул Роман. — Матиас сам смолит, как заводская труба.
Черт! Быстро ушли парни! Слишком уж быстро, Ратников просто не успел ничего конкретного им предложить, да и не было у него пока никаких планов — слишком уж спонтанной оказалась эта встреча. Миша лишь помахал вслед ребятам рукой:
— Пока! Надеюсь, еще увидимся.
— Конечно, увидимся, — на ходу обернулся Игорь. — Думаю, мы тут до самой выписки провозимся, ну, короче, до пятницы — куча-то вон большая!
До пятницы… До этого времени нужно срочно что-то придумать, как-то использовать этих парней, себе и им же на пользу. Михаил неожиданно усмехнулся: ишь ты, придумали — карантин! Эпидемия!
Над головой, по светло-синему небу безмятежно плыли белые кучерявые облака, подсвеченные золотистыми лучами вечернего солнца. Рядом, в кустах, сладко пели птицы — малиновка или соловей, прямо под ногами бурно росли васильки и ромашки, пахло пряной травою и сеном. Эх, хорошо! Кабы не знать — где…
Выждав минут пять, молодой человек осторожно выглянул из-за сарая — у дровяной кучи остался один круглоголовый Колька, сноровисто докладывающий поленницу.
— Дядя Миша! — он сразу заметил Ратникова, словно бы специально ждал.
— А остальные где? — подойдя ближе, справился Михаил. — Что, ушли уже?
— Да, их в палату загнали. Меня вот оставили — дрова в поленницу доложить. Вдруг — дождь?
— Да вроде не похоже на дождь-то! — Миша, прищурившись, посмотрел в небо.
— Так это сейчас не похоже. А ночью? Ветер, вон, опять же, поднялся… Дядя Миша!
— Да?
— Мне с вами поговорить надо. Серьезно поговорить.
Ратников пожал плечами:
— Ну, давай там, в тенечке, присядем.
В тенечке — это за сараем, так, чтоб не отсвечивать в окна.
— Сейчас, только дрова доложу… я быстро!
И в самом деле парнишка управлялся со своим делом недолго, видать, к труду был привычный. Впрочем, несколько поленьев так оставил валяться, чтоб, ежели что, сказать — вот, мол, немного устал, притомился, присел в тенек отдохнуть… а потом — все и закончить.
— Ну? — Ратников строго посмотрел на подростка. — Выкладывай, что ты там хотел?
— Дядя Миша… — с мольбой в голосе воскликнул Колька. — Мне ведь нельзя обратно. Это я так только перед этими… хорохорился, мол — сбежим на ту сторону и все дела… А там что? Мне ж не поверят! Скажут — раз с той стороны, значит — завербованный, непременно так и подумают, у нас парторг знаете какой липкий? Да еще политрук погранцовский… и еще из органов полно людей. А у меня ведь тятенька не погиб, соврал я… — Мальчишка опустил глаза. — В лагере он — «Указ о колосках» слышали?
— От седьмого августа тридцать второго года, — кивнув, заученно повторил Михаил, когда-то сдававший тему сталинских репрессий — кстати, с третьего раза, и не потому, что не знал, просто препод был зверь. — Приравнивает мелкое хищение государственной и колхозной собственности к крупному. Десять лет, кажется?
— Да. Столько тятеньке и впаяли — говорят, еще легко отделался. Потому — вернусь я, не поверят, точно! Мамку в лагерь, меня — в детдом для детей врагов народа… а то и расстреляют, запросто!
— По возрасту под расстрел подходишь, — кивнул Михаил. — С двенадцати лет ведь высшая мера…
— То-то и оно, что с двенадцати… А мне — шестнадцать уже, да и происхождение — из поповских.
— И происхождение у тебя не очень…
— Так о чем я и толкую! Нельзя мне туда. Вы бы, дядя Миша, мне здесь помогли, а? Чтоб только не в «лагерь для лодырей», а? И не в батраки… лучше б в город, при мастерской какой… я ж к технике во какой тянучий! Сызмальства у МТС крутился, только гнали меня… из-за батьки.
Ратников снова усмехнулся:
— Так здесь ведь тоже не сахар! Сам же сказал — «лагеря для лодырей», тюрьмы, нищета кругом беспросветная! Люди бегут массами — на корабль иностранный матросом — за великое счастье считают!
— Да знаю я все, дядя Миша! Только сами видите, нельзя мне обратно никак. Вернусь — точно мамку посадят, сестер-братишек — по детским домам. А здесь… может, как-нибудь приживусь. Только бы в городе лучше, а?
— А почему ты именно меня обо всем этом просишь? — поинтересовался, наконец, Михаил.
— Так кого же? — в карих глазах паренька вновь мелькнула надежда. — Доктор со мной не разговаривает, санитары-медсестры тоже, об охранниках я и не говорю. Матиас — так тот только приказы отдает… А вы… Я ж вижу! Вон какой костюм на вас… туфли…
И в самом деле, еще третьего дня, с легкой руки Лаатса, Ратников сменил больничную пижаму на добротную пиджачную пару приятного светло-серого цвета. Модный, с большими лацканами, пиджачок пришелся как раз впору, лишь брюки, на Мишин взгляд, были чуть широки и коротковаты… впрочем, в это время все именно так и носили. Именно так… А еще под костюм имелись две сорочки, несколько пар носков и белые парусиновые туфли — вообще, писк здешней моды. Немудрено, что хлопец принял Ратникова за лицо, несомненно, наделенное властью.
— А еще я как-то раз вас в окно видел. Вы с доктором по парку гуляли.
— Да, — Михаил кивнул. — Было дело. А теперь — давай-ка конкретно! Чем ты мне можешь помочь?
— А всем! — радостно откликнулся парень. — Знаете, эти двое, Игорек с Ромиком, ужас как подозрительны! Потолковать бы с ними как следует — много чего рассказали бы. И так-то как примутся меж собою гутарить — ни одного словеса не поймешь, хоть вроде и по-русски… Очень подозрительные парни! Их ведь могли и специально с той стороны забросить.
— Ладно с парнями, — Ратников посмотрел вдаль. — Что насчет «мерседеса» скажешь? Появляется тут иногда такой… красно-белый.
— А, красно-белый… Какс на нем ездит. Юстас Какс, так его зовут, я слышал. И должность знаю — курьер. А больше ничего не знаю, но могу проследить, вызнать.
— Хорошо, — кивнул Михаил. — Теперь о девчонках. Что за девчонки? Подробнее!
— Об этих тоже пока мало знаю, — подросток сглотнул слюну. — Двоих выписали, две остались. Но с этими проще — мы с одной, Верка зовут, перестукиваемся сквозь стенку. Ну, азбука Морзе, знаете?
