Звездная Кровь. Изгой VIII - Алексей Юрьевич Елисеев
Он лежал бледный и худой под этим безжалостным светом, и обрубки его ног, заканчивающиеся чуть ниже колен аккуратными, давно зажившими культями, казались чудовищной, нелепой ошибкой природы, злой шуткой какого-то подзаборного демиурга.
Нас было четверо в этой стерильной коробке, плывущей сквозь вечные сумерки. Я стоял рядом со столом, прокручивая в голове план по десятому разу. Рядом со мной замерли мои ассистентки: Лис, воплощение холодного разума, и молчаливая Ами, чья воля была прочнее любого металла. И, наконец, он — наш пациент, доверивший свою судьбу в мои руки без тени сомнения, без лишних слов и театральных кривляний.
— Готов, Локи? — голос Лис был тих, но прорезал тишину, как лазерный резак.
Она склонилась над Локи, и её тень упала на его измождённое лицо. Она обворожительно ему улыбнулась.
В её тонких пальцах был зажат невзрачный, узловатый корешок, до странности похожий на мумифицированную кисть человеческой руки. Руна-Предмет Ведьмин корень — мощнейшее природное обезболивающее, способное унести сознание в такие дали, что… Моё почтение.
Локи криво усмехнулся. Во взгляде его не было и тени страха, лишь бесконечная усталость, смешанная с последней, отчаянной надеждой.
— Я родился готовым, девочка, — прохрипел он. — Давай сюда эту свою гадость. Хуже, чем быть обрубком, всё равно уже не будет.
Он взял корень и, не колеблясь, сунул в рот, начав медленно его пережёвывать. Терпкий землистый запах, словно из раскопанной могилы, поплыл по каюте. Я видел, как постепенно напряжение покидает его тело, как разглаживаются морщины на лбу. Уголки губ его дрогнули и поползли вверх, застывая в блаженной, почти детской улыбке. Через пару минут он уже спал, унесённый в мир без боли и сожалений.
— Наркоз действует, — констатировала Лис, бросив взгляд на монитор, показывающий ровную линию его пульса. — Можем начинать. Но я всё ещё считаю, что это чистое безумие, Кир.
Её взгляд метнулся в угол каюты, где стояла небольшая, но прочная клетка.
— Это волкер. Его биология может быть несовместима с человеческой на фундаментальном уровне. Она и несовместима. Это точно. Мы рискуем запустить неконтролируемый некроз тканей или такую аутоиммунную реакцию, которую можем не остановить.
В клетке, сжавшись в комок, сидел зверь. Чор поймал его живым прошлой ночью по моему заказу. Внешне он походил на помесь шакала и дикой собаки. Рыжая клочковатая шерсть, непропорционально огромные, как локаторы, уши, улавливающие любой шорох, и длинные тонкие лапы, созданные для бесшумного бега по каменистой пустыне. Он не рычал, не скалился, не бился о прутья. Он просто смотрел на нас умными, полными первобытного, нечеловеческого ужаса глазами. И, признаться, мне было откровенно жаль эту тварь. Она должна была умереть, чтобы другой смог ходить. Такова была цена, и я, не колеблясь, был готов её заплатить. Цена за чудо всегда высока, и почти всегда платится чужой кровью.
— Мы это уже обсуждали, — ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — У меня есть серебряное Исцеление. Оно способно регенерировать ткани на клеточном уровне. В крайнем случае, я смогу стабилизировать его состояние и остановить операцию. Мы должны попробовать.
Ами, до этого молча стоявшая у стола с инструментами, кивнула.
— Мы не ставим бесчеловечные эксперименты, Лис. Мы возвращаем нашему товарищу ноги. Делаем его полноценной боевой единицей и возвращаем к нормальной жизни.
Её поддержка была мне не особо нужна, но получить её было очень приятно. Я сделал глубокий вдох, отгоняя сомнения и жалость. Время пошло.
— Лис, следи за показателями. Ами, будешь подавать образцы. Начали.
Я подошёл к клетке. Зверь вжался в дальний угол, заскулил тонко, жалобно. Я активировал Руну Плоти. Я не знал точно, что я делаю, действовал по наитию, по какому-то внутреннему чутью, которое вело меня с тех пор, как стал Восходящим.
Я просунул руки сквозь прутья. Зверь забился, зарычал, но я был быстрее. Свечение усилилось. Ткани волкера под моими руками начали меняться, пошли рябью, словно отражение в воде. Это было похоже на работу гончара, только вместо глины у меня была живая плоть. Я не отсекал, не резал, а отделял. Отделял саму концепцию «мышц», «сухожилий», «сосудов», «костей», «нервной ткани» от тела зверя, сохраняя их структуру, их жизненную силу, их биологическую матрицу.
Волкер забился в агонии. Это был не вой и не рык, а пронзительный, полный невыносимой боли визг, от которого закладывало уши. Его тело начало содрогаться в конвульсиях, а туловище уже оплывало.
— Извини, извини, извини… — шептал дикой твари я.
Я работал быстро, отсекая лишнее, формируя из хаоса плоти и костей то, что мне было нужно.
— Ами, — скомандовал я, не оборачиваясь.
Я услышал короткий, свистящий взмах. Визг оборвался.
Я подошёл к операционному столу. Это было самое противоестественное, что я когда-либо делал.
— Лис, готовь стабилизаторы, — бросил я, склоняясь над Локи.
Свершив первое, противоестественное действо, я приступил ко второму. Я использовал Руну Материи. То, что ещё мгновение назад было обезображенным трупом волкера в клетке, вдруг потекло, распалось на первоэлементы, но не так, как можно было бы ожидать — не кровавым месивом, не зловонной грудой мяса и костей. Нет, процесс был чист и почти стерилен, словно на анатомическом столе невидимого гения. Мышечные волокна, красные и упругие, сами собой отделились от белых костей; сухожилия, перламутровые и крепкие, свернулись в аккуратные мотки; кровеносные сосуды, от толстых артерий до тончайших капилляров, сплелись в алую, трепещущую сеть. И всё это — кости, мышцы, нервы, сосуды — повисло в воздухе, в мерцающем серебром облаке Звёздной Крови, послушное моей воле.
Лис ахнула, прижав ладонь ко рту. Даже она, видевшая немало чудес и ужасов, не была готова к такому зрелищу. А для меня только сейчас началась самая сложная, самая ответственная часть этого предприятия. Перед моим внутренним взором, в окне мнемоинтерфейса вокса, висела подробнейшая трёхмерная схема человеческой ноги — со всеми её косточками, мышцами и нервными окончаниями. В этот миг я перестал быть Киром, воином, лекарем и Восходячщим. Я стал скульптором, ваятелем, работающим с самым сложным и неблагодарным материалом во вселенной — с самой жизнью.
Силой двух Рун серебряного ранга, Плоти и Материи, я начал перекраивать кости волкера. Тонкие и хрупкие, они наливались силой,
