Последний ранг. Том 3 - Анна Кондакова
Рядом, на операционном столе, лежало старое механическое тело Семёна — тот самый неуклюжий стальной увалень, «Неудачная версия» из Музея будущего, первый и единственный мехо-голем, который умел смеяться, да ещё таким заразительным смехом, дёргаясь и побрякивая всем своим несовершенным телом.
Вскрытая черепная коробка старого образца ясно говорила о том, что мозг Семёна оттуда вынули и перенесли в более современную модель «человека». Практически идеальную.
— Он пока адаптируется, — сообщил профессор. — Ему сложнее, чем мне. Он был ослаблен и не подготовлен.
Я повернулся к профессору.
У меня возник резонный вопрос.
— Если мозг Семёна в этого мехо-голема внедряли вы, то кто же внедрял ваш мозг?
— Отличный вопрос, голубчик, — отозвался Троекуров. — Меня оперировал Семён. Он тоже алхимик Пути Прагма, если вы забыли. Не самый лучший, но всё же. К тому же, я всё подготовил для процедуры, а ему оставалось только вынуть мой мозг и сделать так, чтобы он не выпал у него из рук.
— М-м, — мыкнул я, оставляя мнение при себе.
На самом деле, как бы я ни восхищался Троекуровым, порой он пугал меня своей безалаберностью и надеждой на легендарный русский авось.
— И как долго Соломон-один будет адаптироваться? — спросил я.
Троекуров сделал быстрые вычисления в уме и выдал результат:
— Через семьдесят два часа пятнадцать минут и двадцать три секунды… двадцать две… двадцать одну…
— Ясно, — кивнул я. — Значит, через трое суток.
— Через трое суток, пятнадцать минут и девятнадцать секунд… восемнадцать… семнадцать… — педантично поправил меня профессор.
— Да, я понял.
— Однако, скажу вам одну вещь! — вдруг добавил Троекуров, его глаза мигнули светом, отражая любопытство и азарт. — Мне нужно провести соответствующие тесты, прежде чем внедрять технологию в массы и презентовать её высшему руководству страны.
— Так проводите, — ответил я.
— Не всё так просто, голубчик. Мне нужен полигон для тестирования. Максимально опасный, чтобы доработать механизмы защиты от тёмного эфира.
Я сощурился.
— Максимально опасный?
— Да, — подтвердил Троекуров. — Настолько опасный, чтобы полноценно испытать новое изобретение.
Он указал на самого себя, а потом — и на неподвижного Семёна в кресле.
— Что ж, — кивнул я. — Могу предоставить вам максимально опасный полигон, если хотите. Нео-сторона сойдёт?
Реакция последовала вполне человеческая.
— Это лучший и опаснейший полигон из всех возможных! — объявил Троекуров, после чего ещё и добавил: — Я вами восхищён, сукин вы сын!
— Спасибо, Соломон-два, — улыбнулся я. — Вы мне льстите.
Мехо-голем поднял палец.
— И ещё кое-что. В моей памяти сохранился отрывок из разговора с пророчицей по имени Эсфирь. Однажды она сказала мне, что мои изобретения поразят весь мир, по обе его стороны. И что я буду путешествовать по Нео-стороне, сделаю открытия. Что я буду счастлив. Но для этого нужно быть смелым. Из этого следует вопрос…
Он вдруг задумался.
Я ожидал от него вопросы в духе «Можно ли вообще доверять предсказаниям маленькой пророчицы?» или «Зачем быть счастливым, если ты мехо-голем?», но Троекуров озадачился другим.
— Скажите, Алексей, являюсь ли я смелым? Как вы считаете?
Я опять улыбнулся.
— Вы позволили своему не слишком умелому внуку вынуть мозг из вашего черепа. Думаю, вопросом о собственной смелости вы можете не задаваться. Ответ очевиден. Хотя я бы назвал это немного иначе. «Безумие и отвага» бы лучше подошло.
В глазах профессора снова мелькнул свет.
— Теперь и вы мне льстите. Ну что ж. Тогда осталось наметить день, когда я начну обретать счастье.
Он сказал это совершенно серьёзно.
Процесс «обретения счастья» для него теперь был вполне определённым. Что-то, похожее на сбор грибов или накопление социального рейтинга.
Я глянул на Семёна в кресле и мысленно прикинул, сколько у меня уйдёт времени на закрытие оставшихся червоточин, а также на подготовку.
— Встретимся через два месяца, здесь же. Надеюсь, Соломон-один будет уже адаптирован. Пока его место в моём отделе займёт другой продавец.
— Договорились, — ответил Троекуров. — Жду вас через два месяца. Как раз после зимних каникул, которые будут омрачены мыслями об апокалипсисе.
Забавно, что слова «апокалипсис», «счастье» и «спасение» он произносил одинаковым тоном, будто не видел в них различий.
— Тогда подготовьтесь основательно, миссия будет тяжёлой. — Я направился к выходу и уже у двери добавил: — И не забудьте сменить пароль, профессор. Он слишком лёгкий.
* * *
В начале зимы Российская Империя закрыла все червоточины на своей территории.
Она стала первым государством Палео-стороны, которое это сделало. Страна больше не скрывала, чем занимались её военные последние полгода, и кто был их главным оружием против мутантов и червоточин.
Газеты, радио, телевидение — обо мне трубили из каждого утюга.
Магия одного-единственного сидарха отныне стояла на страже безопасности страны, и народ начал всё чаще вспоминать о былых временах, когда Путь Сидарха, то есть Духа, еще не был запретным.
Вспоминали и про Коэд-Дина, и про его родителей, и про его потомков. Но больше всего славы досталось Алексею Бринеру — реабилитированному парню с княжеским титулом.
То есть мне.
Однако мало кто знал, что червоточины я закрываю не просто так, а забираю оттуда источники чистого эфира.
Эта тайна была известна лишь избранным.
Теперь у меня хранилось двести восемьдесят шесть источников из пятисот, а заодно имелся девятый ранг сидарха. Набрав огромный объём чистого эфира для повышения силы за последние недели, я легко распечатал новые способности.
Мне не нужно было их осваивать и изучать.
Я уже владел ими.
В своё время мне пришлось потратить на их освоение несколько лет, но сейчас всё происходило намного быстрее. За один-два дня с помощью медитаций и грамотного распределения силы в теле мне удавалось раскрыть старые навыки. В те моменты я был искренне благодарен себе прошлому за эти знания.
Но кое-чего мне всё же не хватало.
Распечатав девятый ранг сидарха, я остался на прежнем уровне гладиатора, а ведь у меня теперь имелось преимущество по сравнению с прошлым мной. Надо было только подтянуть силы Пути Динамис.
Мне, конечно, предлагали лучших мастеров военных академий. Они действительно были хороши, но позанимавшись с ними несколько раз, я решил, что надо бы обратиться к другому учителю.
Назавтра же я отправился в Академию Семи Путей. Причем, сделал это один, без
