Олегархат районного масштаба (СИ) - Номен Квинтус
— Мы их временно отложим, но про них все же забывать пока не станем, для них я другое применение уже придумала. Старикову, конечно, орден я постараюсь выбить, да и всю его группу всяко не обделю, а вот с вами у меня разговор другой будет. То есть не с вами, вы, я гляжу, просто взяли готовые кнопки…
— Но других-то нет!
— Есть другие… значит так, выбирай, кто сейчас полетит в Приозерный: там программаторы контроллеров как раз на других кнопках делаются… то есть прямо сейчас полетит, сразу по выходу из квартиры. А вы бегом в первый отдел, забирайте там схему контроллера этой кнопки и садитесь сочинять контроллер клавиатуры, на которой будет уже… сколько тут, двадцать кнопок? Вот на двадцать кнопок контроллер и разрабатывайте. В однокристальном исполнении, и я буду очень рада, если вы уложитесь в два квадратных миллиметра кристалла. А теперь главное: нам очень скоро потребуются сотни тысяч таких калькуляторов… нет, не таких, конечно, уберите от меня это убожество. Калькулятор должен поместиться к футляр размером в семь на пятнадцать сантиметров, в крайнем случае восемь на пятнадцать, и толщиной не свыше двух сантиметров. И он просто обязан быть еще и красивым! Пошлите кого-нибудь в Строгановку, что ли, найдите там кого-то с приличным художественным вкусом, пусть внешний вид прибора вам специалист придумает такой, чтобы его было просто в руки брать приятно. Учтите: мы не в наши войска их будем поставлять, в буржуям продавать! Так что если художники придумают не один вариант, а, скажем, десяток, то выберите лучшие и запускайте их в работу: притворимся, что у нас разные производители люто друг с другом конкурируют.
— Это зачем?
— Конкурируют и друг другу цены на рынке сбивают, так мы создадим впечатление, что поставки в буржуйские страны пойдут по минимальным ценам. Кстати, а кто-нибудь хотя бы примерно прикинул, почем это чудище у вас получается?
— Прикинули. Если… когда индикаторы будут серийно выпускаться, то вся машинка в сборе получится примерно за двести пятьдесят рублей, это без аккумулятора и, конечно, без корпуса. А корпус, да и клавиатуру тоже, мы пока посчитать не можем, их же вообще еще нет.
— Пока и не нужно корпус с клавиатурой считать, мне просто порядок величины прикинуть. И получается вполне приемлемо. Вы, ребята, уж постарайтесь как можно быстрее выдать коммерческий продукт, годный для поставок буржуям.
— Свет, а почему ты сейчас только о буржуях говоришь? Думаешь, советским людям такие калькуляторы не нужны будут?
— Советские люди пока перебьются. Но не потому, что они недостойны, а потому, что сейчас этими калькуляторами дешевыми мы будем в зародыше убивать американскую полупроводниковую промышленность — а ее нужно убивать, пока она маленькая, то есть как можно скорее. И мы должны направить на эту войну — а это, мои дорогие, именно настоящая, хотя и технологическая, война и есть — все силы и все ресурсы страны. А так как на этом фронте почти все ресурсы тут у меня в комнате и собрались… Ладно, вон там, в буфете, стоит ваза с конфетами, можете взять себе по «Мишке». Но только по одному, остальные я вам скормлю когда первый серийный калькулятор будет продан в американском магазине. Все, всем спасибо за визит, идите работать дальше. И да, — продолжила я, когда ребята уже выходили за дверь, — премию в размере месячного оклада вам как раз в получку и выдадут…
За лето население нашей квартиры снова выросло, и теперь у нас жили уже три Сережиных племянницы. То есть сначала три приехали, но одна благополучно завалила приемные экзамены в институт, а остались Машка, поступившая почему-то в Станкин, и Оля, которая никуда не поступала, а просто решила (причем сама, ее мать была против, просто на Сережины уговоры поддалась) два года до поступления поучиться в московской школе. Школа у нас была буквально во дворе дома, так что это было очень удобно — и для девочки, и для меня: Оля с удовольствием и с Васей гуляла во дворе (не в школьном все же), и в магазин за хлебушком бегала. А еще она прекрасно рукодельничала, и мы с ней вдвоем обшивали наших домашних. То есть главным образом Васю и Зою, но вот Сереже теперь все рубашки шила именно племянница, так что муж мой наконец-то стал выглядеть не полным чучелом. Для меня так и осталось секретом, почему в СССР мужские рубашки все шили, мягко говоря, весьма убогонькие. По дизайну убогонькие, а вот ткани для них были просто великолепные, любые буржуи обзавидовались бы… если бы не крой.
И больше всего это меня удивляло потому, что ведь советские «легкие промышленники» на самом деле старались делать одежду покрасивее, лучшие ткани выбирали — а получалось почему-то… именно оно. Но удивлялась я лишь до тех пор, пока не пообщалась с одной преподавательницей из текстильного, с которой обсуждала возможность производства детской одежды на новых фабриках, строящихся в селах «специальных районов» для того, чтобы там люди и зимой деньги могли заработать. Вопросы были довольно непростые: как обеспечивать оптимальный раскрой тканей непрофессиональными закройщицами. Какие операции нужно обязательно обеспечивать машинами, а какие допустимо даже в массовом производстве и ручками выполнять. И как раз при обсуждении последнего вопроса она заметила:
— У вас подход к швейному производству вообще неверный, для массового пошива модели нужно максимально упрощать. Вот сами смотрите: тут у вас. Если вместо вот этой детали из трех отдельных частей, поставить простую спинку, то число швов в готовом изделии уменьшится на два, а если учитывать и заделку, то в предлагаемой вами модели нужно будет сделать дополнительно шесть швов, что неизбежно скажется на цене готового изделия, и скажется в худшую сторону.
— Но получится же неудобно!
— Нет, как раз ткань кроить станет проще, а если использовать ткани с рисунком, то при пошиве не придется еще и рисунок подгонять…
И эта дама, будучи профессором и преподавателем технологии швейного производства, была абсолютно уверена в своей правоте! Ведь ее и саму так же учили… наверное. Но меня так не учили, поэтому я, взяв в качестве «подопытного кролика» Нику (она тоже на машинке шить умела, но до Оли ей было все же далеко) провела следственный эксперимент и выяснила, что если не считать «повышенного расхода» ниток, то на одну мужскую рубашку цена увеличится (с учетом нынешних ставок швей на фабриках) на целых двадцать две копейки. При цене рубашки в магазине в жалкие тридцать пять рублей…
Понятно теперь, почему «импортные» рубашки производства ГДР или Чехословакии народ в драку расхватывает, и даже северокорейские в драку идут — правда последние главным образом «в сельской местности». Вообще-то корейцы шили очень неплохо, просто цвета у них были не самыми популярными… по мне, так вообще вырвиглаз — но они были именно что удобными. А на селе такими рубашками можно было, например, ворон с огородов распугивать, а в поле кто ее вообще увидит? Впрочем, и Сережа такую рубашку себе купил, правда дома ее не надевал: сероватая чисто хлопковая ткань была украшена такими ядрено-фиолетовыми клеточками, что смотреть на нее было просто больно — и жизнь рубашки закончилась тем, что Оля ее потихоньку изъяла, аккуратно распорола и сшила точно такую же, но уже из нормальной ткани. Ну а мне пришлось его племянницу защищать, приняв «вину на себя»:
— Успокойся, это я ее попросила так сделать. У людей вообще-то восприятие разных цветов сугубо индивидуальное… так вот, меня этот клетчатый фиолет до бешенства доводит! Я даже на половую тряпку останки твоей рубашки не отправлю, у меня от одного вида этой тряпки молоко пропадает!
— А сразу сказать не могла? Я бы ее давно и выкинул…
— Раскидался тут один… у нее только цвет был вырвиглазный, а покрой-то замечательный. И ты ее надевал потому что в ней удобно было — а теперь удобно будет сотням других мужчин в СССР, потому что я поручила такие же рубашки… только нормального цвета, конечно, на швейных фабриках в спецрайонах шить.
В спецрайонах и фабрики (конкретно швейные) были организованы именно что «специальные». То есть «распределенные»: на «головном предприятии» велся только раскрой тканей, а затем крой развозился по домам швей (которых предварительно все же обучили шить на устроенных в селах курсах). Ну и все нужные материалы тоже развозились, а обратно свозились уже готовые изделия. Чтобы это все организовать (и чтобы продукция получалась все же качественная) требовалась и весьма существенная подготовка (например, каждая швея ярлычок на изделие нашивала, снабженный индивидуальным номером, так что при обнаружении брака сразу становилось ясно, кто напортачил). Но это все было главным образом именно «административной работой», поскольку по технологии проблем вообще не было. Те же индивидуальные ярлычки — для фабрик-прачечных номерки, пришиваемые на вещи, делались вообще за минуты, так как все нужные машины давно имелись, так что тут самым сложным было администрирование всей этой системы. Сложным для любого человека, которого такому не учили — но я-то именно администрированию чего угодно и училась, а потом еще много лет на практике навыки оттачивала. И отточила, как оказалось, очень неплохо…
