Бомж (СИ) - Путилов Роман Феликсович
Несколько лет борьбы с переменным успехом и на пустыре остался десяток брошенных хранилищ, вполне пригодных для полевого допроса человеку, не боящемуся последствий своих действий.
Худощавых наркоманов (о их слабости к наркотическим веществам красноречиво говорили, превратившиеся в сплошные язвы, «дорожки» на руках), в погреб я спустил особо не церемонясь, как мешки с картошкой, обвязав их под мышками буксировочным тросом, после чего, замкнув запорные проушины куском толстой проволоки, поехал за напарником и средством для допроса, предварительно закидав крышку погреба прошлогодней полынью. Парни уже очухались, но, после пары оплеух, сопротивление прекратили и дали опустить себя в черную глубокую яму.
Отсутствовал я около трех часов, а когда вернулся, несколько минут сидел в машине, но никаких признаков того, что моих пленников освободили, я не заметил — в свете яркого прожектора на проходной станции водоочистки (объект стратегический, засыпь отраву в фильтры и весь город утром можно считать мертвым) были видны сухие стебли сорняка на металлической поверхности и загнутые вверх концы проволоки.
Выпустив пса, я запер машину и решительно двинулся к зиндану с сибирским колоритом.
За время моего отсутствия наркоманы перепилили о металлическую лестницу клейкую ленту и умудрились освободится, но, очевидно устали сидеть на узкой металлической лестнице и стучать в крышку погреба, поэтому, глядели на меня снизу, неудобно усевшись на пустых, трёхлитровых банках из-под солений.
— Освободились, твари? Ну и хрен с вами, сейчас сдохните…
— Эй, ты че? Берега попутал? — один из парочки, что только что смотрел вверх, ослепленный ярким светом электрического фонарика, одним рывком бросился на лестницу и, с небывалой прытью, вскарабкался вверх. Парень был близок к успеху, если бы не тяжелая крышка обрушившаяся сверху на буйную голову.
— Ну что, ты тоже полезешь? — я склонился над ямой, глядя на второго, который отскочил в сторону и с ужасом смотрел на своего товарища, с воем, катающегося на полу. Шустрику пока везло — череп не пробило, пальцы он успел убрать и с лестницы сверзился без особых потерь.
— Нет! — пленник отчаянно замотал головой: — Ты скажи, чего тебе надо?
— Спрашиваю — на кого работаете?
— Ты, мудак, не всасываешь, на кого гребень поднял? — шустрик прекратил кататься по куче гнилых овощей и вновь поднял дурную голову: — ты если узнаешь, с кем мы работаем, ты, сука, обосрешься…
— Ладно пацаны, прощайте. — я наклонился к люку: — Жили на нелюди и сдохнете как животные…
— Эй, ты че делаешь? — второй тип заткнул грязной ладонью открывшуюся пасть шустрика.
— Шашку поджигаю, которой в подвалах крыс травят. — любезно сообщил я своим собеседникам: — Она, если задымится, ее хрен потушишь. Сдохнете минут через пять, уже проверено.
— Погоди, погоди! — «умный» подскочил к лестнице: — Давай поговорим…
— Давай. — я миролюбиво пожал плечами: — Рассказывайте на кого работаете, для кого людей убиваете…
— А ты кто? Тебе это зачем? — «умник» улыбался слишком сладко и миролюбиво, медленно, миллиметр за миллиметром, приближаясь к ржавой металлической лестнице, не отводя от меня доброжелательного взгляда… Его броска я ждал, литровая, кажется, банка просвистела мимо моей головы, и я откинул вниз тяжелую крышку люка.
— Эх! — снизу поднажали, но выжать вес крышки и мой вес, два наркомана, стоящие на узенькой лестнице не смогли, а через мгновение я пропустил через отверстие толстую проволоку и скрутил ее.
— Помогите, пацаны! Мент пацанов убивает! — приглушенно заорали внизу.
Я обмотал серную шашку в кусок газеты, чиркнул спичкой, после чего отправил пылающий кулек в асбестовую трубу вентиляции, торчащую из земли в полуметре от люка.
Кабы мои пленники не пытались приподнять запертый люк, бестолково топчась вдвоем на узкой верхней перекладине, сваренной из уголка, лестницы, возможно они бы успели затушить занявшуюся шашку, но панические крики раздались только тогда, когда из трубы вентиляции потянулась к звездному небу струйка вонючего серого дыма, судя по возне и шуму из-под земли, жулики пытались залить отраву мочой, потом затоптать или закопать. Потом стучали в люк и молили выпустить их. Когда крики и плач сменился кашлем, я поднял крышку, чтобы через несколько секунд сбросить вниз пытавшегося выбраться наркомана.
— Ну что? Готовы разговаривать? — я смотрел на судорожно вцепившихся в ржавые перекладины людей, что вися в полуметре от обреза люка, судорожно ловя молекулы кислорода среди лениво поднимающегося их погреба клубов ядовитой отравы и не испытывал никакой жалости или сочувствия. Пожалей врага и проиграешь, так пела в какой-то реальности группа «Герцог Ка», а передо мной были именно враги, и то, что они опознали во мне мента с гарантией доказывало то, что эти беззащитные ребята, которые сейчас хотели только одного — дышать, меня уже убивали.
— Спрашивай… -прохрипел один из, смутно темнеющих в глубине, ртов.
— На кого работаете?
— На «мусоров», но на кого не знаем, с ними Сохатый все время мутил, которому ты в глаз железяку воткнул… а мы с ними пару раз виделись, когда они нам оружие привозили, но они в масках были…
— Кроме Сохатого кто еще с ними мог общаться?
— Серега Бурый, Буров его фамилия, он после Сохатого старшим был…
— Где живет? — я передернул затвор «ТТ» и положил его радом с собой, а сам достал блокнот и ручку — надеюсь характерный звук остановит этих ребят от повторной попытки выскочить.
— Кто еще с вами в вашей банде киллеров?
Очевидно ребята смирились, рассказав мне еще про четверых «коллег», потом же, поломавшись для порядка, дали «расклад» по своим делам.
На жертв банду выводили менты, во всяком случае, Сохатый, такой-же «пробитый» наркоман, что и остальные, приносил им коряво нарисованные схемы мест планируемых преступлений. Сначала наркоманы пытались исполнить заказы с помощью ножей, но выходило откровенно плохо — первого мужика несколько раз ткнули зимой в меховую куртку, но он ловко ударил своего убийцу в глаз и убежал, после этого бандитам передали пистолет — переделку из «газовика», а когда на одной из акций переделку разорвало, оторвав палец Бурому, заказчики стали привозить на «дело» по два пистолета ТТ, с надписью латиницей «Югославия», и лишь для засады на меня привезли два потертых «Калашникова» и два пистолета. С автоматами у, не служивших в армии, наркоманов получилось откровенно плохо, я умудрился сбежать через балкон подъезда. В тот день два, приехавших за оружием, «заказчика» в шерстяных шапках –масках, жестоко избили незадачливых киллеров, не дав ни денег, ни наркотиков для поддержки здоровья.
Через две недели мрачный Сохатый собрал «братву» и пояснил, что им дали последний шанс. Меня «выведут» на заброшенную квартиру, где наркоманы должны сесть в засаду, а дальше все зависит от них. Никакого оружия им не дали, сообщив что вдевятером одного мента можно тупо запинать ногами, но только ни одна стратегическая разработка не выдерживает столкновения с реальностью.
Страдающие без подпитки от ментов –кураторов, не получив с последнего заказа ни денег, ни «дури», жулики перебивались чем могли разжиться, и вот, перед тем, как идти в расселенный двор, Игорь Мурзик с двумя корешами раздобыли и «закинулись» какой-то дрянью, после которой выпали в эфир и на все попытки корешей расшевелить их, не реагировали. Один из киллеров случайно попался экипажу охраны, и исполнителей осталось только пятеро. Сохатый заявил, что впятером они мента завалят на раз-два, подтвердив свои слова, неумело размахивая китайской «бабочкой», купленной в переходе за пятьсот рублей. У оставшихся четверых был переделанный из напильника кинжал с ручкой из изоленты и старый кухонный нож с треснувшей пластиковой ручкой.
Следующей неожиданностью было наличие баба в форме, которая вошла в квартиру, где притаились трое из киллеров, первой, чем сорвала намертво выученный план «от Сохатого». Зажав рот мгновенно сомлевшей Вероники, жулики возбудились от податливого тела молодой «ментовки» и посчитали, что Сохатый с Бурым справятся сами с ментом, судя по звукам молодецких ударов, доносящимся с лестницы, у главных бойцов банды киллеров все шло хорошо.
