Главная роль 4 (СИ) - Смолин Павел
Рупрехт неплох — да, не самодержец и наследник всего лишь германской провинции, однако представителем владетельного дома считается. Не обделен и харизмою — Ксюша в его компании часто смеется и с видимым удовольствием поддерживает беседу. Вилли укрепляется вторым династическим браком, а сам Рупрехт вроде не против — Ксения партия очень выгодная как ни крути. Я немного расстроен — потенциал такого брака для России не очень, ибо все, что можно взять от немцев, я получу в приданое за Марго и союзный договор, но это гораздо лучше, чем выдавать Романову за Романова. И потом — Рупрехт немец, ревностный и добрый католик, в порочащих его связях не замечен, и, полагаю, семейные ценности будет блюсти получше Сандро. В Баварии опять же хорошо — климат приятный, кухня добрая, архитектура лубочная в хорошем смысле. В общем — держу за эту пару кулачки, осторожно надеясь на умение Рупрехта ухаживать за девушками.
Надежд на самом деле мало — первая любовь, помноженная на выработанное воспитанием упрямство, страшная сила, но впереди еще вся Европа, и, если Рупрехт потерпит неудачу, ему на смену неизбежно придут другие.
Четвертый день в Берлине порадовал нежарким осенним солнышком, отсутствием ветра и жизнерадостным, безоблачным небом, поэтому Вильгельму пришла в голову худшая из возможных идея — отправиться охотиться на фазанов. Я, как мог, усилил это мероприятие, пригласив Маргариту с Ксюшей и Рупрехта. Дамам охотиться нельзя, поэтому для них это просто верховая прогулка с пикником. Костюм для верховой езды подчеркивает фигурку моей невесты не так хорошо, как мне бы хотелось, но слюнки текут и так — хороша!
Полагаю, Вилли это затеял не только из-за очевидного желания порадовать ценного гостя (подразумевается, что я охоту люблю так же, как и вся аристократия), но и показать, насколько покалеченная рука не мешает ему скакать верхом и стрелять из ружья.
Немецкий Двор живет скромнее, поэтому своей охотничьей слободы у них не зародилось — несколько домов для егерей, чуть-чуть загонов с собаками и все. Я такое же оставлю после «оптимизации» — увы, развлекать дипломатических гостей охотой мне так и так придется. Земель охотничьих у Вилли тоже меньше, но зачем для досуга бешеные гектары? Отведу часть своих угодий для нужд состоятельных господ — за деньги давать дичь отстреливать. Так-то охоту вообще нужно упорядочить, наладить охотничьи билеты и зарегулировать отстрел зверья, но сейчас этого сделать физически невозможно, ибо много миллионов подданных охотой добывают прибавку к скудному столу и зарабатывают на шкурках и других трофеях.
Скоротав неспешную конную прогулку приятной беседой, мы остановились на берегу поросшего осокой пруда. С другой стороны — большая поляна на фоне леса, прекрасно подходящая для жизни фазаньих семейств. Егеря и слуги принялись накрывать «поляну», нагружая разложенные столы закусками и вином — будем пить разбавленное, потому что вчера кайзер несколько переборщил, а дамам нужно беречь здоровье — а мы с Вилли спешились и вооружились ружьями. Дамы возжелали прокатиться еще, и Рупрехт отправился составлять им компанию.
— Кузен, не возражаешь, если я выберу мишенью фазанов справа от того дерева? — указал Вилли на сосну по ту сторону «фазаньих зарослей».
Красуется — если целиться правее сосны, мешает солнце.
— Никоим образом, кузен, — улыбнулся я.
Егеря спустили собак, те устремились в кусты, а мы взяли ружья наизготовку. Вчера Вильгельм немного набрал очков в моих глазах, когда на пятом часу переговоров и на восьмой бутылке вина потер ладонями раскрасневшееся лицо и честно признался, что перебрал и не хочет говорить о важном на пьяную голову. Грош цена союзнику, который критически важные решения принимает в неадекватном состоянии. Прогресс, однако, имеется — мои аргументы и рамочные планы кайзеру нравятся, и за ближайшие дни, полагаю, мы с ним договоримся как надо. Как мне надо.
Собаки спугнули фазанов, и мы с Вилли подстрелили по парочке — спасибо покойному брату за уроки в Путешествии — и поменялись сторонами по моему запросу. Вильгельм снова подстрелил двух, я — одну, хотя шанс попасть во второго был. Пусть кайзер порадуется. Поменялись снова — два-два. И снова — два-один, с моим умышленным промахом. С радующимся победе и великодушно, но без снисходительности признающим мои умения Вильгельмом («Это проклятое солнце в молодости слепит сильнее, кузен!») мы отправились к столикам — принц Рупрехт с дамами как раз успели совершить круг вокруг пруда. Поднялся ветер, Марго успела придержать шляпку, а Ксюша замешкалась. Головной убор угодил в воду, и Рупрехт, решившись за долю секунды, прямо верхом въехал в воду, замочив ноги по колено и немного зону седла. А ведь осень — плюс десять где-то, вода ледяная, так что вполне тянет на самый настоящий рыцарский подвиг. Старайся, немец, делай мою сестренку счастливой — у Сандро все равно не получится.
* * *Контуры союзного договора были готовы к исходу вечера. Имеется ряд требующих дальнейшего обсуждения пунктов, но победе можно начинать радоваться уже сейчас — Вильгельм осознает перспективы моего плана, и не менее хорошо осознает пагубность войны на два фронта при поддержке таких качественных союзников как австрияки и турки. Есть еще Италия, Испания и прочие страны, но они в этом уравнении с трогательным великодержавным шовинизмом не участвуют — что-то, конечно, сделают, но это в пределах погрешности.
В переговорах принимал и будет принимать участие японский посланник — мы с Муцухито через посланника московского уже давно конкретику согласовали, так что устами командированного в Берлин японца говорил сам Император. По моему возвращению в Москву жду в гости Арисугаву — с ним мы обсудим важные, секретные мелочи. Заглянет принц и к Вильгельму, с теми же целями. Ну а финальной точкой его путешествия станет Лондон, как и у меня. Жалкая попытка усыпить бдительность англичан, но по неписанным правилам дипломатии положено.
Еще мы с кайзером немного напрягли датского посланника — домой из Лондона я буду возвращаться через Данию, и Копенгагену уготована участь стать местом основания Интерпола — этой структуры пока не существует, а я не против поделиться политической славой его основателя с немцами и датчанами. Политическим сыском и делами Интерпол заниматься не будет — чистая уголовщина. Не принимать наших беглых «политических» Вильгельм, впрочем, тоже согласился, хоть и пытался поначалу делать удивленные глаза — мол, вообще не при делах. Так-то ерундовый жест — мир велик, и врагов моей страны под крылышко охотно примут в том же Лондоне. Или Вене. Или Париже. Или Стамбуле. Или… Ох уж это кольцо врагов! Я, соответственно, должен «разворачивать» куда-то еще представителей немецкой внесистемной оппозиции. Границы у нас ого-го, но мне, тем не менее, проще — если немец ненавидит своего, довольно либерального на самом деле Императора, самодержавного кровавого сатрапа типа меня ненавидит и подавно, а потому ему и в голову не придет перебираться в Россию.
Утро пятого дня началось конечно же с почты. Дагмара незримо и неслышно присутствует в резиденции Вильгельма с самого начала — через добавленных в мою свиту «стукачей», на которых я просто забил: лояльность Императрице преступлением не является до тех пор, пока это не станет для меня вредным.
«Юный Рупрехт слишком мелкая партия для нашей любимой Ксении. Прошу тебя, сын, позаботься о том, чтобы наша принцесса не слишком увлекалась наместником Баварии».
А мне и делать ничего не придется — Рупрехт старался, но Ксюша, даже без учета любви к Сандро, дама амбициозная. Так мне вчера и сказала — «Я не собираюсь становиться королевой какой-то деревни!». Полагаю, Рупрехт покинет дворец еще до обеда, причем без всякого вмешательства с моей стороны — Дагмара и Вильгельму телеграммы шлет, мы же все тут родня и добрые друзья.
«Полагаю, наиболее достойным женихом для Ксении является Кристиан Карл Фредерик Альберт Александр Вильгельм. Ксюша сочла его приятным внешне, и датский Двор ныне занят приготовлениями к вашему визиту — прогулкам Кристиана и Ксении уделяется самое пристальное внимание. Прошу тебя в меру сил посодействовать этим планам».
