Курсант: Назад в СССР 10 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Ну, рассказывай, — Горохов впился взглядом в задержанного. — Зачем пенсионера убил? Хозяина гаража.

Шеф справедливо говорил об этом, как о факте.

— Делов не знаю, начальник, — пожал плечами тот. — Не мой это гараж.

— Мы знаем, что не твой, но ты им пользовался и машину Замяткина туда ставил. А его самого закопал в смотровой яме.

— Никого я не закапывал, — хмыкнул Савченко, — Он сам мне ключи от гаража и от машины дал. Пользуйся, говорит, мил человек, мне без надобности, дескать, старенький я совсем.

— А как он тогда под слоем земли оказался?

— Я же говорю, начальник, не знаю. Может, помер и завещал себя там похоронить — в любимом гараже.

Горохов не прервался и взгляда не отвел.

— Родственников у него нет, и ты это прекрасно знаешь. Завладел машиной, гаражом, чтобы делишки свои проворачивать. Так?

— Какие делишки?

— Веревка, что была обнаружена на трупах, имеет следы каолина. Того минерала, которым вперемешку с землей Замяткин и был присыпан.

— Белая глина? — пожал плечами Сава. — Так этого добра навалом вокруг всего гаражного кооператива. Отголоски керамического завода. Ты, начальник, не местный, вот и не знаешь.

— Тебе знакомы эти граждане? — Горохов выложил на стол фотографии убитых Черпакова, Морошко и Солнышкиной.

— Первый раз вижу, — Савченко лишь покосился на снимки, вид обезображенных трупов его ничуть не тронул. Настоящий социопат.

Я посмотрел на Свету — она аккуратно помечала что-то в своем блокноте, но было видно, что всё это и ее тоже не удивляет. Будто она на научной конференции сидит и очередной доклад конспектирует, умеренно интересный.

— В машине, которую ты бросил, обнаружены следы крови. Мы проведем экспертизу.

— Проводите, — пожал плечами задержанный. — Групп крови всего четыре на свете существует, так что вам это ничего не даст.

Вот сволочь… Продумал все. Даже бровью не повел, знает, что предъявить нам ему пока особо нечего. Его «препараторскую» или, лучше сказать, «мясницкую» мы так и не нашли. И пропавшие части тел тоже. Без этого нам никак Савченко не прижучить. Но пока есть, за что его закрыть — незаконное оружие, причинение тяжкого вреда здоровью Медведева, ну и на убийство хозяина гаража с целью завладения имуществом можно притянуть. При желании, даже на вышку статей наберется, но это все дела местного масштаба, а нам по Мяснику дело раскрыть надо… А этот гад сидит спокойный, как в парке на лавочке, а не на допросе у следователя.

Ладно, значит, ведем в бой резервные силы.

— Так, значит. Говоришь, Морошко и Черпакова не знаешь? — вмешался я.

— Не-а.

— А вот у нас другие сведения, — я вышел из-за стола и встал перед Савой, чтобы видеть его наглые колючие глаза. — Гоша Индия сообщил, что ты дела с Морошко и Черпаковым все-таки имел. Лак они тебе поставляли, с фабрики уворованный.

Конечно, такое Гоша под протокол, да еще про своего же подчиненного, никогда не скажет, но я решил использовать информацию в своих «корыстных» целях. Но, как выяснилось на понт Саву взять не вышло.

— Ничего не знаю, — замотал головой Сава. — Первый раз слышу про фабрику, про лак и этих фраеров.

— Пришел ответ на запрос из военной прокуратуры, — Горохов прищурился и сделал паузу. — Ты когда срочную служил, человека пристрелил.

— Ну так почитайте в запросе, — там же, наверняка, написано, что я не виноват был. Несчастный случай.

— Виновным тебя не признали… Вот только человека ты все же жизни лишил.

— Все по уставу караульной службы, — хмыкнул Сава. — Я ему: «Стой, кто идет», а он не откликался, не останавливался. Объект стратегический, охраняемый. Вот я и пальнул. Сначала в воздух, а потом… Короче, что я объясняю? Была проверка, как положено. Так что в этом я чист, начальник.

— Да, можно и так сказать, — кивнул Горохов, как будто Сава его убедил. — Но только это был не нарушитель, а обычный местный житель. Алкаш и забулдыга, пьяный вдрызг, заплутал немного. Ты не мог не заметить, что он был невменяем и шатался. Почему стрелял на поражение?

— В темноте не разглядел, что алкаш, — улыбнулся уголком рта Сава.

Ну чистый вампир, только кровь с клыков не капает.

— А мне кажется, что тебе просто нравится убивать, — наседал Горохов. — С детства тебя отец держал в ежовых рукавицах, бил. Ты вырос и отыгрался на других, стал доказывать, что ты не терпила.

— Интересная версия, — ухмыльнулся Савченко и сложил руки перед собой, — Но к делу это не пришьешь. Ведь так?

— А потом ты загремел за убийство, прирезал парня в уличной драке. Это уже была вторая на твоем счету человеческая жизнь.

— Он сам виноват.

Быстро так ответил.

— И что же он такого сделал? — спросил Горохов.

Мы действительно этого не знали, в материалах архивного дела мотивом значилась туманная формулировка: гражданин Савченко нанес удар ножом гражданину Иванову в область сердца на почве внезапно возникших личных неприязненных отношений. Так можно назвать что угодно, от бытовой ссоры до…

— Девушку обидел, — нехотя ответил Савченко.

Кажется, тот случай для него ещё чем-то отзывался. Или он просто заметил, что торопливость ответа будто выдает нам в нём какую-то слабину?

— Ух ты… Неожиданно, а ты, стало быть, джентльмен у нас? За девушку заступился?

— Читайте материалы дела, гражданин начальник, там все написано. За это я уже отсидел, — он снова вернулся к своей холодной, ленивой манере.

Но Горохов продолжал, будто не слышал Савченко.

— И когда ты вышел, в Новоульяновске вдруг ни с того ни с сего начались убийства, — следователь заложил руки за спину и стал прохаживаться по кабинету. — Не просто убийства. А у жертв еще и частей тел не хватает.

— А я при чем? — цокнул языком Сава. — Мало ли, чего у кого не хватает.

— Совсем как у твоего покойного отца… — Горохов остановился и впился взглядом в задержанного.

— Отца я не видел. На похоронах не был, — проскрежетал Сава, но я заметил, как при этом дернулась его землистая щека.

Ага, вот его слабое место… Смерть отца? Или это он бесится из-за чего-то другого? Но я решил давить на это и взял на себя инициативу допроса.

— Как же так? — картинно развел я руками. — Ты ведь уже освободился к тому времени — и не пришел на похороны. Не проводить родного человека в последний путь… Нехорошо как-то.

— Это не твое дело, мент, — недобро зыркнул на меня Сава, но тут же взял себя в руки и уже спокойно добавил: — Занят был слишком, дела, знаете ли…

— А сестра твоя, Маша Захарова, ждала, что придешь, — снова слукавил я, щупая почву. — Надеялась тебя увидеть хоть возле гроба. Чтобы щепотку землицы на крышку бросил.

— А ты мою сестру не трожь… — вдруг зашипел Савченко и как-то скукожился.

— Почему? Насколько я знаю, отец ее больше жаловал. Чуть ли не на руках носил. А из тебя дурь армейским ремнем выбивал, — про ремень я додумал, неизвестно, чем он там сына колошматил, но похоже, что попал в точку.

— Туда ему и дорога, — вдруг тихо проговорил Сава. — Сгорел старый хрыч…

— Нехорошо так о родном отце отзываться, похоже, он правильно делал, что лупил тебя. Было за что, живодерничал ты, Боря, шибко. Кошечек и собачек любил мучить.

— Кто вам это сказал? — не выдержал Сава и дернулся на стуле.

— Не важно… Мучил? Ведь так? А потом на людей перешел. Мало тебе показалось. В армии своего первого убил, потом на гражданке, а теперь вот откинулся и совсем во вкус вошел. Только почему пенсионера ты прирезал? А остальных другим способом на тот свет отправил?

— У вас на меня ничего нет, — пробубнил Сава, будто молитву. — Ничего не докажете. Хрен, что я вам скажу больше.

— Это мы еще посмотрим, — я навис над преступником. — Ты мне просто на вопрос ответь, не для протокола. Кого тебе больше нравилось резать? Зверушек или людей?

Он посмотрел на меня и чуть повернул голову, как будто ему никогда еще не задавали такого интересного вопроса.

— Зверушек.