Утро под Катовице-2 (СИ) - Ермаков Николай Александрович

Потом походил немного по лагерю, посмотрел как всё устроено. Командира тут ещё не было — он пока оставался в первом лагере. Здесь же фактически командовал Антипов, а Коровин занимался хозяйственной частью и обустройством базы. После завершения осмотра с чувством глубокого удовлетворения вернулся в землянку и прилег отдохнуть. Потом ужин и снова спать.

Следующие два дня я провел в том же режиме — жрал и спал, а на третий решил проверить свои физические кондиции и пробежался пару километров. Устал, но в целом чувствовал себя нормально. На следующий день пробежал три километра после завтрака и два километра перед ужином. Поняв, что восстановление идет ускоренным темпом, вечером я зашел к Антипову.

— Добрый вечер, товарищ комиссар!

— А, Андрей, заходи! — он указал мне на плетеное кресло, в которое я и опустился, — Ну как здоровье?

— Нормально, через пару дней можно на выход, — ответил я и перешел к делу, — Как раз по этому поводу и зашел — у меня была снайперская винтовка — не в курсе, где она?

— Нет, — комиссар задумчиво покачал головой, — но поручу узнать, хотя возможно она в старом лагере осталась, а она тебе очень нужна?

— Да, я думал выйти к шоссе и пострелять в немцев, на что-то более серьёзное я пока не способен, но снайпер я неплохой, так что результаты могут быть довольно приличными, особенно если хорошая цель подвернется. Но если нет, то можно и из обычной трёхлинейки или немецкого карабина поработать, только придется поближе подходить.

— Ну, тогда давай пока тогда с обычной винтовкой сходишь, а я при первой возможности про СВТ узнаю, — согласился Антипов и перешел к другой теме, — Тут, Андрей, ещё такой вопрос, — он поморщился, показывая как неприятно ему говорить об этом, — когда тебя ранили, то в кармане у тебя нашли много денег — и наши рубли, и немецкие марки.

— А в чем проблема? Деньги взяты с убитых мной немцев и мародерством это не является, так как предназначены они для обеспечения моей боевой и разведывательной деятельности — купить пожрать самому, моей группе или для отряда. Можно выдать деньги агенту при наличии такового. Централизованного снабжения ведь нет. Кстати, где они? — надеюсь, я доступно разъяснил комиссару свое видение проблемы, — Да, и хорошо что напомнили, там ещё трофейный мотоцикл был, мне бы он тоже пригодился.

— Все финансы мы внесли в кассу отряда и выдать их я тебе могу только под расписку и последующий отчет, — извиняющимся голосом произнес Антипов, — Мне ведь пришлось сказать, что деньги тебе дали для развития агентурной цепи, а то им, — тут он сделал паузу, чтобы я понял, кому это — ИМ, — им только дай зацепку, всю душу вытрясут… А мотоцикл забрали в распоряжение штаба партизанского движения.

Вот значит как. Сплошное кидалово. Обидно. Но за время проживания в СССР я уже смог немного привыкнуть к подобным неприятностям, поэтому психовать и погружаться в рефлексии не стал, а только уточнил:

— А как по деньгам надо будет отчитываться? Предоставлять товарный чек от рыночных торговцев?

— Хватит короткого рапорта, — лаконично ответил комиссар, давая понять, что тема закрыта.

Ну и хрен с ними. Ещё добуду, и деньги и мотоцикл. Попрощавшись, я вернулся в свою землянку и отошел ко сну.

А через два дня, как и обещал Антипову, я взял двух бойцов из отделения Хомича и отправился к Старому Варшавскому шоссе. Шел я налегке, только с двумя пистолетами на поясе. Всё остальное, что могло пригодиться нам на боевом выходе, в том числе и мой карабин, несли на себе красноармейцы-партизаны.

Вечером мы подошли к трассе и занялись делом: я выбрал подходящее место для огневой позиции, затем бойцы принялись рыть окопы, а я подполз поближе к шоссе, по которому ещё продолжалось активное движение немецких колонн, и поставил две растяжки в полусотне метров от дороги и ещё одну на подступах к моей огневой позиции. Затем мы углубились подальше в лес и встали на ночевку. Ночной караул несли бойцы, сменяя друг друга и я смог довольно неплохо выспаться, укрывшись двумя шинелями. Проснувшись на рассвете, я поёжился от промозглого холода — осень вступала в свои права и в скором времени подобные выходы станут совсем некомфортными. В подтверждение моих безрадостных мыслей стал накрапывать мелкий дождик и я придвинулся поближе к стволу осины, под которой спал. Ночевать лучше было бы в ельнике — там гораздо лучше можно укрыться от дождя, да и на лапнике спать помягче. Но мы работу у дороги закончили около полуночи, поэтому времени на поиски удобного места для ночлега не было. Но несмотря на продолжавший моросить дождь я приказал бойцам завтракать и выдвигаться на огневую позицию.

Вот уже несколько часов я мок под дождем в окопчике, наблюдая в бинокль за движением на шоссе, но так и не мог выбрать подходящую цель. Мимо меня двигались одна за другой тыловые гужевые колонны, стреляя по которым можно было убить лишь какого-нибудь штабсбешлагмайстера да нескольких ездовых с лошадями, ради которых не было смысла устраивать эту операцию. Однако на безрыбье и ездовой — солдат, поэтому я решил, что если ещё пару часов не будет подходящих целей, то бью кого попало и уходим. Тем временем из-за дождя движение колонн замедлилось — как и на всех советских шоссе в те годы здесь не было асфальта и лишь местами дорога была отсыпана гравием. Напротив меня как раз был грунтовый участок, который буквально на глазах раскисал, постепенно превращаясь в непроходимую грязь. Хм, да от этого, казалось бы, безобидного дождика пользы поболее, чем от меня будет!

Ещё через час наблюдений моё терпение было, наконец, вознаграждено и моим глазам открылась комичная картина: две лошади тащили за собой по дорожной грязи легковушку BMW. Шикарная машина, лейтенанты да капитаны на такой ездить не будут. А если ещё учесть, что машина движется без охраны, то можно сказать, что мне очень повезло, осталось только попасть. Я передал бинокль затаившемуся рядом бойцу, взял карабин и, дождавшись, когда машина поравняется со мной, выстрелил, целясь в пассажира на переднем сиденье. После первого выстрела из задних дверей выскочили два офицера, но убить я смог только того, который оказался с моей стороны. Второй умело залег за машиной так, что мне его не было видно, водитель тоже успел спрятаться. Но я сильно не расстраивался по этому поводу, а ещё пару раз выстрелил в неподвижного переднего пассажира, потом в бензобак, и стал методично расстреливать мечущихся лошадей и ездовых, которые попадав в лужи, открыли ответный огонь в мою сторону и. Мне такое их поведение было только на руку. Мою позицию они пока не обнаружили и лупили наугад в сторону леса, а у меня каждый выстрел был результативным. Обратив внимание на то, что автомобиль после моего выстрела по бензобаку нисколько внешне пострадал, я выстрелил ещё два раза, с удовлетворением увидев взметнувшиеся над машиной языки пламени.

Увидев, что после первого испуга немецкие тыловики сумели организоваться и в сторону леса с флангов от моей позиции выдвинулись вражеские отряды, я дал команду на отход и вскоре мы бежали по заранее намеченному маршруту, отдаляясь от шоссе. Через некоторое время за спиной сработала растяжка, которая должна у немцев отбить желание меня преследовать. Однако, в любом случае, мы двигались не к своему лагерю, а значительно западнее, к вечеру преодолев не менее двадцати километров. И только утром, немного попетляв, мы отправились на партизанскую базу, к вечеру прибыв в расположение отряда.

Вернувшись в лагерь, первым делом я зашел в штаб и доложил Антипову о результатах выхода, после чего отправился в столовый сектор, где мне в котелок плюхнули половник перловой каши и в кружку налили чаю. Отойдя от повара, я увидел Павлова и подсел к нему за стол, при этом, весьма неожиданно для меня, был награжден недружелюбным взглядом. И чего это он так?

— Привет, как дела? — спросил я его, проявляя вежливость.

— Дерьмово! — злым тоном ответил начальник разведки, не поднимая головы.

— Отчего же?

— Да оттого, что какой-то вонючий козел рядом уселся! — процедил он сквозь зубы, и схватив котелок, удалился.