Гай Орловский - Высокий глерд
Она поинтересовалась:
— И куда меня отведут эти отважные люди? В королевскую тюрьму?
Мне показалось, что в триумфальном голосе главнокомандующего прозвучало некоторое смущение:
— Я бы сам этого хотел. Но, ваше величество, вы слишком умная женщина, очень проницательная, и потому опасны. Печальная необходимость поступать так с прекраснейшей из всех женщин королевства, но, как венценосная королева, вы должны умереть сейчас же. Во избежание, как вы сами понимаете…
Он кивнул одному из гвардейцев. Тот быстро выдернул меч из ножен, королева гордо и бесстрашно вскинула голову.
Грянул выстрел, гвардеец выронил меч и начал заваливаться на своих соратников. Вторым выстрелом я достал Дейнджерфилда. На этот раз держал пистолет обеими руками, и пули поразили как гвардейца, так и командующего в головы.
Стараясь вспомнить, сколько же патронов в обойме, я так же быстро выстрелил в дурака, что ошалело замер с другой стороны королевы, все еще крепко держа ее за руку.
Он дернулся, во лбу возникла темная дырка, оттуда попыталась выплеснуться красная струйка, но отверстие плотно запечатал с той стороны плотный сгусток крови.
Королева с отвращением сбросила его руку, и он рухнул на пол, раскинувшись крестом.
Дерта, мгновенно все поняв, бросился к двери. Королева крикнула:
— Убить!
Голос ее звучал так, что сам мог разнести в клочья. Все еще держа пистолет обеими руками, я выстрелил дважды. Между лопатками и в затылке мага плеснуло кровью.
Он упал, пальцы вытянутой руки коснулись двери. Я держал под прицелом замерших гвардейцев, а королева обратила к ним гневно величественное лицо.
— Вы привыкли выполнять приказы командира, — произнесла она жестко, — потому выбора у вас не было. Теперь он у вас есть. Умереть с ним вместе прямо здесь, быть превращенными навечно в жаб или же…
Все разом рухнули на колени и склонили головы. Один вскрикнул:
— Ваше величество!.. Помилуйте!..
Она произнесла царственно:
— Хорошо. Дарую вам жизни. Но вы должны доказать, что достойны моей милости. Я королева, и у меня намного больше сил, чем вы думаете. Я в состоянии уничтожить всех заговорщиков одним словом, но не хочу потерять даже десяток в самом деле ценных людей, которые будут после прощения служить мне еще ревностнее… Боевой строй!.. Я возвращаюсь в свои покои.
Гвардейцы выстроились квадратом и, все равно толкаясь как овцы, ринулись к двери. Королева бросила на меня быстрый взгляд, я не понял, что там, в глубине ее глаз, но пошел следом, потом догнал и дальше двигался рядом, как великий убиватель противников королевы.
Рундельштотт, как великий превращатель в жаб, хоть и с ошалелым выражением лица, но идет с другой стороны королевы и грозно постукивает в каменные плиты таинственным посохом мага, а крупный рубин в навершии горит грозным огнем, предвещая беды.
Выйдя за дверь, королева бросила холодно:
— Закрыть, запереть и поставить стражу. Под страхом смерти никто да не посмеет коснуться даже дверной ручки! Вы двое останьтесь на лестнице!
Двое гвардейцев послушно остановились, с нами продолжил спуск только один, еще трое идут на пролет впереди, выставив копья, остальные опрометью сбежали вниз.
Когда мы вышли, там уже выстроился в две шеренги почти весь гарнизон дворцовой стражи.
Подбежал Руперт, доспехи иссечены, ветер треплет волосы только с одной стороны, а с другой слиплись, залитые кровью.
— Ваше величество! — вскрикнул он срывающимся голосом. — Я только сейчас узнал о заговоре!.. Мои люди захвачены врасплох, но сотня верных вам заперлась в казарме и отказывается сдаться…
— Заговор подавлен, — произнесла она жестко. — Верхушка уничтожена! Возьмите своих людей и немедленно проведите аресты. Вот эти люди скажут, кто был вовлечен еще…
— От них потянете ниточки, — добавил я, — доберетесь и до верхов.
Руперт взглянул в мою сторону с изумлением, перевел взгляд на королеву, та чуть наклонила голову.
— Да-да, сделайте. Улучшатель, несмотря на свою строптивость, иногда подает верные советы. И поступает тоже верно.
Мне показалось, последнее было сказано для моих ушей, двое гвардейцев по шевелению пальцев королевы тут же подошли к Руперту. Тот кивнул, и все трое трусцой помчались в сторону казарм.
— В мой кабинет, — велела она резко. — Никому не отставать!
На полдороге к главному зданию навстречу бросился Форнсайн, бледный и запыхавшийся.
— Ваше величество!
Она сказала резко:
— Я к себе, а вы помогите Картеру. Он знает, что делать.
Форнсайн прокричал сорванным голосом:
— Боевой строй!.. Боевой строй!
Гвардейцы, ощетинившись копьями во все стороны, образовали вокруг королевы квадрат в два ряда, Форнсайн снова заорал, каре двинулось через двор в сторону главного здания дворца.
Я шел рядом с королевой, приотстав на полшага, вроде бы так положено, или это сам придумал, пистолет уже в кобуре, но пальцы держу близко.
Рундельштотт с другой стороны, рубин в навершии посоха горит таким огнем, что даже во дворе под ярким солнцем выглядит яростно пылающим факелом смерти.
Гвардейцы справа и слева обеспечивают надежную защиту, на ходу квадрат превратился в вытянутый прямоугольник, так вошли в главный дворец, где сразу забегали слуги и придворные.
Наверху у королевских покоев все те же невозмутимые слуги, по обе стороны двери двое гвардейцев исполинского роста с блестящими остриями копий и две трепещущие фрейлины.
Мимо покоев королевы мы прошли быстро и целенаправленно, но уже у следующей за ними двери слуги распахнули обе половинки, королева прошла быстро, словно ее вкатили на спрятанной под длинным платьем платформе.
В кабинете под дальней стеной застыли двое слуг в чистых цветных одеждах, в нашу сторону только скосили глаза, не шевельнув и бровью.
Королева обошла стол, села в кресло, снова с рассчитанно замедленными движениями, царственная и величественная.
— Дорогой мастер, — произнесла она, обращаясь к Рундельштотту, — я погубила вашу работу, о чем искренне сожалею, но вы в самом деле сильнейший из магов, что доказали с блеском. Я уверена, вы еще покажете себя, а я буду вам помогать, как и прежде. А пока идите отдохните, выглядите вы неважно.
Он молча поклонился, отступил на шаг и удалился из кабинета, сгорбившись и шаркая подошвами.
Она обратила на меня взгляд холодных и ничего не выражающих глаз, мне показалось, что хочет что-то сказать, но не решается, затем повела головой в сторону слуг, те поклонились и быстро вышли в коридор.
Когда за последним беззвучно закрылась дверь, она снова обратила на меня взгляд этих светлых глаз, в глубине которых вовсе не льдинки, а целые айсберги.
— Глерд, — произнесла она все тем же королевским голосом, — у вас нет здесь своего дома, а вход в ту башню сейчас запечатывают моим словом и моей печатью. Сейчас вы можете отдохнуть пока что… в соседней комнате. Вас проводят. Я отдам необходимые распоряжения, это очень срочно, а потом вернемся к вам. Вас позовут. Идите.
Не кланяясь, слишком зол, я повернулся и быстро пошел к выходу. Дверь распахнулась, к ней как раз подходил Картер, уже в новых доспехах и новой одежде, отпрыгнул, то ли опасался, что дверь достанет по лбу, то ли сотни блох, что прыгнут от меня на его блестящую кирасу.
— А-а, — сказал он, — шкуру еще не содрали?.. Это хорошо, я сам сдеру. Я люблю сдирать шкуры. Но пока только с оленей, кабанов, барсуков всяких… У тебя шкура больше на барсучью или кабанью похожа?
— На бычью, — ответил я.
Он скривился.
— Не дело благородного охотника сдирать шкуры с домашнего скота. Ладно, пойдем покажу тебе твою каморку.
— Ну вот, — сказал я, — так я и спас свою шкуру.
Дверь в самом деле очень близко, комната рядом с королевским кабинетом, Картер остановился и сказал серьезно:
— Еще не спас. Будь настороже.
Я переступил порог, дверь захлопнулась, отрезая от коридора. Судя по шагам, Картер отошел чуть в сторону и инструктирует кого-то насчет охраны заключенного. Или пока что арестованного. Как он серьезно сказал… Вообще-то тут вряд ли кто-то решил отказаться от моей шкуры.
Как ни странно, в этой комнате я чуть ли не впервые в этом мире ощутил себя спокойно и защищенно, если сесть вот так в глубокое кресло за низенький столик, да еще чтоб в ладони пузатая медная чаша, на столешнице кувшин с легким вином, вроде бы его зовут божоле, на широком блюде горка поджаренных хрустящих хлебцев, слева уютно и умиротворяюще горят оранжевым огнем толстые поленья в камине.
Не доходя до стола, я повел глазами по сторонам с растущим подозрением, ну не должно быть мне хорошо в моей ситуации, только что я был у себя дома, а сейчас снова попался, на этот раз по собственной глупости…
