Сын помещика (СИ) - Семин Никита
Отец посмотрел на меня с уважением.
— Ты уверен? Я думал, ты деньги на себя с них захочешь потратить.
— Разве это и не будет — на себя? Все же лесопилка — мое наследство. Чем лучше наше поместье обустроим, тем мне же проще будет в будущем.
— Слова не мальчика, но мужа, — с гордостью улыбнулся папа. — Тогда так и поступим.
Перед уходом мы попрощались с Германом Христиановичем и поблагодарили его за помощь. Спрашивать что-то у нас по итогам встречи он не стал. Да и зачем? Ему его инженер при необходимости все расскажет. Домой мы возвращались пусть не с триумфом, но и не с опущенными руками.
В усадьбе нас уже ждала Софья Александровна. А конкретно — меня.
— Роман, а для чего ты приказал своей служанке такое платье пошить? — спросила она меня, когда мы прошли в зал.
— Хочется, чтобы при взгляде на нее глаз радовался, — пожал я плечами. — К тому же слуги являются отражением своих хозяев. Если они образованы и ухожены, то это поднимает статус. Разве я не прав?
— Прав, — поддержал меня отец. — А что за платье? Чем оно так тебя заинтересовало, София?
— Довольно вульгарное, как по мне, — задумчиво ответила тетя. — Для актрисы, которая хочет показать себя — еще куда ни шло, но девке такое одевать? С другой стороны… — она бросила на меня хитрый взгляд, — я вполне понимаю, почему Роман возжелал видеть ее в таком наряде.
— Заинтриговала, — рассмеялся отец. — Покажешь? — обернулся он ко мне.
— А разве Пелагея успела все сшить? — удивился я, посмотрев на тетю.
— Ну, на живую нитку она уже платье сметала, хоть и не до конца — пожала та плечами. — Представляешь, набралась наглости даже ко мне за советом подойти! — в чем-то даже восхищенно отозвалась она.
— Это как? — удивились мы с отцом.
— У нее не получалось сшить «чашечки», как ты их назвал, для груди, — посмотрела тетя на меня. — Вот она сначала к моим слугам побежала. Хотела спросить, может, кто из них ей подскажет, как правильно они делаются. А те в толк не возьмут, о чем она. Себе то одежду простую шьют, а все сложные заказы я у Маргариты делаю. Вот и отмахнулись от девки, прямо заявив, что об этом только я знать могу. Наверное думали, что та не осмелится меня тревожить. Но твоя Пелагея все же ко мне прибежала. Сказала, что очень не хочет тебя расстраивать, и просила объяснить ей, непутевой, как лучше всего их сшить. Бойкая деваха, а по виду и не скажешь — ведет себя тихо, да краснеет постоянно. Даже в нашем разговоре, как о тех чашечках речь заходила, то все тушевалась, да глазки в пол прятала, — улыбалась Софья Александровна.
— И как? Ты ей помогла? — заинтересовался отец.
— А чем я ей помогу? Я же не швея, — развела руками тетя. — Но за Маргаритой послала. Все же не хочется мне, чтобы Роман расстраивался, — посмотрела она на меня. — Да и… понравился мне твой эскиз. Хочется на результат посмотреть, как все выйдет.
Да уж, а я и не подумал, что столь сложно окажется платье сшить. Не сталкивался с этим, да и посчитал, что Пелагея справится. Она же сама сказала, что одежду себе уже шила. И сарафаны, и юбки, и прочие женские атрибуты. А вон оно как получилось. Она шила лишь то, чему ее старшие женщины дома научили. Но тут она меня порадовала, что за советом обратилась. Хотя стоит ей все же сказать, что абы к кому с таким идти не стоит. Особенно к дворянам. Это моя тетя по-доброму отнеслась к ее просьбе. И из-за хорошего отношения ко мне, и после премьеры у нее настроение прекрасное. Будь иначе — схлопотала бы Пелагея проблем на ровном месте. И меня могла подставить.
С девушкой я поговорил перед обедом. Та призналась, что идти за помощью к моей тете ей было страшно, но она понадеялась на хорошие отношения между нами — видела же, как к нам тут отнеслись — и с самого начала разговора давила на то, что ради меня старается. Так что кое-какое понимание опасности бездумного обращения к господам, особенно чужим, у нее было, что меня успокоило. Ну а после обеда в усадьбу приехала Маргарита Игоревна. Я ее заметил из окна, но женщину тут же увела к себе в комнату тетя. Оно и к лучшему. Я же решил пока занять себя рисованием. Но не портретов или картин, а просто ради тренировки. Захотел вспомнить, как рисуются скетчи — особая техника быстрого рисунка за один подход. Слово имеет и иное значение, если сейчас скажу кому-нибудь о «скетче», то подумают, что я пьесу короткую хочу поставить. Но дословно скетч переводится как «эскиз, набросок, зарисовка». Мне же это требовалось, чтобы можно было быстро делать наброски групповых портретов, если такие закажут мне. Ну что ж… поехали.
* * *Софья встретила подругу на пороге. Та выскочила из пролетки легкой походкой, словно молодая девица, а в руках несла картину. Женщина тут же догадалась, что та похвастаться хочет, и не стала портить момент расспросами о ней. Сама расскажет и покажет.
Проведя Маргариту в свою комнату, София все же не удержалась и задала давно мучавший ее вопрос:
— Надеюсь, ты моего племянника не совратила?
— Я старалась, — хохотнула та, даже не пытаясь скрыть своих намерений. — Но он держался крепко. Думаю, это из-за неопытности. Не было у него еще никого, вот и стесняется. Хотя… — задумалась она тут на секунду. — Взгляд у него, как у взрослого мужа, а не подростка. Даже не дашь ему пятнадцать лет.
— И все же, я напомню тебе, что он еще совсем молод. И я беспокоюсь за него. А если бы у тебя все получилось? Первый раз не забывается. Он мог и влюбиться в тебя. Сама понимаешь, ничего хорошего эта влюбленность Роману не принесла бы.
— Не переживай, — отмахнулась Маргарита. — Лучше посмотри, что он сделал!
Глаза у женщины горели и, установив картину на туалетный столик, она сдернула с нее ткань.
Тут и глаза у Софии Александровны расширились в удивлении. Она конечно видела портрет своего брата, написанный племянником, но тот был выполнен карандашом. Техника иная, и портрет не «дышал» эмоциями. А здесь…
— Теперь понятно, с чего у Романа вообще появились идеи насчет того платья, — прошептала женщина.
— Вот кстати, — тут же заинтересовалась Маргарита, — а что за платье он там придумал, что ты меня позвала? Что-то интересное?
— Да так, ничего нового, что могло бы тебя удивить. Но сам фасон — его простота, подчеркивающая изгибы женского тела, такое я раньше не видела. Обычно подобные платья гораздо более… пышные. И уж точно не для слуг шьются.
— Прямо заинтриговала, — возбудилась Маргарита. — Показывай!
Глава 18
23 июня 1859 года
— Интересно… как интересно… — шептала себе под нос Маргарита Игоревна, ходя вокруг Пелагеи.
На девушке было накинуто только платье. Даже не платье, а так — наспех соединенные отрезы ткани, в которых можно было лишь угадать контуры будущей одежды. Грудь так и вовсе была не прикрыта, заставляя девку отчаянно смущаться. Рядом на столе лежал набросок эскиза будущего платья, сделанный Романом Винокуровым.
— Мне все ясно, — подвела итог осмотру женщина. — Скидывай, сама переделаю, как и положено. Завтра придешь ко мне, заберешь.
— Мне Роман Сергеевич сказал самой сшить, — пусть и робко, но все же осмелилась возразить Пелагея.
— Да? Скидывай, я говорю! — рассердилась женщина.
— Но меня накажут, если я не выполню приказ, — уже чуть ли не плача, отвечала девушка, все же медленно стягивая с себя недошитое платье.
— Я поговорю с Романом, — отмахнулась Маргарита. — Давай сюда, а то из хорошей идеи убожество в итоге сотворишь.
Пелагея все же стянула с себя тряпку и тут же быстро одела привычный сарафан. Сложив шитье, госпожа Угорская завистливо посмотрела на фигуру девушки, и молча вышла из комнаты Софьи, где они остались для примерки и оценки творения Романа.
— Ну как? — спросила подругу Софья Александровна, пившая чай в зале.
— Идея отличная, а вот исполнение — из рук вон плохо, — вздохнула Маргарита. — Ну ничего, я сама это платье сошью! И деталей добавлю, а то совсем простенько получается.
