Корыстный интерес (СИ) - Ник Венджинс
От наших синхронных и вполне однозначных движений, от её частого и шумного дыхания, от нетерпеливых стонов во время ненасытных, глубоких поцелуев я окончательно распрощался с собственным рассудком и точно не стал бы уже дожидаться никакого полнолуния, если бы не… Юс. Он внезапно вырос в проёме ванной комнаты и своим «кхм-кхм, простите, что помешал» прервал нашу страстную идиллию.
Могу точно сказать, что моё лицо, с которым я повернулся к королю, не демонстрировало ни капли дружественности. И Юс это отлично понял. На его физиономии застыло точно такое же выражение враждебности и ярой антипатии.
Наверное, целую минуту мы сверлили друг друга хищными взглядами. В это время не существовало уже короля и его гостя. Как ни обидно это признавать, но главный инстинкт, как у людей, так и у нефилимов — животный. Очень хотелось схватки. За самку. Кровопролитной такой схватки и чтоб обязательно с летальным королевским исходом. Чтобы я увидел его поверженным, с разорванной глоткой, размозжённой головой, вырванным сердцем и размётанными кишками. Вероятно, он желал подобного и мне.
Когда же Юс скользнул взглядом по разгорячённой Акаде и её обнажённым ногам, обвивавшим моё тело, я не выдержал и прорычал:
— Ты что-то хотел, Юс?
— Ты уже сообщил ей?
— Нет, ещё не успел. Нам как-то не до этого… сейчас.
— Я заметил, — зло сощурился Юс.
Его ноздри трепетали, словно у загнанного жеребца, кулаки сжались, оголённые предплечья украсились жгутами надутых вен.
«Вот урод! Ну давай, только вякни, чтобы я отдал её тебе!» — подумал я, но тут Юс вспомнил о том, что он всё же не животное, а человек, даже больше — король, и медленно, с расстановкой, произнёс:
— Я решил, что военный поход лучше не откладывать. Выдвигаемся через час. Тебя прямо сейчас ждут в оружейной, Риши. Будь добр, оторвись от неё и следуй за мной.
— Что за военный поход такой? — перепугалась Акада. — Мы куда-то уезжаем?
— Не «мы», — поправил её король, разворачиваясь к выходу, — а только твой муж. Ты остаёшься. Бабы в походе нам совершенно не нужны. Риши, я жду!
— Я вернусь через десять дней, — тихо пообещал я, оставляя последний поцелуй на её сочных губах. — У нас нет выбора. Всё осложнилось. Есть ещё один «я», мне нужно всё выяснить.
— Что значит ещё один «ты»? — опешила Акада, судорожно вцепившись в мою растрёпанную одежду.
— Риши! Хватит чмокаться там!
— Я иду, — сквозь зубы отозвался я, отправляясь следом за королём.
Легко ходить по земле, не оставляя следов, но трудно ходить, не касаясь земли
День близился к закату, когда мы остановились отдохнуть в сосновом бору. Впереди раскинулось пшеничное поле — словно желтеющий океан в обрамлении строгих утёсов. Ветер трепал шатры нашего военного лагеря, гонял по полю волны, нещадно пригибая колосья и порой выписывая замысловатые узоры на ярком полотне.
Меня совершенно не заботило, какого цвета будет мой шатёр, в отличие от министра обороны по имени Арь. Тот визжал из-за всего в дороге: то его бесило пасмурное небо, то не устраивали ямы, в которые периодически попадали колёса его кареты, но главное — его не устраивало отсутствие противника! А тут ещё маленький размер шатра и клубничный цвет…
— Я что, по-вашему, девица?! — яростно вращал глазами министр. — Где мой чёрный походный шатёр?!
— Порван, ваше благородие, ещё в позапрошлом походе, — развёл руками его слуга.
— Едрён батон! — хлопнул себя по ляжке Арь. — А новый?
— А нового вам не выдали, уж как я ни уговаривал, как ни пояснял, но не выдали. По знакомству удалось выклянчить только этот.
— У какой же гаремной девки ты его выклянчивал? И что мне в нём делать? Губы красить?
— Да нам же только отобедать и дальше поедем, — успокаивал его слуга, — а там, вечерком, я палатку поставлю. Она-то целёхонька у нас, чёрненькая, в зелёных разводах, как вы любите…
— Болван! — наградил его затрещиной министр. — Зачем я только держу тебя?! Ты даже шатёр нормальный вытребовать не в состоянии. Борщ подавай. Со сметаной! И холодец говяжий.
— А кулебяку? — лепетал слуга, накрывая столик в клубничном шатре.
— И её тоже, едрёна кавалерия!
Тут Арь приметил меня.
— Риши Третий! — воскликнул он. — Что ты там слоняешься без дела? Иди сюда, вместе отобедаем.
— Мне к Его Величеству заглянуть нужно. Благодарю за приглашение, обязательно присоединюсь. Минут через десять.
— А-а, к Юсу идёшь, — уважительно закивал вояка, подкручивая усы. — Ну, тогда потом приходи. Видишь, какой нерасторопный у меня слуга? Всё никак борщ не принесёт. За это время уже битву можно дважды выиграть.
— Или проиграть, — заметил я.
— Это точно, — хмуро уставился на свои старые сапоги Арь, явно вспомнив былые победы и поражения.
Он казался мне неплохим стариком, страдающим в королевском дворце также, как и волк в клетке. То, что он выжил из ума, не подлежало никакому сомнению, но эта шутка с клубничным шатром показалась мне уж слишком жестокой и циничной. Юсу нравилось измываться над ним, постоянно раззадоривая и рассказывая о наступлении «невидимых врагов». Тогда Арь вскакивал с места и со сверкающими глазами оголял шашку, с которой, как поговаривали, он даже спал в обнимку. Правда это была или пустая сплетня, но издевались над ним все кому не лень.
Министру даже кличку дали «Кругом-враги», и старик Арь неизменно на это приветствие спрашивал: «Где?!» Королевский двор бился в экстазе от смеха, наблюдая, как старик осматривает каждый угол дворца, бормоча себе под нос отборные ругательства.
Безрадостно оглядев нашу стоянку, я отправился искать Юса, но как только подошёл к его королевскому шатру, меня тормознула охрана.
— Его Величество отдыхает. Никого не пускаем, — сведя к переносице брови, строго посмотрел на меня страж.
— Мне лишь словом с ним обмолвиться. И только.
— Не велено пускать. Никого.
— Ясно, — раздражённо развернулся я.
Вероятно, Юс пребывал в жуткой обиде. Но на что, спрашивается? По какому праву?! Для него Акада — моя жена, и…
Тут я заметил «себя» номер два и бросился за ним, углубляясь в лес.
— Подожди! — окликнул я мага.
Мужчина обернулся. Непривычно видеть свои глаза на другом лице, пусть даже как две капли похожем на твоё собственное. Это не просто близнец, нет, клон — это гораздо неприятней. Возможно, всё дело во взгляде. Он отличается, он совсем иной. Это выражение чужих-своих глаз и отвращает, и восхищает одновременно. Не знаю,
