Корыстный интерес (СИ) - Ник Венджинс
Там, у дверей, ведущих в сад, стоял… я. Другой.
С открытым от удивления ртом я ловил воздух, точно рыба, выброшенная на мель. Моё шоковое состояние сменилось недоверием и вскоре докатилось чуть ли не до отвращения: с ним — вторым мной — было что-то не так.
И тут второй «я» помахал мне рукой в… оковах. Тех самых, что украшали вчера запястья колдуна в маске!
Я обернулся к Юсу. Король криво усмехнулся и, подойдя ко мне, вкрадчиво прошептал на ухо:
— Вы, кажется, ещё вчера познакомились, не так ли? Правда он приятный в общении? Заметно худее тебя, и волосы у него длиннее, но это всё поправимо, а вот другое… К сожалению, он не обладает главными твоими достоинствами: неоспоримой харизмой и не владеет азами дипломатии. Гарантированно, что провалит переговоры, ибо сочувствует, подлюка, повстанцам. Поэтому со мной поедешь ты, мой дорогой.
В любом случае… ты хочешь меня!
Влетев в апартаменты, я бросился в спальню, с трудом переступая коробки и сваленные в кучу платья.
— Чёрт! — ругался я, перепрыгивая вещи. — Лорейн! Что за бардак?!
— Господин, но вы сами попросили собрать все подарки в одно место. Вот я и…
— Ну так не в гостиной же! Устроила тут Эверест… — ворчал я, еле добравшись до спальни, но Акады я там не обнаружил.
— Где госпожа? — выскочил я обратно в гостиную.
— В ванной комнате, — недоумённо уставилась на меня служанка.
Ворвавшись в ванную, я наконец-то смог лицезреть свою «супругу». Она сидела в кресле перед огромным зеркалом и занималась причёской.
— Ты! — зашипел я, наклоняясь к ней и испепеляя её отражение своим взбешённым взглядом. — Зачем ты развела эту сплетню про меня и Лорейн?
— Ну ты же хочешь соответствовать здешним порядкам? Почему бы не сказать, что ты задержался не по причине, что ванну принимал, а потому что тебе помогали её принимать?
— А если Юс поинтересуется у Лорейн? Ты не подумала об этом, умница? Она тут же расскажет, что ничего не было, что я всего лишь позвал её для уборки ванной, для того чтобы она немедленно выкинула оттуда все эти королевские подарки. Или он предполагал, что я буду купаться и смотреть на всё это барахло, подаренное моей жене?!
— Ты сглупил, — накручивала локон Акада, — если Юс узнает, что ты взбеленился из-за его подарков…
Она не договорила. Я протянул руку и с изуверским наслаждением порвал изумрудное ожерелье. Драгоценные камни посыпались по каменной столешнице, охотно убегая на пол.
Акада вскочила и повернулась ко мне лицом.
— Что ты себе позволяешь?! — гневно выкрикнула она.
Вбежала Лорейн.
— Пошла вон! — заорал я на служанку, указав ей на выход. — И не смей сюда заходить! А ты, — обратившись к Акаде, шёпотом продолжил я, — если ещё раз наденешь его подарок… хоть один…
— То что?
— Клянусь, сверну тебе шею!
— Ты что, псих?
— Ещё какой! — ударив кулаком в зеркало позади неё, выкрикнул я.
— Ай! — вздрогнула она. — Ты… ты… Животное! Скотина! Недоумок!..
— И это снимай! — рванул я декольте её платья.
— Чудовище! Что на тебя нашло?! Я не принадлежу тебе! — вздёрнув подбородок и скрестив руки на груди, вскинулась Акада. — То, что было между нами ночью, не даёт тебе никакого права так…
— А что было ночью? — не дослушав, я задрал ей юбку, подхватил за бёдра и, усадив на столешницу, встал между её ног, прижавшись так сильно, что сам мгновенно пожалел.
— Отодвинься, — попыталась отстраниться она, но только ещё сильнее привлекла тем, что прогнулась и подчеркнула все свои бесподобные формы да линии, начиная с гибкой шеи, пышной груди, тонкой талии и заканчивая этими… безумно сексуальными острыми коленками, что беспокойно летали вокруг меня в попытке освободиться.
— Я просто поговорить хотел.
— Не нужно так близко, я тебя прекрасно слышу на расстоянии. — Её голос вдруг сорвался на хрипотцу, и меня бросило в дрожь. А тут ещё её ладони упёрлись в мою грудь, буквально плавя тело.
— Я должен кое-что сделать… помочь…
— Мне? — с вызовом хохотнула она. — Мне не надо помогать!
— Не спеши, девочка. Я мог бы помочь тебе… — начал было я, но горло внезапно перехватило: я рассматривал трепещущую Акаду, и меня скручивало в пружину, в ураган, давление то сжимало, то расширяло сосуды внутри меня. Я замолчал и окинул Акаду недвусмысленным взглядом.
— Надо подождать полнолуния, — прошептала она, взирая на меня широко распахнутыми глазами, — Риши, остановись, пожалуйста.
— Я ничего не делаю, — почти не соврав, шептал в ответ я, жадно водя ладонями по её оголённым бёдрам. — Но если ты не прекратишь так дёргаться и ёрзать, так бесстыдно крутить своей восхитительной попой на этом столе, то не уверен, что сдержусь.
— Тогда убери руки. И я перестану нервничать и крутиться. Полнолуние… — вновь напомнила она.
— Хватит уже о полнолунии! Ты хочешь меня, Акада, независимо ни от какого-то там полнолуния и вынужденного совместного проживания. И хочешь прямо сейчас!
— Я? Нет же! Что ты! — От притворного возмущения задохнулась она, но её шея и грудь покрылись испариной, нагло опровергая ложь, и я нервно облизал губы, едва сдерживаясь, чтобы не облизать и всю девушку с ног до головы. — Ты ошибаешься, Риши. Я совсем не хочу! А вот ты хочешь. И готов лишить нас единственной надежды на побег, не дождавшись нужного дня.
Тут не поспоришь. Желание действительно причиняло физическую боль, хотелось выть от безнадёжности, от осознания того, что Акада права и мне стоит остановиться и подождать этого долбаного полнолуния… Хотелось кричать от наслаждения, потому что её пальцы уже давно плясали огненный танец под моей одеждой. Хотелось большего настолько сильно, что казалось, меня разорвёт.
— Ты сама не убираешь руки. — Я поймал свой взгляд в отражении зеркала: пьяный, затуманенный, ничего не соображающий…
— Я?
— Да, ты… гладишь меня…
Она неохотно вытащила руки из-под моей сорочки и прибрала растрепавшиеся волосы. Её щёки горели; грудь учащённо вздымалась, норовя выпрыгнуть из порванного платья; на шее призывно сигналил пульс, а я зачарованно смотрел на изящные, тонкие запястья, украшенные многочисленными браслетами, и окончательно сходил с ума. Горячая кровь стучала у меня в висках, разливаясь нестерпимым жаром по венам, и стоило Акаде сделать едва заметное, нетерпеливое движение бёдрами, как я понял, что пропал: самоконтроль рассыпался в прах. Я уже ничего не соображал, когда, припав губами к её запястью, почувствовал, как Акада обхватила меня ногами, прижав к себе.
