Растопить ледяное сердце - Алекса Никос
— Видишь, с ней все нормально. Не прикасайся к ней, Альвина, ты сделаешь только хуже, — топает ногой Доротея.
— Клаус, да помоги же мне, — в отчаянии прошу менталиста, который, кажется, растерялся от происходящего.
— Не трогайте, я буду кричать! — истерит Доротея.
— Хватит, — раздается властный холодный голос Райнхольда.
Наконец-то вернулся адекватный человек, который успокоит эту вакханалию.
— Доротея, продолжай завтрак или займись своими делами. Граф, к вам это тоже относится. Аля, со мной.
Доротея раскрывает было рот, чтобы возразить, но тут же молча кивает под строгим взглядом брата. Я подхожу к Вивьен и хватаю ее за руку, помогая подняться со стула. Ладонь девушки холодная и липкая, дыхание частое и поверхностное.
— Повитуха скоро прибудет, — говорит герцог, подставляя сестре плечо, позволяя опереться на себя.
Я встаю с другой стороны, протягиваю девушке руку, за которую она хватается побелевшими пальцами. Тихо ёкаю от силы, с которой Вивьен вцепилась в мою ладонь, и тут же ловлю на себе обеспокоенный взгляд Райнхольда, от которого теплеет на душе.
И все-таки, ему не все равно.
— Нормально, — произношу одними губами, слегка кривясь от боли. — Где комната Вивьен?
— На втором этаже.
— Можно ли разместить ее в какой-нибудь комнате на первом, чтобы не тащить по лестнице? Где-то есть кровать?
— Ладно, сейчас налево, — решительно отвечает герцог.
Киваю и переключаю внимание на стонущую девушку:
— Вивьен, у тебя отошли воды?
— Что? — в полубреду, непонимающе переспрашивает она.
— Вода, из тебя вытекала вода? — вновь задаю вопрос, не представляя, как можно его переформулировать, чтобы стало понятнее.
— Да, еще под утро. Я думала, что так и должно быть, — слабым голосом отвечает девушка.
— Что это значит? — напряженно спрашивает Райнхольд.
С недоумением смотрю на него. Он правда не знает о том, что происходит с женщиной во время родов? Здесь все такие темные или только мне так повезло?
— У меня нет детей, — огрызается герцог, правильно поняв мой взгляд. — Это должна была быть забота ее мужа, а не моя.
Пожимаю плечами и отвечаю:
— Ребенок находится в животе в жидкости, которая называется околоплодными водами. Перед началом родовой деятельности эта жидкость вытекает, потом начинаются схватки.
Честно говоря, я тоже не слишком много знаю о родах. Кое-какие поверхностные знания сохранились из школьных уроков биологии, но, похоже, я более осведомлена, чем Райнхольд, который вообще, кажется, первый раз сталкивается с рожающей женщиной. Честное слово, я бы не удивилась, если бы он заявил, что детей в капусте находят — настолько недоуменным выглядит его лицо.
— И что дальше? — спрашивает герцог, стоит нам устроить Вивьен на широкой кровати в гостевой спальне.
— Ждать повитуху, — отвечаю я, с опаской наблюдая за тем, как все чаще Вивьен хватается руками за живот с искаженным от боли лицом. — Я не умею принимать роды, если ты об этом.
— Я тоже, — поджав губы, говорит герцог. — Можно что-нибудь сделать, чтобы ей стало легче?
— Вивьен, дорогая, посмотри на меня, — ласково обращаюсь к девушке, откидывая с ее лба прилипшие волосы. С явным трудом блондинка фокусирует на мне взгляд: — Я могу тебе чем-нибудь помочь? Может быть, ты хочешь воды или принести еще одну подушку? Пожалуйста, потерпи. Скоро приедет лекарь, он поможет тебе.
— Да, воды, — разлепляя пересохшие губы, стонет девушка. — Мне больно.
— Знаю, милая, — отвечаю я, успокаивающе гладя Вивьен по руке. — Потерпи, скоро все закончится.
Минуты тянутся томительно долго. Как могу, пытаюсь отвлечь девушку от боли, которая все чаще скручивает ее тело, сама же стараюсь не показывать, до чего мне страшно сейчас. Вдруг врачи не успеют приехать? Вдруг с ребенком или с Вивьен что-то случится?
— Добрый день, — входит, наконец, в комнату пышная дама средних лет и представляется: — Меня зовут Лагерта, я — повитуха. Пожалуйста, оставьте меня с роженицей наедине. Мэрит, доставай все необходимое.
Быстро вскакиваю, освобождая место женщине и ее помощнице — высокой стройной девушке с ярко-рыжими волосами, которая уже достает какие-то инструменты из большой сумки.
— Пойдем, — берет меня за ладонь Райнхольд, увлекая за собой к выходу из комнаты.
В моих ушах все еще слышатся пронзительные крики Вивьен, а руки трясутся мелкой дрожью. Силы будто разом покидают мое тело, ноги слабеют, словно я держалась из последних сил, лишь бы дождаться помощи.
— Тише, — подхватывает меня герцог за талию, прижимая к себе. — Все будет хорошо, Вивьен справится.
— Да, конечно, — киваю я, несколько потерявшись в действительности.
Из-за двери снова слышу крик девушки, а по телу пробегает дрожь. Неужели это и правда настолько больно? Стоит ли оно того? Закрываю уши руками и зажмуриваю глаза. Перед глазами мелькают картинки прошлого: простыня, пропитанная кровью, длинный светлый больничный коридор, запах хлорки и спирта, каталка, с грохотом подскакивающая на стыках плитки, бледное лицо мамы, взволнованные голоса врачей, лязг металлических инструментов за белой дверью операционной. И обозленное, белое лицо отца, который шепчет: “Это ты виновата. Ты не вызвала вовремя врачей”.
— Аля, — словно сквозь вату слышу голос Райнхольда. — Алевтина! Вот же, драуг! Хакон!
Проваливаюсь в блаженную темноту и тишину.
Глава 22
Герцог Райнхольд Микаель Линден
Аля обмякает прямо в моих руках, из-за двери раздаются крики и глухие стоны Вивьен, а я, кажется, впервые в жизни растерялся — слишком сумбурное, выбивающее из колеи выдалось утро.
— Ее надо уложить, — командует Хакон, приехавший с повитухой для подстраховки. — Неси ее на кровать. Что произошло?
— Не знаю, — огрызаюсь я. — Все было в порядке: она успокаивала Вивьен до прихода Лагерты, выглядела здоровой. А потом просто потеряла сознание.
— Не нравится мне это, друг мой, — мрачно замечает лекарь. — Слишком частые обмороки. Не может ли герцогиня носить под сердцем ребенка?
Внутри меня поднимается волна чего-то темного, а лед, кажется, сковывает сильнее мое нутро.
Ребенка? У Али может быть ребенок от другого? Не хочу в это верить. Но я не знаю ничего о ее жизни в том мире, откуда она пришла. Возможно, она была там счастлива, занималась сексом с другим и готовилась к замужеству, пока Темпус не нарушил ее планы.
Каждый раз, когда в судьбы вмешиваются боги, они ломают их, делают лишь хуже.
— Я не знаю, — честно отвечаю я, стараясь подавить темного зверя. — Она не говорила.
— Но это возможно в теории?
— Да, — произношу, словно чужим голосом.
Недопустимая глупость, но я поверил девушке почти сразу, стоило ей поведать мне правду. Сосуд истины — скорей формальность, с помощью которой я хочу подтвердить собственные выводы. В моей голове сразу же сошелся тот пазл, что несколько дней я
