Кайа. История про одолженную жизнь. Том 5. Часть 1 (СИ) - Иванов Александр Саша Иванов

— Я же, по-твоему, Ведьма… — покачав головой, ответил ему. — Как же я могла Его увидеть?

Лицо Марека исказила гримаса такой ярости, что…

— Нет. — произнес я, отчего мужчина дернулся всем телом. — Нет, Его я не видела, но…

— Но? — с надеждой прошептал Марек.

— Он существует, Марек, даже не сомневайся в этом… — заявил я и, положив винтовку на стол, достал из кармана пистолет, после чего подошел к низкорослому типу и, сохраняя безопасную дистанцию, чисто так на всякий случай, уселся перед ним на корточки. — Как будет и Страшный Суд…

Из моей памяти всплыли строчки песни группы «Ария», много раз слышанной там.

—…и когда настанет время платы по счетам, покаяние не поможет…нам. — процитировал я, постучав стволом пистолета по полу. — Тебе, мне…никому.

Марек глядел на меня во все глаза, в которых я не увидел и намека на неверие, а затем…

Затем он совершенно искренне зарыдал, хотя в его слезах не было никакой горести.

Слезы чистой, искренней радости…

Полагаю, что сцена, которая прямо сейчас приключилась, могла бы показаться нелепой сторонним наблюдателям, если бы таковые вдруг нашлись здесь, как и не поверили бы они и в искренность слез этого подонка, и доказать обратного большинству из воображаемых наблюдателей я бы не сумел, но…

Но лишь тому большинству, у которого нет ни веры, ни твердых убеждений. А таковых среди живущих действительно большинство и до недавнего времени одним из них был я.

Хотя радоваться, даже если бы мог, по поводу его радости, мне не слишком-то и хочется.

— Я прощаю тебя, Марек, за все то зло, которое ты причинил мне. А заодно, за все то, которое ты только собирался причинить… — произнес я и мужчина сглотнул, быстро облизнув губы. — Ведь все происходящее здесь со мной — это расплата за бокал «лекарства» там. Я же самоубийца и это…

Я обвел стволом пистолета помещение.

—…мой персональный ад. Я ответила на твой вопрос, теперь твоя очередь.

— В среднем кармане. — сказал он, когда его прекратили душить слезы. — Отойдешь от устройства на семьсот пятьдесят метров — умрешь. Просто пропадет сигнал — умрешь…

В этот момент где-то невдалеке раздался мощный взрыв, от которого с потолка посыпалось всякое, а затем еще один…

На какой-то миг, не понимая, что произошло, я убрал взгляд с Марека, после чего…

Марек с силой ударил кулаком левой руки об пол.

— Стой! — воскликнул я, поняв, что он только что сделал, но…

— Никак нельзя предать Замысел. — спокойно сказал он, а затем его зрачки сначала резко сузились, после чего…

Марек определенно мертв и теперь это просто труп какого-то психопата.

Ниточка, ведущая к организаторам всего этого действа, оборвалась…

Вот, оказывается, для чего он носил свой здоровенный перстень с какой-то доисторической мелкой тварью, навеки застрявшей в янтарном камне…

Очевидно, что капсулу под лопатку зашили не только мне.

А вместе с осознанием этого, я ощутил, что мои «часы» пробили «двенадцать», а «тыквы» обратились в «мышей»…

Стимулятор прекратил свое действие столь же резко, как и начал…

Лишившись поддержки препарата, я практически рухнул на пол возле Марека, хотя разум вроде бы продолжает еще неплохо функционировать.

Краем глаза заметил какое-то движение в основном помещении погреба, возле двери темницы, а затем…

В дверном проеме появился силуэт, и я выстрелил, хотя и попал куда-то вообще в стену.

Все, сил не осталось даже на то, чтобы поднять пистолет, выпавший из моих рук.

Из-за дверного проема раздался голос.

— Барышня Филатова, вы там?

Чистый русский язык, без привычного уже польского акцента…

— Да, я тут. — закрыв глаза, ответил я. — Заходите.

Сознание явно покидало меня, однако очень уж хотелось увидеть то, кто же явился спасать меня.

Я практически удивился, когда в комнате объявился не отряд каких-то «спецназеров», а совершенно невзрачный мужичок, лет сорока пяти — пятидесяти, никак не тянущий на супермена. И если бы не маскхалат на нем и не автомат в его руке, я бы наверняка не удержался и сказал нечто вроде: «Дяденька, а чего это вы тут делаете? Уходите, здесь опасно…».

— Вы целы? Самостоятельно идти можете? — поинтересовался он.

— Цела, да, но идти не могу. — ответил ему, после чего, ощущая, что сознание оставляет меня, затараторил. — Мне под лопатку вшили ампулу с ядом, активатор у лысого типа в среднем кармане…

Некоторое время спустя.

Очнувшись, обнаружил себя на закорках у какого-то типа, а повернув голову, заметил того мужичка, который заявился в погреб. И эта парочка бодро движется по какому-то жуткому зимнему лесу…

Что происходит⁈

Глава 114

Месяц спустя. 27 марта, пригород Санкт-Петербурга, деревня Коркино, частная усадьба. Около полудня.

Проклятая зима наконец-то окончательно отступила, и я сумел пережить ее, а это удалось далеко не всем. — подумал я, стоя на громадном балконе своей комнаты, расположенной на втором этаже монструозного деревянного дома, построенного из гигантского кедра, и, зажмурившись, подставил лицо яркому весеннему солнышку.

Открыв глаза, провел рукой по влажному бревну лиственницы, служащему частью силовой конструкции балкона, а также его перилами, и поглядел на отходящее ото льда озеро.

Озеро…

Я вновь оказался в доме на берегу озера, однако теперь, в отличие от тогда, это не означает окончания моей жизни, а…

А, собственно, что? А то, что «как раньше» уже не будет. Новая жизнь в «шкурке» старой, еще не окончившейся жизни, а вместе с ней и, вероятно, новая судьба. Новая роль. Впрочем, именно об этом Государь мне и говорил. Свой выбор я тогда сделал.

Я нахожусь в этой усадьбе практически в полной изоляции от внешнего мира вот уже месяц, сначала целую неделю проходя процедуру детоксикацию после всей той дряни, которой меня пичкали религиозные экстремисты, а затем, когда приставленные ко мне люди убедились в том, что моя жизнь и здоровье теперь вне опасности, я не вою от ломки, не собираюсь устраивать самоубийств или выкидывать еще какой-либо подобный фортель, оставили практически в полном покое (про голоса в голове, а также про то, что не могу теперь испытывать эмоции, я благоразумно умолчал, ибо лучше казаться здоровым, чем больным), оздоравливаться, так сказать, словно бы в санатории, и возвращаться к ментальному порядку в компании пресловутого «розового куста», что значит…

— Госпожа сегодня приедет.

Я обернулся на дверь. Роза, конечно же…

Девица эта, одетая в свободные штаны и флисовую кофточку, обхватив себя руками и позевывая, вышла на балкон, встав рядом со мной.

Ей наверняка поручено круглосуточно приглядывать за мной, играя роль заботливой подруги, так сказать, с чем она вполне справляется. Проживаем мы в одной комнате.

— Слушай, я все хотела спросить… — глядя на нее, начал я. — Сейчас же по идее самый разгар учебного года…

— Почему я не хожу в школу? — закончила вопрос она, потерев одной ногой другую, а затем снова сладко зевнула.

Я кивнул.

— Ты только сейчас заметила, да? В общем, я ее уже давненько закончила. — заявила она. — В двенадцать лет.

Я присвистнул, практически искренне.

— Серьезно, что ли? Ты, получается, вундеркинд. Круто! Впервые вижу вживую такого человека. — честно признал я.

— Где вундеркинд? Где? — также практически искренне встрепенулась она, оглядываясь по сторонам, а никого не увидев… — Это, по-твоему, я вундеркинд, что ли?

Надувшись, она уставилась на меня.

Ну уж нет, Розочка, своими ужимками ты меня не проведешь.

Роза очень напоминает мне Ришарда, хотя, конечно, никакой она не ребенок–солдат. Впрочем, почему это «конечно»? Уверен, если вдруг царская любовница велит ей кого-нибудь прикончить, Роза колебаться не станет ни мгновения, она вообще не из тех людей, которые колеблются, как я уже успел заметить.