Война без людей - Харитон Байконурович Мамбурин
Здание, в котором квартировали неосапианты, было почти полностью разрушено. От него по счастливой случайности уцелело лишь дальнее гостевое крыло, в котором как раз и проживали участники «рейда», но возвращаться в эти развалины не имело ни малейшего смысла. Они буквально зависли посреди крупного аргентинского города без каких-либо вариантов. Паникующего города, следует отметить. Люди кричали и разбегались, издалека слышались звуки сирен, везде стояли машины и общественный транспорт, из которых убежали водители и пассажиры.
Тут же послышались новые вопросы и на других языках.
— Что нам делать?
— Кто-нибудь знает русский? О чем кричит эта голая особа? Магда⁈ Магда, ты где⁈ Переведи нам!
— Это наш супернео, Лютер! Она умеет менять облик!
— Не похоже, чтобы она нас благодарила. Но я не понимаю, о чем она говорит. Ей нужна одежда? Где Магда⁈
— Нет, кажется, тут дело в друг…
Договорить молодой чернокожий мужчина, носящий изящные золотые очки, не успевает — нечто, с жутким гулом-визгом прилетевшее непонятно откуда, сносит ему верхнюю часть туловища. Ударной воздушной волной невидимую Ванду откинет в сторону, и она, пытаясь обрести равновесие, будет слишком занята, стараясь не навернуться с десятка метров вниз на асфальт, но потом, когда француженка, недоуменно моргнув, проведет себя ладонью по лицу, то, находясь внутри своего поля невидимости, прекрасно сможет разглядеть кровь на своей ладони.
…правда, одним глазом. Второй будет взрезан куском тонкой золотой оправы, оторвавшейся от тех самых щегольских очков.
Навык невидимости, шок, паника и чувство бессилия из-за увечья иронией судьбы превратят Ванду Лимье в свидетельницу того, что будет происходить далее.
Француженка даже не успела как следует рассмотреть остатки своего глаза, стекающие ей в ладонь, как в воздухе засвистели новые снаряды в виде кирпичей и каких-то труб, вынуждая телекинетика массово распихивать его «пассажиров» по близстоящим закоулкам. Далеко не все успели спрятаться, два тела, встретившиеся со снарядами, летевшими на страшной скорости, упали туда, где ранее корчилась беспомощная русская.
Эта самая русская, улетая своим ходом, как раз и столкнется с находящейся в состоянии шока Вандой, схватит её, утащит за здание, а затем, ругнувшись на своем варварском языке, укусит себя до крови за ладонь, тут же прикладывая её раной к отсутствующему глазу француженки. Кровь вспенится розовым, заполняя рану, а сама Ванда потом почувствует себя намного-намного лучше. Боль уйдет, шок исчезнет, она снова начнет соображать.
Впрочем, сама русская это сделает не по доброте душевной, а чтобы использовать мадемуазель Лимье в качестве передвижного генератора поля невидимости. Маленькая, коренастая, определенно пребывающая в ярости, она, обняв Ванду сзади, будет таскать её как игрушку, постоянно шипя что-то на ухо. Возражать опытная неосапиантка даже не подумает, зная, какими страшными и разнообразными способностями обладает это чудовище. Их чудовище. Лучшая защита, которую только можно сейчас представить.
Затем, спустя три минуты кружения над улицами, они увидят его, Симулянта. Совершенно голый и пыльный, он, внезапно выскочив сквозь стеклянную витрину, оторвет голову Пауле Гарсия, известной всей Европе миловидной героине по прозвищу Пастушка, а затем со страшной силой швырнет её в сквайра Джейкоба Барнера, шедшего чуть впереди несчастной испанки. Барнер, как обладатель укрепляющей способности, лишь пошатнется, когда жуткий снаряд разбрызжется от контакта с его головой, а потом резко выбросит вперед правую руку, посылая во врага с десяток длинных острых игл, растущих у него под кожей предплечий. Иглы, безошибочно попав в цель, превратят верхнюю часть Симулянта в ежа, пробив тому, в том числе, и голову. Русская в ту секунду до боли сдавит ребра Ванды, шипя что-то счастливое, но поперхнется, когда голый парень просто сделает шаг вперед, размываясь на неуловимую долю секунды в зрении, а иглы, торчавшие в нём, просто-напросто упадут на асфальт. Он, еле заметным переходом из плоти в туман и обратно, просто избавится от смертельных ран.
Две зависшие в воздухе под невидимостью женщины станут свидетелями короткой, но невероятно свирепой стычки, в которой мужчины будут друг друга бить, швырять в стены, пытаться брать в захват или выбить глаза. В ближнем бою верх будет брать весьма известный у себя на родине англичанин, пока русский, сохраняя на лице совершенно безумное выражение, не покроет свои плечи и голову слизью, вынуждая не ожидавшего такого подвоха противника провалиться вперед. Сам сквайр успеет в падении разрядить иглы с другой руки, превратив живот парня в дуршлаг, но это ему ничего не даст. Не успеет голова англичанина коснуться асфальта, как Симулянт коротким и отработанным ударом воткнет ему пятку в поясницу, ломая позвоночник. А затем, переступив чуть выше и поднатужившись, оторвет голову, которая вылетит со своего места вместе с позвоночником.
Тогда-то Ванду и стошнит. Громко. Настолько, что русская перепугается, толкнет её в сторону лысого маньяка, а сама пустится в бегство, тут же куда-то подевавшись. Сама француженка, встретив, несмотря на невидимость, пустой взгляд на искаженном страшной гримасой лице, лишь тихо всхлипнет, зависнув на одном месте. Её от смерти в тот момент будет отделять отрезок времени меньше секунды, но она выживет — на чудовище выйдет их телекинетик, Иаким. Могущественный неосапиант, способный удерживать в воздухе полсотни человек.
Начнется бой, чудовищный, невозможный, потрясающий всякое воображение. Телекинетик будет швырять всем, до чего сможет дотянуться, в существо, способное моментально становиться клоком тумана, залечивая при этом свои повреждения. Симулянт будет пытаться добраться до висящего в воздухе мужчины, будет швырять в него камни и куски стен, будет избегать его захватов и самой настоящей шрапнели, атакующей с любых углов и векторов. Ванда в этот момент, забравшись на крышу соседнего здания, будет лежать и молиться Господу, чтобы её не задели эти снаряды.
Не заденут. Более того, ей даже повезет стать свидетельницей, как чудовищный русский умудрится обмануть телекинетика, схватив того за ноги и за руки тонкими веревками из своего же тумана. Затем, когда монстр резко разведет свои конечности в разные стороны, отделяя части Иакима друг от друга, мадемуазель Линье снова скорчится в рвотных спазмах.
Ей в этот черный день повезет еще неоднократно, пока женщина, перелетая с крыши на крышу, будет пытаться убраться куда подальше из Мар-дель-Плата. Симулянт будет уничтожать и их, и сам город, пользуясь направо и налево своей чудовищной силой и регенерацией. Он будет охотиться за участниками «рейда», заблудившимися в развалинах, будет падать на них с неба, будет подкрадываться, хватая за ноги и разрывая на части. Она, Ванда Линье, неоднократно еще услышит стоны, мольбы и крики о помощи.
Затем появятся они, почти сотня вооруженных людей в черной униформе, тяжело вооруженных и бронированных. Подмога, наверное, растерянно подумает пережидающая очередную схватку невидимая француженка, подмога, присланная их загадочным и могущественным нанимателем. Возможно, это действительно будет подмога, пусть и состоящая из простых людей. Возможно, они действительно будут прекрасными профессионалами своего дела, готовыми к любому исходу и даже самым опасным ситуациям.
Облаку, которое накроет всю полуразрушенную площадь, на которой появятся эти одетые в черное люди, — будет на все плевать. Оно, облако, просто зависнет на целых пять минут, легко удерживая сходящих с ума от ужаса солдат внутри себя. Тогда Линье поймет, что все обречены. Поймет ужас и отчаяние в глазах той русской, которую никто не понимал кроме Магды. Поймет, почему она пустилась наутёк, несмотря на то что считалась сильнейшей в мире.
Правда, это будет последнее, о чем подумает Ванда. Состав-заплатка, которой, как она думала, её исцелила Мария, окажется сложным и сильнодействующим стимулятором-коагулянтом с очень неприятными постэффектом в виде вскоре начавшихся приступов неконтролируемого смеха. Именно так, лежащую на крыше и смеющуюся взахлеб, он её и найдет.
И убьет.
Глава 18
Одиссея дикого старлея
Первые несколько дней я постоянно думал о кошке. Ну, знаете, той самой, которую мы как-то раз притащили с Салиновским в общежитие. Я никак не мог вспомнить, что с ней стало, куда она делась. Может, Цао Сюин отдала в добрые руки? Хорошая кошечка была, очень умная…
Другого в мою бедовую ушибленную тыкву
