Кирилл Клеванский - Колдун. Генезис
Высказавшись, эльф развернулся на каблуках и скорым шагом отправился на выход.
— Сам раньше не подохни, остроухий, — крикнул я.
Эльф затормозил, обернулся через плечо и на его лице на миг появился оскал дикого хищника. Затем он скрылся в коридоре. Светлые не любят, когда их называют ушастыми, а вот темные могут с цепи сорваться, заслышав оскорбительное «остроухие», Для них это еще хлеще, чем мельтешение тряпки для быка.
— И что это? — спросила Лейла.
— Это значит что не мне одному вчера понравилось саблями махать.
— Какое вчера, — вскинулся Дирг. — Ты уже шестой день лежишь здесь. Кнелли то на следующее утро выписали, а ты до сих пор в сознание не приходил. Валялся, бредил, да потел как будто ты не человек, а дух дождя какой-нибудь.
— И чего я говорил?
— Да всякий бред, — отмахнулся рыжий. — Мы особо и не разобрали. Ты ж не на имперском чесал, а вроде как на восточном. Тут сосед у тебя был, перевел нам пару фраз. Вернее как нам, он как первую озвучил, так девчонки чуть не в обморок рухнули. Просили больше такое непотребство не произносить, ну а я то не пальцем делан. Парочку особо крепких оборотов даже записал.
— Видать сильно мне прилетело.
— Не то слово, — вставила свои пять копеек Норман. Та последние пять минут сидела, уткнувшись в брошюрку подруги. — Вы когда в разные стороны разлетелись, так все сбежались. Но лэр Милфорд велел никого не трогать, ждать лекарей. Те уже через минуту примчали, перевернули тела. А у вас, у каждого, вся грудь разворочена, разве что сердца бьющегося не видно. Целители прямо на полигоне магичить стали. Раны закрыли и унесли вас сюда. Милфорд глазам своим не поверил, когда ты смог такое учудить. И вот какой возникает вопрос. У наемников все так фехтовать горазды?
— В нашем отряде — да, — коротко ответил я.
— И что же это за отряд такой? — прищурилась Лейла.
— Особый, — пожал я плечами. — И люди в нем были тоже — особые, да и даже не совсем люди. В общем, весело у нас было.
Мы выдержали паузу. В это время палата все больше погружалась в некую, характерную лишь для такого рода помещений, атмосферу. Где-то рядом бродили посетители, тихим шепотом общаясь и с больными и с врачами. Последние, в свою очередь, были незаметны, словно падающий по осени кленовый лист. И увидеть их можно было, только если сосредоточиться на поиске определенных личностей. Меня это мало волновало, возможно, именно поэтому я так пристально наблюдал за птицей, что решила пробиться через оконное стекло.
— Ты как себя чувствуешь то? — задала пожалуй самый важный вопрос наша герцогиня.
— Жить буду, — хмыкнул я. — А вам никуда идти не надо?
— А как ты?
— Да у Дирга пропуск из кармана торчит, — ткнул я пальцем в рыжего. Тот, опустив взгляд ниже, быстренько убрал бумагу подальше.
Ребята потупили взоры и даже как-то отвернулись от меня.
— Ну чего у вас такое? — вздохнул я. Иногда их манерность меня просто убивает. — Или вы по мне панихиду заказывали? Ну так не отменяйте, я может скоро того этого…
Тут девушки синхронно повернулись ко мне, и в их грозных взглядах я прочел самые страшные муки ада.
— … а может и нет.
— Если ты помнишь скоро Весенний бал, — взял слово рыжий. — Вернее он состоится послезавтра… Так что мы в город — за покупками.
И не было предела моей радости. Как сильно я не хотел идти на этот клятый бал, и теперь у меня есть вполне правдоподобная отговорка.
— Эх, жаль, что я не смогу пойти, — я картинно шмыгнул носом и подтянул одеяло. Под которым, между прочим, ничего кроме меня не наличествовало.
— Вот в этом-то и проблема, — вздохнула Лейла.
— Изверги! Хотите больного на силу в свет вытащить?
— Здесь как раз все наоборот. В прошлый раз принцесса присылала приглашение на мое имя, предоставляя возможность взять неограниченное количество спутников. А в этот раз он выслала приглашение на троих…
О как. Я даже поник. Не то что бы меня это сильно трогало, но быть в немилости у одной из кровных наследниц престола страны, в которой живешь, это уже малость неприятно. И даже тот факт что сама принцесса обратила на презренного студиозуса свой взор, уже пугает похлещи плети, сплетенной из змей.
— Если за этим не последует репрессий — переживу, — пожал я плечами.
Девушки переглянулись, и снова рыжему пришлось взять на себя миссию по заполнению пустоты.
— Ладно. Ты тут не скучай…
— Да проваливайте уже, — отмахнулся я. Ребята улыбнулись. — И не забудьте мне все рассказать, — и, чуть убавив голос, я буркнул. — Интересно все-таки.
Мы обменялись рукопожатиями, и троица отправилась на выход.
Подложив руки под голову, я предался размышлениям на волнующую тему. Как человеку, считающему себя если не благородным, то не лишенным чести, мне довольно сложно смотреть за мучениями слабых существ. И представьте себе возмущение, что поднялось в душе такого джентльмена как я, когда птичка, что так рьяно стремилась попасть в помещение, нашла свой покой в когтях здоровенного кота. О, это был воистину достойнейший представитель пушистой породы. Его зеленые глаза сверкали подобно двум изумрудам на полуденном солнце. Его рыжая шерсть, лоснилась и сверкала как спокойное море в тихой гавани. А черные полоски от морды и до хвоста были темнее безлунной ночи. Пожалуй, тот мелкий воробушек, счел бы за честь пасть от лапы такого красавца.
Но покончим с иронией. Когда кот закончил с трапезой, меня ждал сюрприз, коим животное и заслужило привилегию остаться в памяти. Хвостатый подошел к окну, где-то его прижал, и, казалось бы, цельная рама разделилась на две части, и нижняя плавно поднялась к своей соседке сверху. Котяра шмыгнул на подоконник, снова что-то сделал и вот окно снова напоминает единый лист.
Легким, я бы даже сказал прогулочным шагом, пушистый переместился ко мне на кровать и стал откровенно устраиваться на послеобеденный сон. Свернувшись клубком у меня на коленях, он широко зевнул, демонстрируя свой нехилый оружейный набор. А затем, почти по-человечески причмокнув губам, обернул себя хвостом. Каюсь в своем малодушии, но вместо справления трагедии по погибшей птичке, я потянулся погладить этого проказника. Но когда пальцы уже почти достигли лоснящейся шерстки, котяра приоткрыл один глаз, как бы намекая, что этот шаг будет весьма опрометчивым.
— Как же тебя зовут? — улыбнулся я.
Кот приоткрыл оба глаза и что-то недовольно промяукал. А мгновение спустя в лекарском корпусе начался самый настоящий столичный цирк.
— Гаюс! Блохастое отродье! — вскричала старшая Сестра и, схватив швабру, понеслась по направлению ко мне.
— Что вы?! — вскинулся я, но было слишком поздно, швабра, подобно топору палача, опустилась мне на ноги.
— Мяу! — взревел недовольный кот.
— Демоны! — взревел недовольный больной.
И если пушистый успел миновать страшной участи, то больному повезло не так сильно. Потянувшись к коленям, я не заметил, как котяра буквально взлетел ко мне на плечо. Сестра замахнулась снова.
— Даже не думайте! — вскрикнул я.
— Пригнитесь Ройс, — прошипела она.
Признаться, я растерялся, и если бы не кот, то могло произойти все что угодно. Вплоть до моего очередного визита во владения седого с мешком. Но рыжий взял инициативу в свои лапы. Соскользнув мне на живот он, клянусь всеми богами, азартно мне подмигнул, цапнул за большой палец правой руки и повторил процедуру с окном. И последнее чем он меня порадовал — это некошачий прыжок от окна до стоящего рядом дерева. А там, между прочим, была пропасть метра в три. Воистину, достойнейший из достойных. Разве что кусается.
— Вот ведь неугомонный кошак, — утерла выступивший пот целительница. — Что ж вы, молодой человек, ворон то считали. Подсобили бы!
Тут уж даже мое джентльменское начало вернулась восвояси, аккурат до следующего посещения лекарского крыла.
— Знаете что? — рявкнул я и резким движением натянул штаны, не вылезая из под одеяла. — Идите вы… кошек ловите. А я пойду… а вот не знаю куда, но пойду.
Вскочив с постели, и полностью игнорируя легкую вспышку боли, я облачился в нехитрые одежды.
— Больной, лягте обратно, — с присущей строгостью произнесла волшебница. — Вам еще неделю лежать до выписки.
— Ага, — кивнул я. — Вы только бумаги сверьте, меня же уже выписали.
Сестра с подозрением отнеслась к моему заявлению, но все же взяла мою медкарту и перевернула несколько листов.
— Но как же, — возмутилась она. — Графа пуста. Так, хватит выдумывать, возвращайтесь в постель!
Я уже начал закипать. Выхватив свою карточку из пухлых рук целительницы, я написал в графе «выписка» слово — «сегодня» и вернул лист обратно.
— Все, спасибо за уход, — кивнул я и направился к выходу.
Видимо женщина настолько оторопела, что не сразу осознала происходящее, но вскоре по корпусу прогремело.
