Кирилл Клеванский - Колдун. Генезис
И снова мы на ногах. Волосы темного чуть растрепались, а у меня по щеке текла тонкая теплая струйка. Он успел меня задеть, и дерево с жадностью поглотило кусочек теплой плоти. Хотелось затормозить ход сражения, но я не стал медлить. Оттолкнувшись, я закрутил свой любимый прием «Змеиный шаг». Широкая сабля по изломанной дуге устремилась в левое предплечье эльфа, тот, не долго думая, парировал выпад. Темный намеревался контр атаковать, но я, сделав полушаг назад и чуть в сторону, не дал ему такой возможности. Разворачиваясь на одних лишь пятках, я взмахнул длинной саблей, целя в шею противника. И тогда эльф меня удивил. Он был быстрее всех, с кем я когда либо сражался, любой нормальный человек заблокировал бы этот выпад, но эльф, серой дымкой размазавшись в пространстве, присел и наотмашь рубанул меня по голени. Лишь в последний миг я успел подставить вторую саблю, но тут же получил сокрушающий удар в область сердце. Раздался деревянный стук, а я оказался на земле. Перекатом уйдя в сторону, я вскочил на ноги и вновь бросился вперед.
И мы стали подобно диким баранам, бросаться друг на друга. Выпад следовал за выпадом. Пробив защиту врага, я сумел рассечь его рубаху. Кто думает, что дерево не может сечь, никогда не сможет удержать в руках меча. Эльф не оставил этот момент без ответа. Разгадав мою хитрую комбинацию с двумя ложными выпадами, он рассек мне запястье. На холодный песок закапала кровь. Маленькие, красные вишенки, падая на землю, собирали золотистые песчинки в бурые комки, но те, спустя мгновение разлетались под нашими ступнями.
От наших тел поднимались клубы пара, деревянные сабли покрылись трещинами.
Снова присев, эльф устремился в бешенном, по скорости, выпаде. Люди не способны на такое. Подобное усилие разрывается связки и мнет кости. Но эльф справился. Оставались мгновения до того как он сломает мне ребра. Пришлось выложить козырь. Применив ускорение, я буквально взорвался серий ударов. Сперва метил в печень, но приметив там блок, не довел удар до конца, и тут же направил острие атаки в колено противника. Эльф отскочил. В его глазах не было ни удивления, ни, тем более, страха, нет, лишь азарт, азарт, что светит у волка, который, охотясь, наткнулся на столь же свирепого соперника.
Оскалившись, эльф крутанул саблями и, сплетая вокруг себя коричневый узор, рванул в атаку. Это был поистине ужасающий прием. Совершенная комбинация из стремительного нападения и крепкой защиты. Я пропускал удар за ударом. Песок уже стал вязким от крови, а я все еще пытался найти брешь в этом коконе. Но тщетно, сколько бы я не уворачивался, сколько бы не рвал ритм боя, не уходил в бесчисленные перекаты и не ставил обманки, но вражеский клинок все равно находил свою цель, и тогда новый цветок боли подсказывал мне, что я теряю кровь.
На миг, что-то во мне сказало: «остановись, этого достаточно». И сколь не было стыдно, но на доли секунды я поддался этому наваждению, но потом, я решил, что просто обязан выиграть эту схватку. Почему? Потому что мне хочется победить столь сильного соперника.
Отскочив в сторону, я сделал первый вдох. По телу заструился кислород, мышцы стали эластичней и подвижней. В легких еще было место, и второй вдох создал в суставных сумках воздушные пузырьки. Это принесло боль, но вместе с тем и нарастающее чувство свободы. Взвинтив темп на максимум, я, стелясь по самой земле, метнулся к сопернику. Он сделал то же самое. Мы неслись друг на друга как две гоночных машины, что решили проверить кто из водителей трусливее. Но ни один из нас не был трусом. Мы столкнулись на середине. Мои руки, в тот миг больше похожие на кнуты, взвились в хлестком, изломанном выпаде, я целил во вражеское сердце. Сабли эльфа молниями устремились к моему. Раздался стук. И я услышал треск, это кости, не выдержав симбиоза скорости и силы удара противника, поддались сабле темного. И тогда, когда жадная до душ бездна уже была готова накинуть на мое тело могильный саван, я услышал второй треск. Это эльф отправлялся следом за мной.
Глава 12. Дневники сумасшедших
Я шел по коридору. Казалось бы, чего в этом такого. Даже маленький ребенок, у которого только-только прорезались первые зубки, уже успел миновать сотни таких помещений. Да и вообще, странное это слово «коридор». Вроде бы ты уже где-то находишься, но в то же время пункт назначения еще далеко впереди. Коридоры это своеобразная свободная зона, место как бы существующее, но и в то же время его никто не замечает. Пропускает через сито проблем и переживаний, и вот, серое и унылое место остается лишь легким туманом на задворках сознания.
Та же судьба постигла бы и этот коридор, будь он хотя бы раз, ну не знаю, может в миллион короче? Все демоны бездны! Я шлялся по этой кишке уже не помню сколько времени. И ни тебе белых стрелок, ни зеленой таблички с надписью «Выход». Да и антураж у этого пространства был соответствующий — камень да редкий факел, угрюмо разгоняющей едкий полумрак. Но я не отчаивался, шел себе, закинув руки за голову, да насвистывал приятный мотив. Да и чего напрягаться, если после магического истощения и сломанных ребер, ты просто напросто заблудился в стране морфея.
Кстати дядька этот, морфей, та еще зараза. Вот кто-нибудь, хоть кто-нибудь, может вспомнить, когда ему посылали действительно приятный сон. После которого, проснувшись, ты ощущаешь себя если не повелителем всего мира, то хотя бы президентом Америки. Нет! Нифига подобного! И даже если вам выпало счастье любоваться поистине приятной картинкой, то не стоит питать пустых иллюзий. Резкий звон будильника, или кошка, цапнувшая вас за пятку, а может и еще какой конфуз, вытряхнут вас из этой утопии, как пыль из пылесоса.
Так что лично я к морфею и ему подобным питал, уже на протяжении семи лет, не самые лестные чувства. Но в этот раз властелин сумеречных миражей превзошел все былые заслуги. Мало того что никак проснуться не могу, хоть боли от щипков и не чувствую, так меня в какой-то коридор засунули. Коридор! Без дверей, без звуков и ощущений. Аттракцион под названием почувствуй себя мыслью в голове чиновника (не в обиду чиновникам будет сказано, вы ребята в принципе нормальные… хотя кого я пытаюсь обмануть).
И вот, когда я уже был готов на самую дикую авантюру — развернуться на пол оборота и пойти в обратную сторону, до не самого тонкого слуха дотянулась призрачная мелодия. Она легким туманом обволакивала сознание и тянула за собой. Пришлось ускорить шаг. И с каждый метром, или в чем меряют сновидения, я приближался к источнику этой мелодии. Наконец я замер перед входом. Тяжелая, дубовая, крепко сбитая дверь перекрывала дальнейший путь. А там, где-то в глубине неизвестности играла музыка.
Звуки духовых перемешивались с легким течением клавишных, создавая некую успокаивающую идиллию. Хотелось замереть, и, не дыша, прикоснуться к чему-то безмятежному. Но, мгновение спустя, в спокойный поток встраивались струнные ноты, а следом, еле различимые полутона скрипки полностью довершали картину. Говорят, музыка всегда о чем-то говорит. И это правда. В большинстве своем она воспевает любовь или что-то близкое к этому. Многие даже говорят: «О чем еще петь и играть как не о любви». Но только не в этот раз. Мелодия, что раздавалась из-за двери, пела о совсем другом. Спустя несколько секунд, когда стихла скрипка, я приоткрыл дверь. Раздался протяжный скрип, будто бы древние петли не чувствовали на себе липкую смазку вот уже как минимум вечность. В глаза ударил яркий, нестерпимо яркий свет.
Мда. А ведь я уже почти забыл эту тошнотворную белизну. Ни единой трещинки, ни пятна, или еще какого инородного штришка, не разрушало целостность лекарского полотна. Будто бы его выточили из цельного куска мрамора, или может, сюда каждый вечер отсылают провинившихся учеников, дабы они красили и красили здешние стены и потолки. Правда, в этот раз крыло все же отличалось. Раньше я считал себя единственным посетителем белых халатов. Но неожиданно для себя осознал, что не один в этом царстве. На койках где лежали, где полусидели, десятки студиозусов. Кто-то еще спал, не обращая внимания на то, что за окном уже давно рассвело. Другие уткнулись в книги и делали вид, что им не до внешнего мира, а некоторые тихо постанывали, теряясь в забытье. Около таких сидели лекари, от них ощутимо тянуло магией, но что же такое они делают, я понять не мог.
Сам же я очутился уже на «своей» койке. Седьмая от выхода, рядом с северной стеной, прямо напротив широкого окна. Там, на улице, уже не гнулись деревья от лихого ветра, и не видно было темных, серых туч на неродном небе. Вместо этого я видел голубую высь и маленькие, еще еле заметные и слабые, но все же — наливающиеся соком почки. Зима, собрав чемоданы, укатила в свои законные владенья, а на оживающую землю вступила изящная ножка красавицы весны.
Кстати о красавицах. Около моего изголовья сидела Лейла. Как всегда в простом, но даже с виду дорогом платье, она листала какую-то брошюрку. «Рагос весной» гласил заголовок. Ах да, совсем забыл рассказать. Рагос, небольшое королевство, расположенное у южных морей, это законодатель моды для всего Ангадора. И даже чванливые светлые эльфы, их скрытные темные собратья и воины кирки и молота, всегда присматриваются и прислушиваются к тамошним течениям. Ну а про нас и говорить не приходиться. Если и появляется что-то новенькое в светской жизни Империи, то знамо, откуда ветер дует.
