Меченый. Том 2. На переломе истории (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Funt izuma
— Что там? — Вскинулась от резкого звука из телевизора Любочка лежащая голышом у меня на коленях. Задумавшись я пропустил окончание собственного выступления по ящику и начало боя курантов, которой и разбудил медсестру.
— Ничего, Новый год настал, поздравляю, спи, — я правой рукой погладил женщину по шершавой попе, Любочка только мурлыкнула, по кошачьи выгнулась, уместилась поудобнее на диванных подушках и вновь провалилась в сон, оставив меня наедине со своими мыслями.
Ну да, вот так у меня вильнула личная жизнь. После октябрьского «больничного» и попытки Раисы вернуться и вернуть отношения на былые рельсы — с контролем мужа и постоянными попытками чего-то как-то поучаствовать в управлении страной — мы разосрались окончательно. Она собрала вещи и съехала на квартиру, ну а я как-то потихоньку начал потрахивать медсестричку Любочку. Никаких чувств, сплошное телесное влечение, на свои пятьдесят четыре у тела Горби — хотя тут, может быть, и мои занятия спортом сказались вместе со сброшенными за прошедшие девять месяцев десятью килограммами жирочка — оказалось прекрасное либидо, которое чем дальше, тем сильнее требовало успокоения естественным образом. Ну что же, не дрочить же мне теперь, раз жена стервой оказалась, а то, что Любочку мне с большой долей вероятности «подложили», так это не страшно, секретами я с ней делиться не собираюсь, бриллиантами и шубами одаривать — тоже. Ну а насчет возможной прослушки ребята из девятки мне все равно дом проверяют раз в неделю, глядишь дураков подставляться так глупо просто не найдется.
И кстати возвращаясь к теме Ближнего Востока, где-то с середины осени боевые действия на Ирано-Иракском фронте практически сошли на нет. До начала зимы еще происходили какие-то отдельные перестрелки, налеты авиации, ракетами перебрасывались, а с начала декабря установилось фактически необъявленное перемирие.
Причины тут были очевидны. Ираку в преддверье американского вторжения — а несмотря на осуждение такого варианта решения проблемы со стороны ООН, в Вашингтоне уже явно для себя все решили, ставший нежданно-негаданно таким себе «полурегентом» при постоянно болеющем Рейгане, Буш просто не мог позволить себе слабости иначе перспектива уже полноценного президентского срока закрылась бы перед ним без всяких шансов на изменение ситуации — было чем заняться и без «Иранской проблемы». На том направлении бойня уже давно превратилась в бессмысленный перевод ресурсов, уверен стороны и раньше с удовольствием закончили бы боевые действия, если бы не идеологический вопрос. Как же, столько потерь и все без толку, классическое «за что погибли наши дети», как по учебнику.
С другой стороны Иран конечно мог бы воспользоваться ситуацией и сыграть с Америкой «договорнячок», вот только мешало этому две проблемы. Во-первых, для персов США был «большим сатаной» — а СССР, напомню, был «малым сатаной» — и договариваться с ним для войны против мусульман, пусть даже Саддам был суннитом, все же выглядело несколько зашкварным. Ну а во-вторых — и это конечно куда важнее — никто не мог гарантировать, что у иракцев не найдется в загашнике второй ядерной ракеты. Прилетит такая по Тегерану — дальности от границ Ирака хватит у «керосинки» с запасом — и все. Прости-прощай, здравствуйте семьдесят две гурии. На тот свет персы не торопились, и даже понимая, что первый ядерный удар по Рас-Тануру выглядит как большая подстава, испытывать «подноготную» этого процесса на себе там не желали.
Более того к началу 1986 году уже во всю пошли слухи, что между Багдадом и Тегераном потихоньку начались неофициальные консультации насчет окончательного сворачивания войны и подписания мирного договора «без аннексий и контрибуций». Такой вот забавный поворот получился.
Под самое католическое рождество — продолжая тему «Большого восточного кризиса», как называли комплекс проблем вокруг Ирака, Пакистана, США и СССР западные журналисты — в Афган прибыли первые кубинские батальоны, которые Кастро отправил в эту горную страну в соответствии с нашими договоренностями и в счет покрытия части долга Кубы перед Союзом. Не то чтобы кубинцы были так уж нужны нам в данной горячей точке, однако тут сыграли сразу несколько факторов.
Ну во-первых, всем было понятно, что большую часть долга Куба нам никогда не выплатит. Даже с учетом запуска свободного перемещение внутри СЭВ — и да к началу 1986 эту новацию полноценно внедрить мы все-таки не успели, пока шла проработка технических деталей и шлифовка всех шероховатостей, первые билеты начали свободно продаваться только на Кубу, — когда толпы советских людей рванут греть бока на Остров Свободы, все равно этого даже близко не хватит, чтобы закрыть уже имеющиеся миллиардные долги. А там у нас еще АЭС строится, да и… Понятно, короче говоря, с паршивой собаки хоть шерсти клок, как говорится. Договорились пока, что Куба направит пять тысяч активных штыков и поможет по медицинской части, чего у Кастро не отнять, врачей он готовить умеет.
Во-вторых, присутствовал тут еще и политический момент. Одно дело когда в Афганистан «вторгся СССР» другое дело, когда местному правительству помогает «социалистическая коалиция». Разница вроде бы не велика, но при этом огромна. Опять же наличие кубинцев виделось неким «прологом» к использованию войск европейских союзников, тем тоже долги отрабатывать нужно.
Была еще идея северокорейцев подтянуть, там опять же долги имелись, но в итоге от нее отказались. Слишком большие проблемы с коммуникацией, людей знающих испанский у нас в армии оказалось значительно больше, чем знающих корейский, да и кубинцы тоже на русском разговаривали куда чаще, чем «подданые Ким Ир Сена».
И кстати про Дальний Восток раз уж заговорили. Моя встреча с Ден Сяопином имела еще одно серьёзное последствие — в начале декабря мы с китайцами подписали предварительно соглашение о постройке на их территории новой четырехблочной атомной электростанции на базе ВВЭР-1000. После «инцидента» в Рас-Тануре по Европе прокатились массовые антиядерные протесты — не будем показывать пальцами на того, кто их всемерно подогревал деньгами — и переговоры Пекина с Парижем о строительстве французских блоков — хотя там вроде бы уже почти все было «на мази» — как-то неожиданно подзависли. Вот мы и всунулись, предложили свой проект в рамках общего улучшения взаимоотношений между двумя странами.
А вот идея загнать китайцам МиГ-29 к сожалению забуксовала. Мы выкатили Китаю вполне обоснованные претензии по нарушению лицензионных соглашений на производство советского оружия по предыдущим — еще времен Сталина и Хрущева — поставкам. Например МиГ-21 который КНР клепала уже Бог знает сколько лет, под экспортным обозначением F-7 поставлялся в более чем пятнадцать стран — в том числе тот же Пакистан с которым у нас намечалась войнушка — и ни копейки с этой прибыли СССР за последние 25 лет не увидел.
Ну вот мы выставили требование для начала оплатить все предыдущие счета — ну или хотя бы признать и согласовать выплаты на будущие периоды — и только после этого мы готовы были начать новый этап военно-технического сотрудничества с Поднебесной.
Причем китайцы в первую очередь удивились даже не самим требованиям а скорее — тому, каком тоне они были выставлены. Чисто денежные претензии очищенные от всякого идеологического влияния, спор двух хозяйствующих субъектов, который не должен привести к разрыву отношений а предполагает решение проблемы и дальнейшее сотрудничество.
Причем сумма претензий к КНР по всему лицензионному вооружению там за два десятилетия набежала весьма приличная. Так только на тех же МиГ-21 — вернее их китайских копиях — Союз «потерял» или вернее недополучил порядка 400–600 миллионов долларов. Если же брать вообще все оружие с танками и прочими «калашами», то выставленный Пекину счет в графе «ИТОГО» мог похвастаться кругленькой суммой в 4 ярда зеленых умерших президентов.
