Суда не будет (СИ) - Федин Андрей Анатольевич
Соколовский усмехнулся, пожал плечами и сказал:
— Дмитрий Иванович, мы-то с тобой понимаем, что первые секретари КПСС только считаются бывшими. Они по-прежнему у власти. Пусть и называют себя теперь иначе. Вон они все: каждый день мелькают на экране телевизора. Да что я тебе объясняю? Ты и сам это всё прекрасно знаешь. Поменялись лишь названия партий. Люди во власти остались прежние.
Лёша склонился над столом, дотянулся сигаретой до пепельницы. Выставил напоказ свою покрытую чёрными волосами грудь.
— У этого Виктора Фролова случилось… недоразумение с женой, — сказал он.
Соколовских скривил губы и добавил:
— Я в подробности дела не вникал. Напряг свои связи в прокуратуре. Дело замяли. Недёшево мне это обошлось, скажу я тебе. Жадные пошли нынче менты. Возомнили себя кооператорами в законе. Всё вроде бы наладилось. Дело против Фролова закрыли. Все счастливы и довольны. А тут со мной недавно снова связались. Пожаловались на эту… следачку Рыкову.
Лёша развёл руками. Над столом вновь закружили чешуйки пепла.
— Никак не угомонится она с делом Фролова, — сказал Соколовский. — Воду мутит. Не успокаивается. Деньги не взяла. А я ведь через своих людей хорошие деньги ей предлагал! Правду тебе говорю, Дмитрий Иванович. Огромные деньжища твоей невестке сулил. Путёвку в Крым ей с моей подачи дали, между прочим. Просто за то, чтобы она спокойно на жопе сидела.
Лёша хмыкнул, покачал головой. Капли пота на его любу блеснули подобно камню на перстне.
— А она? — произнёс Лёша. — Она всё ещё суёт свой нос, куда её не просят. Вот так вот. Я с этим Фроловым, конечно, не сват и не брат. Но люди в Москве волнуются. Правда. Намекнули, что сами с ней разберутся… если у меня не получится. Так что не обессудь, Дмитрий Иванович. Выбора у меня не было. Ведь я же обещал. Слишком уж неугомонная жена у твоего брата.
Соколовский театрально вздохнул. Потряс сигаретой.
— Но теперь я понял, что поспешил, — заявил он. — Это хорошо, что Серый не справился с заказом. Правда. Не случилось непоправимое. Нужно было сразу посоветоваться с тобой. Прежде чем принимать кардинальные решения. В конце концов, она жена твоего брата. Жаль, что я сразу об этом не подумал. Тебя бы она послушала… послушает. Ведь так, Дмитрий Иванович?
Лёша заглянул мне в глаза. Он отмахнулся от колец дыма, зависших радом с его лицом.
— Дмитрий Иванович, — сказал Соколовский, — я хорошо заплачу за помощь. Достану для семьи твоего брата путёвки на конец августа в хороший сочинский санаторий. Организую для них внеочередные отпуска. Правда. С моими связями и влиянием в городе это будет несложно. Посоветуйтесь с братом. Озвучьте мне конечную сумму. Я не поскуплюсь. Ведь ты же меня знаешь…
— Сорок тысяч рублей, — сказал я.
— Сколько⁈
Лёша откинулся на спинку кресла, уронил на стол комок сигаретного пепла. Его удивление мне показалось наигранным. Я отметил, что Соколовский будто бы расслабился и даже слегка повеселел.
— Сорок тысяч рублей, — повторил я.
Лёша покачал головой, усмехнулся.
— Недёшево теперь следачки стоят, — сказал он. — Серый за свои услуги просил поменьше.
Соколовский развёл руками и заявил:
— Я не стану торговаться. Из уважения к тебе, Дмитрий Иванович. К тому же, мы с тобой не на рынке. Мы серьёзные деловые люди. Да и эта следачка… почти что твоя родственница. Поэтому ты назначаешь цену. Сорок, так сорок. Спорить не буду. Цена вопроса немалая, честно тебе скажу. Но и сам вопрос, согласись, непростой.
Я постучал рукоятью пистолета по спинке стула и заявил:
— Деньги сейчас.
— Разумеется!
Лёша поспешно затушил в пепельнице сигарету, отмахнулся от повисшего над столом дыма — тот будто бы по команде Соколовского сместился в сторону и подобно облаку поплыл по воздуху к окну. Лёша выдвинул ящик стола, взял из него большой ключ. Тут же соскочил с кресла и присел на корточки. Я обогнул стол, всё ещё держал Лёшу на мушке пистолета. Увидел, как Соколовский открыл ключом металлическую дверцу встроенного в стол сейфа. Скрипнули петли.
Соколовский нарочито медленно вынул из сейфа четыре пачки новеньких сторублёвых банкнот, перетянутых разноцветными тонкими резинками. Лёша складывал пачки на столешницу, одну за другой. Он то и дело посматривал через правое плечо на меня. Соколовский уложил на стол четвёртую пачку, на мгновение будто бы завис. Я предположил, что Лёша задумался над тем, куда подевался ещё днём лежавший в сейфе пистолет (тот самый ПМ, который я сейчас держал в руке).
Секунд десять я смотрел на замершего у приоткрытого сейфа Лёшу Соколовского. Держал большой палец на флажке предохранителя. Видел, как Лёша будто бы с неохотой запер сейф и оставил ключ в замочной скважине. Соколовский снова уселся в кресло, взглядом подсчитал лежавшие на столешнице пачки денег. Потёр пальцем камень на перстне. Лёша неторопливо и будто нехотя сложил пачки в две одинаковые кучки, сдвинул их к краю стола в мою сторону.
Соколовский поднял на меня глаза и сообщил:
— Здесь ровно сорок тысяч. Как ты и просил.
Лёша надул щёки и шумно выдохнул.
Из пепельницы взлетели и закружили в воздухе чешуйки пепла.
— Дмитрий Иванович, — сказал Лёша, — мы ведь с тобой договорились? Правда? Я выполнил твои условия? Дмитрий Иванович, пойми: я пообещал очень серьёзным людям, что улажу это дело. Любым способом. А я всегда выполняю обещания. Так всегда было. Так всегда будет. Ты гарантируешь, что следачка теперь забудет о деле Фролова?
Соколовский посмотрел на меня, будто начальник на подчинённого: требовательно, едва ли не грозно.
— Гарантирую, Алексей Михайлович, — ответил я. — Она не вспомнит. Не сомневайся.
Я опустил пистолет, дулом ПМ прикоснулся к столешнице рядом с двумя кучками сторублёвых банкнот.
— Алексей Михайлович, ещё мне нужен адрес Виктора Фролова, — сказал я. — Сейчас.
Постучал пистолетом по столу.
Лёша поправил на руке перстень. Взглянул на меня. Хмыкнул.
— Ну… можно и так, — сказал он. — Почему бы и нет.
Соколовский тряхнул головой и сообщил:
— Фролов живёт на моей улице. Там, ближе к мосту. В доме своего дяди. В двадцать девятом… кажется. Там двухэтажный дом, синий деревянный забор и большая шелковица у ворот. Около входа в сам дом посажена пальма. Ты увидишь её с улицы. Не ошибёшься. Виктор Семёнович сейчас проживает один. Но в доме два больших пса. Осторожно с ними.
Лёша взял в руку красно-белую пачку «Marlboro», вынул из неё сигарету.
Я кивнул и сказал:
— Алексей Михайлович, мне тоже нужны гарантии.
Соколовский с показным удивлением развёл руками — в ярком свете ламп сверкнули позолоченный браслет и камень на перстне.
— Гарантии чего? — спросил Лёша.
— Того, что информация о нашем с тобой разговоре не выйдет за пределы этого кабинета, — ответил я. — Не хочу, чтобы о ней узнал мой младший брат. Или твои московские друзья.
— Моего честного слова тебе не достаточно? — спросил Соколовский.
— Мне нужно нечто материальное.
Соколовский пожал плечами. Повертел между пальцами сигарету.
— Какими ты видишь эти гарантии? — спросил он.
— Написанными на бумаге.
Лёша пожевал нижнюю губу и ответил:
— Ладно.
Он вынул из ящика лист белой бумаги, положил его перед собой. Сменил в правой руке сигарету на шариковую ручку. Поднял на меня глаза — я прочёл в его взгляде вопрос.
— Диктуй, — произнёс Соколовский.
— Я, Алексей Михайлович Соколовский, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, действуя добровольно…
Лёша усмехнулся, но не прервал процесс письма.
— … Заявляю, что это я организовал убийство Васи Седого…
Соколовский вскинул голову.
— Что? — сказал он. — Причём тут Вася?
Я большим пальцем сдвинул на ПМ флажок предохранителя — Лёша перевёл взгляд с моего лица на пистолет.
— Притом, Алексей Михайлович, — сказал я. — Разглашение этой информации невыгодно ни тебе, ни мне. Ты согласен с этим? Вот только я сомневаюсь, что ты промолчишь о моём участии, когда тебя возьмут за жабры. Поэтому мне не выгодно тебя сдавать ни ментам, ни кому-либо ещё. Но и ты теперь трижды подумаешь, прежде чем меня подставишь. Это справедливо, не так ли?
