Позывной «Курсант» - Евгений Прядеев
Бернес, кстати, тоже был в комнате. Он стянул свое нелепое пальто, а затем принялся собирать мусор, который валялся по углам. Вполне себе приличная, прямо таки идеалистическая картина. Нам бы ещё пионерские галстуки и песню политически правильную… Твою ж дивизию!!!
И вдруг так мне стало смешно, что я, не выдержав, заржал прямо в голос. Сидел, как дурак, на кровати, ухахатываясь и хлопая ладонями по коленям.
Алексей Иваныч, значит… Мой дед… И ведь сразу подумал, рожа знакомая. Только я ее, эту рожу, видел в гораздо более старшем возрасте один единственный раз. Потому сразу не врубился. Только ощущение возникло, будто черты знакомые.
— Эй, Марк! — окликнул Бернеса Лёнька. — Ты чего ему там на улице показал? Ты гляди, Алёша что исполняет…
— А я говорил, говорил… — тут же влез со своим ценным мнением Василий. — Нечисто с ним. Точно, нечисто. С башкой у него чего-то не то.
— Ну, вообще, ты совсем недавно уверял, будто он — крыса, — резонно возразил Бернес, окинув Василия неприязненным взглядом.
— Да чего вы удивляетесь… — Подкидыш громко втянул носом воздух, набрав попутно слюны в рот.
Он собрался было плюнуть на пол, но вовремя заметил суровый взгляд Лёньки, который медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Будешь сам мыть, — многозначительно сказал Лёня. — И не только в одном месте. Давай уже, завязывай…
Подкидыш скривился, но предупреждению внял. Метнулся к открытом окну и плевок полетел на улицу.
— Алеша рассказывал, как чуть не утоп, — Иван вытер тыльной стороной ладони рот. — Да еще и при нем этот ваш… Как там его… Другой, в общем, сгинул. Может, у человека теперь приступы случаются.
— Все нормально, — вмешался я в их разговор, пока меня реально в психи не записали, — вспомнил кое-что…
— Ни хера се… Веселые, наверное, у тебя воспоминания, — хохотнул Подкидыш.
Возможно, избежать расспросов со стороны детдомовцев мне бы не удалось. Скорее всего, они бы точно захотели выяснить, что за воспоминания такие смешные. Но в этот момент в комнате появился еще один человек.
— От итить-колотить… Вы чего, черти?! До завтрашнего утра собираетесь порядки наводить?
На пороге комнаты стоял мужик, лет пятидесяти. В форме, как положено. Правда форма на нем смотрелась, будто на корове седло, честное слово. У мужика было слишком простое, какое-то деревенское, что ли, лицо. Круглое, похожее на блин, с носом-картошкой посередине этого блина.
— А ну, стройсь! — рявкнул он вдруг во весь голос. — Сейчас я вам, ироды, настоящую жизнь покажу. А то вы, похоже не поняли, куда попали.
Глава 16
В которой я занимаюсь совсем не тем, чем хотелось бы
«Настоящая жизнь» в понимании сержанта государственной безопасности Шипко выглядела совсем не так, как можно подумать при упоминании супер-пупер секретной школы НКВД.
Я, конечно, не спец в теме внешней разведки, но, мне кажется, нас тут должны учить немного другому. Ну, как немного… Просто охренеть, насколько другому. К примеру, водить машину, стрелять из пистолета, вскрывать замки дверей и сейфов, воровать и фотографировать секретные документы… Я уж не говорю про навыки, типа умения драться во всех возможных стилях и способности соблазнять любую женщину в диапазоне от пятнадцати до семидесяти лет взглядом. Хрен с ним, на коронную фразу: «Реутов. Алексей Реутов…» и мартини с оливкой я не рассчитываю. Времена пока еще не те.
А что мы получили в результате? Вряд ли разведчикам пригодится та наука, в которую с ходу начал посвящать детдомовцев горластый чекист.
— Вообще не пойму, куда нас привезли… — бурчал Подкидыш, ползая рядом со мной по дощатому полу, который он, стоя на коленях, усердно натирал здоровенной щёткой. — Что это за особая Школа? Интересно мне… Поломоев и окнодраев? Вот мляха-муха, как получается… Стоило ради этого тащиться хрен пойми куда… Хоть пацаны мои не видят… Позору было бы… До конца жизни не отмоешься…
Собственно говоря, я целиком и полностью разделял эмоции Подкидыша. Этот круглолицый здоровяк, явившийся в барак, оказался нашим воспитателем. Или куратором. До конца так и не понял, если честно. А он не особо подробно объяснял. Заорал с порога, что мы жопорукие недоделки. Потом чуть ли не пинками раскидал всех по сторонам, каждому определив конкретное дело. Тут же обнаружилось еще одно ведро, куча тряпок и щетки для пола, которые торжественно были вручены мне, Зайцеву и Ваньке. Лёньку определили водоносом. Марк и еще двое парней доводили до ума окна.
Представился круглолицый — сержантом государственной безопасности Шипко Николаем Панасовичем. Система местных обозначений и званий меня нервирует, если честно. Слово через слово надо государственную безопасность вставлять. Вот на хрена? Неужели без этого уточнения непонятно, что в Школе НКВД вряд ли кто-то другой может быть.
— Разин, не отвлекаться, растудыть твою туды! — раздался прямо над нашими головами зычный голос Николая Панасовича. — Реутов, отполз на свой квадрат! Рассредоточиться, черти! Чего ты к нему жмешься, как девка на сеновале!
Имя, кстати, сержанту подходило не очень. А вот с отчеством — точь в точь попадание. Панасович и есть. Он во-первых, постоянно не говорил, а орал, как потерпевший. Будто мы — глухие. А во-вторых, в его речи обычных, нормальных слов было раза в два меньше, чем каких-то дурацких фразочек и присказок.
— Полы моются не руками, а жопой! Прижми тряпку к полу и давай, бедрами, вправо-влево, вправо-влево! Видишь, никаких разводов не остается!!! — Надрывался Шипко, двигаясь след в след за Василием, который свою участок спальни натирал уже в пятый раз.
Причём, этот Панасыч ухитрялся видеть сразу все косяки, будто у него не два глаза, а пять. И три из них — на заднице. Вот — он Зайца дрессирует, а через секунду — уже в другой части комнаты на кого-то другого орет.
— Либерман, едрить твою налево! Кто так выжимает? Девку так будешь тискать, а выжимать надо вот! Аккуратно, но уверенно!
Сержант госбезопасности в два шага оказался рядом с Марком, фамилия которого, как я и думал, оказалась
