Боярышня Дуняша (СИ) - Меллер Юлия Викторовна
— Ты девочка смышленая, хоть и нравная, должна понять, что не стоило тебе влезать в
разборки между княгинями. Видишь, к чему это привело?
Дуняша внимательно посмотрела отца Феодосия. Вряд ли он приехал потому, что его просил
княжич. Феодосий птица высокого полета. Но наставник здесь, и он искренне обеспокоен
происходящим. Наверняка в его голове есть разные варианты развития событий, но похоже, что
Феодосий колеблется.
Дуня нервно покусала губу новыми зубками, пытаясь сообразить, к чему последний вопрос
Феодосия. А потом решила высказаться, потому что молчи-не молчи, а захотят и сделают козой
отпущения.
— Раз вас беспокоит разлад между людьми из-за княгинь, так ясно скажите народу свою
позицию.
— Мою?
— Церкви.
— Вот ты куда замахнулась? — хмыкнул он, а потом неожиданно спросил: — Предлагаешь
выступить нам в качестве судей?
Дуня заметила, как хищно встрепенулись ноздри старца, словно он вышел на охоту.
— Это почётно, — как можно безразличнее Дуня пожала плечами.
— И церковь должна поддержать сторону Марии Борисовны, потому что Мария
Ярославна… по-твоему, замыслила зло?
— По-моему? — фыркнула Дуня, чувствуя, что в душе растёт неконтролируемое
возмущение. — По-моему?! — задыхаясь повторила она и наградив княжьего наставника
разочарованным взглядом, отвернулась.
Отец Феодосий помолчал, а потом неожиданно произнес:
— Нельзя допустить, чтобы дурная слава пошла о княгине. Это позор всей семье и нам.
Дуня встрепенулась, хотела сказать что-нибудь ёмкое на счет Ярославны, но опустила глаза.
Отец Феодосий подавлял её. По сравнению с ним она казалась себе легкокрылой бабочкой, но
зато легковесные красавицы видят окружающее по-другому и тоже могут удивить! Она
собралась с духом и медленно проговорила всем известное:
— Те, кто поддерживает Марию Ярославну, ставят в упрек молодой княгине, что она родила
ему только одного наследника. И лают её за это по-всякому.
— Есть такое, — согласился отец Феодосий. — Не исполняет она свой долг.
Дуня сжала кулаки и спрятала их в длинных рукавах. Вот ведь… А потом вспылила, открыто
посмотрела на старца и не скрывая враждебности к его последним словам, четко и ровно
припечатала:
— Всем тем людям за злословие перед богом ответ держать!
— Ишь ты, — насупился княжий наставник, ведь сопля ему сейчас пригрозила! Он открыл
рот, чтобы осадить отроковицу, но она не унималась и чуть ли не выкрикнула ему в лицо:
— Мы все благословлены тем, что у нас есть ОДИН наследник.
Дуня больше не отводила взгляда.
— Ради нас всех Мария Борисовна несёт свой крест. Один наследник! Понимаете, что это
значит?
Отец Феодосий угрюмо смотрел на неё, и Дуня гадала, признает ли он, что большинство бед
на Руси было из-за дележки наследства?
— А ежели умрёт княжич? — глухо спросил Феодосий.
— А нечего его подставлять под руку сумасшедшей старухи! — огрызнулась Дуня и тут же
ей влепили подзатыльник, да такой, что у неё лязгнули зубы. Но всё же она сделала попытку
ещё раз ответить:
— Всё в руках божиих. Если что-то случится с Иван Иванычем, пока он маленький, так у нас
Иван Васильевич ещё молод.
Дуня не стала вдаваться в варианты получения новых наследников. Слишком скользкая тема.
Вот если произойдет беда с Иван Ивановичем, то тогда и думать, а сейчас нечего.
— Кхм, — Феодосий не раз уже поражался насколько дети могут быть откровенны и
прямолинейны, но то мальчики, а тут девчонка.
— Или через десять-двенадцать лет у нашего князя появится внук, — добила отца Феодосия
Дуня, да ещё развела ладошки в стороны, показывая, что не видит проблемы.
Наставник княжича хмуро смотрел на Доронину и пытался понять, чьи слова она говорит. Но
тут девочка горделиво приосанилась, вздёрнула подбородок и чеканя каждое слово произнесла:
— Мария Борисовна исполнила свой долг перед князем и народом, а большего желать —
беду кликать.
Дуня стояла с царственным видом, дожидаясь реакции на свои высказывания. Она сказала
кощунственную вещь: один ребенок — это благо для князя и княжества!
И пусть Феодосий не делает вид, что не знает о том, как князь мешал своим братьям
жениться, не желая продолжения их рода. Все в княжестве осознают, что вопросы наследования
стоят как никогда остро.
Сейчас время собирания земель, а не раздачи наделов сыновьям с расчетом на то, чтобы не
обиделись. В Европе объединяются королевства, пытаясь создать новые империи и если на
Руси по-прежнему останутся княжества и республики, то уже через десятилетия их начнут
пожирать новые соседи.
А ещё Феодосий должен просчитать, что будет если у Ивана Васильевича появится новая
жена! Новая жена — новые дети, а возле них образуются новые партии алчущих власти бояр.
Так было всегда.
И тут Дуню прошила мысль, что возможно церковникам только это и надо!
Не нужен им собиратель земель, а угоднее непреходящая свара между князьями! В таком
разе всегда к ним обращаются за поддержкой.
Совсем запутавшись, Дуня с подозрением посмотрела на наставника княжича, но его лицо
было непроницаемым.
Наконец, он поднялся со скамьи и опираясь на посох, пошёл к выходу, ничего не говоря.
Остановился, обернулся, чему-то покивал и… благословил её. Дуня подбежала и поцеловала
руку.
Потом она ждала, что дед и хозяева дома будут расспрашивать её о беседе с отцом
Феодосием, но Петр Яковлевич со смехом шепнул ей, что их подслушивали и теперь все в доме
бурно обсуждают её слова о непростой доле Марии Борисовны, о будущем маленького Иван
Иваныча и примеряют ситуацию с одним наследником на всю историю Руси.
Дуне оставалось только нервно сглотнуть. Вот ведь, наболтала с три короба. К добру ли? К
худу ли?
ГЛАВА 4.
Дуняша сидела в саду Кошкиных и грустила. Сегодня хоронили погибших при защите дома.
Не стало одного из конюхов, хлебопека, старого Веденея и одного из пяти боевых холопов
Дорониных. Почти все ранены, и не только мужчины. В ту ночь досталось всем, и если бы не
подмога...
Дуня тяжело переживала гибель Веденея. Он всегда помогал в её задумках и никогда не
сомневался в ней. А сейчас она всё время забывала, что его нет и порывалась бежать искать, а
потом одёргивала себя и растерянно стояла, смаргивая слёзы.
Но грустно ей было ещё потому, что никто не горевал о погибших. Оплакали и закрутились в
вихре дел.
Аксинья, получившая удар по голове, рыдала из-за сгоревших тряпок и заготовок новых
игрушек. Раненый в ногу Митька убивался из-за оставленных болванок и мешков с шерстью, чуть не сгоревшие и едва увернувшиеся от копыт коней рукодельницы рыдали из-за коробов с
нитками… Дуняша помнила, как пыталась спасти дорогие ей вещи, когда горел дом, а теперь ей
всё это было безразлично.
Она хвостиком ходила за Катериной, смотрела, как та лечит раны, ушибы, ожоги и
последствия отравления дымом. Вот оно, нужное людям мастерство! А её придумки — пустая
забава.
Разве что теплело на душе, когда она видела Петра Яковлевича шустро перемещающегося по
дому на протезе, и притуплялось пережитое, когда она становилась свидетелем его
перемигиваний с женой. Молодая боярыня всё время ловила своего Петрушу глазами, а он
норовил изловчиться, коснуться её, мазнуть губами по щеке.
Стоило вспомнить эту парочку — и на душе стало легче. Евпраксия Елизаровна сплетничала, что её Петенька изменился и живёт теперь с интересом. Дуня не поняла: женитьба на него
повлияла или ранее пережитое, и что означает «с интересом». Боярыня таинственно улыбалась
и намекала, что скоро все всё увидят.
Дуне было интересно, как изменилась жизнь Петра Яковлевича, но свои дела отнимали
