Анатолий Дроздов - Капеллан
Шут помолчал.
— Декаду тому к посту пограничной стражи со стороны Скрагенкрака вышел человек. Он сказал, что его зовут Мильх, и у него есть донесение для Гливена. Он был ранен и обморожен. Пробирался в Мерсию горными тропами, свалился в пропасть, сломал руку и несколько ребер, разбил голову, но все же дошел. На следующий день он умер. Лекаря не было, наши маги рвутся служить в войсках, — Гливен горько усмехнулся. — Донесение мне доставили. Вот оно!
Шут извлек из сумки скрученный в трубку пергамент и протянул Этону.
— Читай!
Король взял свиток и развернул. Поморщился, увидев бурые пятна на выделанной коже, но впился глазами в текст. По мере чтения лицо его хмурилось. Закончив, он вперил взгляд в Гливена.
— Это правда?
— Мильх точен в донесениях, — сказал шут.
— Трудно поверить. Эти стреляющие огненным зельем палки солдат, железные трубы на колесах…
— Мильх называет их "ганами" и "кэнонами", - поправил шут и забрал свиток. — Итак, брат, что мы имеем? Два года тому к князю Скрагенкрака явились неизвестные люди, которые имели с ним долгий разговор. После чего Скрагенкрак закрыл границы и стал перевооружать войско. Кузнецы у горцев всегда были отменными, поэтому быстро освоили изготовление стреляющих палок. Рецепт огненного зелья пришельцы принесли с собой. Они же начали обучать горцев новым приемам боя. Мильх пишет, что горцы более не бегут в атаку толпой, а движутся сомкнутыми рядами. Подойдя к противнику, начинают стрелять из своих "ганов". Пули, выбрасываемые зельем, легко пробивают щиты и панцири. Еще страшнее действие "кэнонов". Они просто сносят ряды противниками сотнями пуль. Мильх видел их действие на мишенях, его впечатлило. Не приходится сомневаться, что войско, вооруженное "ганами" и "кэнонами", разобьет любую противостоящую ему армию. Укрыться в городах не получится. Если "кэноны" зарядить не пулями, а чугунными шарами, они разрушат даже каменные стены. А ворота и вовсе вынесут с одного залпа. Теперь вопрос: зачем скрагенкракцы все это делают?
— Война… — севшим голосом сказал король.
— Причем с Мерсией, — кивнул шут. — Их всегда привлекали наши плодородные равнины. У самих-то хороших земель мало. Да и богатые города, которые так приятно грабить… Мильх пишет, что горцы вторгнутся в королевство в самое ближайшее время. Поэтому и спешил передать донесение.
— Но все-таки их немного, — задумчиво сказал король. — Пусть у них есть новое оружие, но численность войск имеет значение. Мильх пишет, что горцев не более двух тысяч. У нас в десять раз больше. А если созвать ополчение… Мы понесем потери, но отобьемся.
— Согласен, — сказал шут. — И горцы это осознают. Тебя не удивляет одна вещь? После того как Скрагенкрак закрыл границы, у нас вдруг вспыхнула война с Ренией. Никаких вменяемых поводов для нее не было. Мы с соседями вполне мирно жили, торговали, ты вон даже обрюхатил ренийскую княжну, — шут хмыкнул. — И вдруг кочевники взволновались. У них появилось золото и оружие.
— Ты считаешь?.. — сощурился Этон.
— Подозреваю, — вздохнул шут. — Доказательств нет. Но пойдем дальше. Не успела утихнуть эта война, как явились шиды. Я узнавал: ни в одном из окружающих нас королевств, не считая Рении, ни о каких шидах слыхом не слыхивали. А здесь они есть. Учение этого самозваного пророка не похоже на культ наших богов. Совсем. Известно: ничто не появляется из ничего. Откуда тогда взялось? А вот еще. Нападение шидов на Ремс было скоординировано с заговором в Блантоне. Тебя это не удивляет, брат? Наша знать, эти чванливые стикули, презирающие чернь, вдруг объединились с беднотой, выступающей против разделения людей на благородных и простецов и проповедующей братство между людьми. Странно, не правда ли?
— Пришлые? — спросил король.
— Догадлив! — кивнул шут. — Предположить, что козопасы, ранее бегавшие по горам, сами додумаются до таких ходов, означает не уважать себя. Им помогли, и очень сильно. Можно понять, почему князь Скрагенкрака так обрадовался. Он спит и видит себя на троне Мерсии. Но что нужно пришлым? Мильх видел этих людей и сообщает, что они не похожи на нас. Иначе говорят, одеваются, держатся. И у них есть какое-то страшное оружие, превосходящее по силе "кэноны". Мильх сообщает о рассказах гвардейцев, которые видели его в действии. Те были восхищены. Горный склон, по их словам, буквально кипел, камни превратились в огненную реку.
— Я счел это пустыми россказнями, — сказал Этон.
— Хотел бы я так думать, — вздохнул шут. — Но меня останавливает одна вещь. При осаде Ремса один маг бросил на шидов какие-то странные предметы. После чего шиды сгорели как в кузнечном горне – даже праха не осталось. Оплавились и камни на площади.
— Гро?!
— Да, брат! — кивнул Гливен. — То, о чем пишет Мильх, совпадает с тем, что мы знаем о Гро. И он, и те неведомые пришельцы не похожи на нас. Они владеют страшным оружием. Но есть и отличия. Мильх не пишет, что пришлые в Скрагенкраке – маги. Возможно, он этого не знал. Второе и самое главное состоит в том, что Гро выступает на нашей стороне. Он уничтожает наших врагов, хотя, думаю, делает это не целенаправленно. До сих пор он всего лишь защищался. Поэтому я хочу привлечь его на нашу сторону. Нам нужно спешить, пока Гро не перебрался куда-то еще.
— Скачи, брат! — решительно сказал Этон. — Можешь обещать Гро все. Кроме моей короны, конечно.
Он усмехнулся.
— Мне почему-то кажется, что Гро она не нужна, — ответил шут. — Как и мне.
17
Павел шагнул через порог и вскинул ладонь к фуражке.
— Товарищ генерал!..
— Вольно! — махнул рукой командующий группировкой и встал с кресла. — Проходите, владыка, присаживайтесь!
Павел последовал приглашению. Перед тем, как сесть, они с генералом обменялись рукопожатием.
— У меня для вас неприятная новость, — сказал генерал. — Пришел приказ из Москвы…
— О моем увольнении в запас? — спросил Павел. — В связи с выслугой?
— Именно! — подтвердил командующий. — Двадцать пять лет день в день – и все! На пенсию. Никто не спросил моего мнения! — он стукнул кулаком по столешнице.
— Не стоит переживать, — улыбнулся Павел. — Открою секрет: в нашей епархии так принято. Капеллан-епископ увольняется из армии немедленно, как только выслужит установленный срок.
— Почему? — удивился командующий.
— Чтобы дать возможность другим священникам сделать карьеру. У нас в отличие от строевых офицеров возможностей меньше. Достойные пастыри ждут вакансий годами. Так что все правильно.
— И все равно… — вздохнул генерал. — Ладно, я вас не за этим позвал. Приказ довели бы и в кадрах. Запись с Зоэ смотрели?
— Не один раз, — подтвердил Павел.
— Впечатления?
— Я рад за моего духовного сына. В трудной ситуации он не поддался искушению и поступил как истинный христианин.
— Это как? — заинтересовался командующий.
— Похоронил врагов и помолился за их души.
— Я бы их тоже закопал! — хмыкнул генерал. — С удовольствием. Вот ведь, сволочи! Мало того, что на Реджине устроили, так еще и на Зоэ полезли. А если б не эти аборигены? Убили бы парня!
— Господь защитил раба своего, — сказал Павел.
— Повезло! — согласился генерал. — Словом, так. Москва дала добро на спасательную экспедицию. Их запись тоже впечатлила. Амерам надо дать укорот – распоясались вкрай! Но информационное прикрытие экспедиции сбросили на нас. Дескать, сами отправили человека на планету, сами и объясняйтесь. Мы не при делах.
Генерал вздохнул, но как-то неискренне.
— В чем трудность-то? — спросил Павел.
— Мы нарушили постановление ООН. На Зоэ запрещена любая деятельность. Научная, разведывательная, прогрессорская и так далее. Амеры понесут нас по кочкам.
— Это вряд ли, — сказал Павел.
— Почему? — удивился генерал.
— Я читал это постановление. Список запретов длинный и исчерпывающий. Но одного вида деятельности в нем нет.
— Какого? — удивился генерал.
— Миссионерского.
— Хотите сказать…
— Что не запрещено, нарушением не является. Люди, которые готовили этот список, не верят в Бога. Они отринули его, поклонившись золотому тельцу. Поэтому им в головы не пришло, что в наше время могут найтись подвижники, готовые с риском для жизни нести свет народам, пребывающим во тьме. Капитон – верный сын церкви. Уволенный из армии и лишенный сана, он выбрал путь просвещения язычников.
— Кх-м! — откашлялся генерал. — Вы уверены? Что выбрал?
— Чем еще объяснить желание Головатого отправиться в другой мир? — деланно изумился Павел. — Я удивлюсь, если выяснится, что он не пытался. А результат… Не всегда зерно падает на добрую почву. Случается – и на камень. В земной истории понадобились века, и усилия тысяч проповедников, чтобы христианство воссияло над миром. Так и скажем.
