Око за око (СИ) - Ромов Дмитрий
Я побежал не к арке. Чтобы мчать туда, нужно было заложить дугу, так что преследователи могли бы меня перехватить. Пришлось лететь вокруг дома по кратчайшему расстоянию и в сторону, противоположную той, откуда должна была подъехать тачка моих преследователей.
Ни волнения, ни страха, ни сомнений я не чувствовал — только удары пульса в ушах, глухие шаги, и счёт. Раз-два-три — на вдох. Четыре — на выдох. Мышцы горели, а ноги, казалось, тащились так медленно, будто в страшном сне. Наступали и вязли, вязли… Вязли в необходимости бежать скорее, ещё и ещё скорее.
Не оглядываясь, не глядя в стороны, я выскочил из тёмного двора и попал в другой тёмный двор. Преследователей не было, но успокаиваться не следовало. И я не успокаивался, заставляя рваться мышцы и лёгкие, никогда в жизни не испытывавшие такого напора.
Выдыхая на счёт «четыре», я сплёвывал наполнившую рот слюну, и у меня было чувство, что выплёвывал я куски собственных лёгких. Но нужно было подналечь ещё, чтобы эти козлы не успели выскочить раньше и не смогли перехватить меня на улице.
Улица здесь была довольно широкой. Не просто улица, а бульвар с аллеей посередине, той самой, где не так давно мы разговаривали с Чердынцевым. Я бежал по диагонали как бы навстречу движению транспорта, так что подъехать мои преследователи могли бы только слева, а значит, им пришлось бы сделать круг, а там впереди очень долгий светофор.
Следовательно, они постараются перехватить меня на той стороне дороги, на противоположной. Туда они вполне могли бы выскочить раньше. А мне нужно именно туда. Там люди, там огни, там кафешка, в конце концов, где, как я надеялся, всё ещё сидел и ждал меня капитан Романов Пётр Алексеевич.
Я вылетел на улицу. Эта сторона была тёмной и малолюдной. Пронёсся по тротуару, по газону, перескочил через невысокое кованое заграждение и выскочил на проезжую часть. Машин не было.
Не останавливаясь, я рванул дальше, перепрыгнул ещё через один заборчик, точно такой же, и оказался в аллее под сенью высоких разлапистых лип. Пересёк и снова перескочил заграждение и вылетел на дорогу.
Тут же завизжали тормоза, заскрипели покрышки и загудели клаксоны, будто я бросился наперерез стаду бизонов. Я налетел на капот резко затормозившего джипа, шибанулся, но даже не ойкнул. С силой оттолкнулся руками и побежал дальше.
В тот же миг я услышал, как открылись, захлопали двери, кто-то закричал, и затопали ноги. Преследователи заорали, и опять затрубили клаксоны. Топот приближался. Громкий. Уверенный. Неотвратимый. У преследователей были свежие силы, и их тоже вела ярость и, возможно, страх наказания.
Я вылетел на тротуар прямо перед дверью кафе. Оттуда выходил серьёзный дядя, и я обрушился на него. Не успел затормозить и просто сбил, потеряв не меньше секунды, перешагнул и… ворвался в кофейню.
Навстречу мне уже спешил Романов. Он схватил меня за плечи, встряхнул, понял, что прямо сейчас я и слова не смогу связать, отпустил и резко запустил руку под полу куртки. В кафе влетела четвёрка скакунов, буквально квадрига.
Столкнувшись друг с другом в дверях, они влетели в тесное помещение кофейни, ликуя и празднуя победу.
— Работает следственный комитет! — заорал Алёша и достал какую-то корку. — Никому не двигаться! Проходит операция по поимке опасного преступника! Взять его!
— Бoже мoй, — с мечтательностью режиссёра Якина воскликнул Романов и даже головой покачал. — Какoй текст, какие слoва! Удостоверение ваше будьте добры.
— Гражданин! — резко рыкнул Алёша. — Сядьте на место, а то и вас…
Он не договорил, потому что Петя всё просёк чётко, и в одно мгновенье в его руке появился чёрный воронёный ствол. Красивый с рублеными гранями. Я такого раньше не видел.
— На пол! — рявкнул он. — быстро лечь на пол!
Алёша моментально позабыл о профессиональной гордости, о чувстве достоинства и вообще о том, что он как бы представитель СК. Он резко сбавил обороты и даже немного побледнел.
С неба милостей не жди!
Жизнь для правды не щади
Нам, ребята, в этой жизни
Только с правдой по пути!
— Вы что себе позволяете! — наконец нашёлся он и вдруг резко дёрнул девчонку лет восемнадцати, онемевшую и замершую у прилавка.
Он дёрнул и толкнул её прямо на Петра. В руке она держала бумажный стаканчик, закрытый пластиковой крышкой. Но от рывка и толчка крышка под ударом кофе не выдержала, слетела и содержимое стакана вырвалось и устремилось на Романова.
Алёша и его команда ринулись назад, будто кто-то запустил киноленту в обратную сторону. И, пока Петя отодвигал девушку с бумажным стаканчиком и двигался на выход, ударный отряд Вьетконга вылетел наружу и бросился к машине.
Стрелять Петя не стал, но тут же выхватил мобилу и сделал звонок дежурному по городу. Он сообщил, что на сотрудника, пытавшегося предотвратить похищение человека, было совершено нападение и дал ориентировку, а также продиктовал государственный номер транспортного средства.
— Количество дел, в которых ты фигурируешь, растёт как снежный ком, — сердито констатировал Романов, достал из кармана упаковку бумажных салфеток и начал вытирать следы кофе. — Кто это такие?
— А это те, кто увёз меня в Якунинку, — ответил я. — Хотели отомстить за разорение своего родового гнезда.
— Любопытно, а кто же их вывел на тебя? Как они тебя нашли?
— Не знаю, сказали, что у них длинные руки. Я вообще-то был у них без документов и без телефона. Якобы по камерам слежения вычислили.
— О, как, — покачал головой Романов. — Рабовладельцы и торговцы контрафактом научились выслеживать граждан? Куда катится этот мир. А может, они тебя изначально хотели прибрать к рукам? Не случайно, а специально? Может такое быть?
— Вряд ли, — пожал я плечами. — По крайней мере, не слишком понятно, зачем им это было бы нужно.
— А надо хорошенько подумать и проанализировать все версии. Ладно, посмотрим, возьмут их или нет. Если машина у них краденная, просто бросят её и всё. Или залетят в какой-нибудь двор и разбегутся. Подождём немного. Как будут развиваться события покажет время. В двадцать часов.
— Подождём, — кивнул я. — А что там по тому делу? Ну, по Якунинке…
— Да, ничего. Работают парни. Не знаю.
— Там же вроде никого не взяли? Организаторов. Так вот этих можно было бы прикрутить туда.
— А кто на них укажет? Ты? Но ты вроде в деле не фигурируешь. Всё, пойдём в машину ко мне. В кафе как-то неудобно возвращаться.
— Так они сейчас в ноль-два позвонят. Может, скажете, что из милиции?
— Из милиции у нас только дядя Стёпа в детских книжках. Придётся теперь что-то другое подыскивать. Хотя здесь было удобно. И кофе неплохой.
Мы пошли к его припаркованной неподалёку машине, навороченному «китайцу», и забрались внутрь.
— Где они тебя выследили?
— В бане городской, — ответил я.
— А если серьёзно?
— Да я в бане был. Вышел, чую, не так что-то. Рванул, думал уйду через школу. А там хрен пройдёшь, огорожено всё. Я так-то знал раньше все закутки там.
— Раньше? — повторил Пётр и глянул исподлобья. — Когда? В прошлом веке?
— Короче, рванул там через двор и они цоб-цобе. Нарисовались. Чего хотели, не сказали. Не успели.
— Мутный ты парень, Серёга, — покачал головой Романов.
Да знаю, Пётр Алексеевич, знаю. Я бы, может, и рад тебе всё рассказать, да только я в твоём мире, как слепой котёнок, кому верить не знаю. Кукуше верю и… И всё, остальным всего не говорю…
— Ладно… Есть в тебе что-то, а так бы плюнул давно.
— Ни фига себе! — возмутился я. — Я вам элиту на блюдечке сдал, а вы плевать на меня.
— Да ладно врать, — хмыкнул он. — На блюдечке. Ты, блин, сам себе на уме. ЮДМ, тоже мне.
— Вы чего ополчились на меня? — улыбнулся я. — Я ещё пригожусь. Принесу вам скоро хорошее интересное дельце килограмма на два, а то и больше.
— Чего?
— Герыча.
— Знаешь, если потом после этого дела тебя опять изо всех дыр выдёргивать придётся, то может и ну его нахрен? А?
