Завод: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
— Спасибо, я так переживала, что запнусь… Егор…
— Слушаю, Анют? — откликнулся я, видя, что девчонка замялась.
— Я решила устроить небольшой банкет в честь нового стихотворения. Вход по приглашениям.
Она сунула руку под листки своего костюма и достала клочок бумаги, тоже вырезанный в форме листика. Вручила мне, я с удовольствием его принял, приоткрыл и увидел, что там рукой Анюты заботливо выведены строки её стихотворения.
— Вот, Егор, это твоё приглашение на банкет. Если хочешь, можешь его не выкидывать — оставить на память о сегодняшнем дне.
Она зарделась ещё больше.
— Спасибо, очень приятно! — поблагодарил я девчонку. — Я его обязательно сохраню.
— Располагайся, а я переоденусь и познакомлю тебя с ребятами, — Аня прошмыгнула за куцую шторку за сценой.
Пока мы разговаривали, остальные ребята уже начали готовить банкет. Из зала вынесли все стулья, а взамен принесли несколько прямоугольных столов. Затем откуда-то из подсобного помещения начали доставать еду, заранее расфасованную по тарелкам. А они подготовились! Я оценил угощение — это были маленькие бутерброды с колбасой и еще с чем-то. Было и шампанское. Мой новый знакомый «Гоголь» как раз был занят тем, что открывал бутылку. Получалось у него так себе, видимо, опыта в этом деле никакого. Я решил помочь усатому, пока пробка бутылки не превратилась в самонаводящийся артиллерийский снаряд. На потолке как раз висел довольно громоздкий плафон, и мне совсем не хотелось, чтобы он грохнулся всем нам на головы и разбомбил стол.
— Давай открою! — предложил я, когда Гоголь уже начал пытаться выдернуть пробку зубами.
— Давай, крепко, зараза, сидит! — пожаловался он, отдавая мне бутылку.
Гости сами собой разбивались на небольшие компании по три-четыре человека. «Гоголь», как и я, оказался один на этом празднике жизни. Поэтому наша компания пока что состояла из двух человек.
— Сим-сим-салабим! — я провернул пробку, чуть потянул на себя и открыл с хлопком.
Поскольку «Гоголь» успел бутылку хорошенько тряхануть, из горлышка полилась пена из шампанского.
— Ух ты ж! — я отстранился, вытянув бутылку перед собой, чтобы шампанское не попало на меня.
А вот тут «Гоголь» среагировал быстро и подставил под шампанское бокал. Напиток удалось благополучно сохранить, не пролив ни капли на пол. Вот это сноровка у литератора!
— Угощайтесь, сударь! — он с довольной улыбкой, понимая, что произвёл на меня впечатление, протянул мне бокал.
Я бокал с благодарностью принял. Из за шторки как раз выпорхнула Анюта, закончив переодеваться. Один из литераторов тут же вручил девчонке ещё один бокал. Я заметил, как в зале появился седой пожилой мужчина, принесший магнитофон. Он установил его в углу, где была свободная розетка, и по залу разнеслась музыка. Вот и праздничная атмосфера подоспела. Аня продолжала чокаться бокалом с литераторами, переходя от одной небольшой компании к другой.
— Вы, как понимаю, первый раз на подобном мероприятии? — спросил у меня «Гоголь», поцеживая шампанское.
— Не знаю насчёт нас, а вот я действительно впервые. Тебя, кстати, как зовут? — решил уточнить я, не все же называть парня Гоголем.
— Николай Васильевич, — представился он и протянул мне руку.
Во как, и правда классик. Но Коля добавил фамилию, оказавшуюся не столь поэтичной — Карапузов.
Я в свою очередь тоже представился Коле, пусть и не так чинно, просто по имени.
— Ничего, если буду тебя Василичем называть? — улыбнулся я.
— Тогда лучше просто Николаем! — заверил тот.
И Коля рассказал, что с недавних пор работает кладовщиком в цехе по производству подшипников. Я тоже рассказал, что работаю в чёрном цеху учеником слесаря. Мой собеседник был, конечно, приятным и общительным пареньком. Но на литературный вечер я все же не к нему пришел, поэтому то и дело поглядывал на Анюту. Та, закончив обход гостей, теперь стояла рядом с седым мужчиной, тем самым, что приволок магнитофон. Оба держали в руках бокалы с шампанским, а Анюта что-то увлечённо рассказывала своему собеседнику, кивая в нашу сторону. Наконец, оба пошли к нам.
— Знакомьтесь, это новые члены нашего кружка, Егор и Николай! — Аня с какой-то гордостью представила нас седому. — Ребята, это Вениамин Лютикович, основатель и бессменный председатель нашего литературного кружка, а ещё главный редактор нашей заводской газеты!
Мы пробрались через череду из «очень приятно познакомиться», и Вениамин с любопытством осведомился о наших планах по участию в деятельности кружка.
— Пока что я вижу свою деятельность, как пассивно-наблюдательную, — Коля начал рассказывать о том, что прямо сейчас он занят написанием романа всей своей жизни. Написано целых пять страниц, но пока труд поставлен на паузу, потому что Николай ищет вдохновение для продолжения работы.
— Похвальное стремление, — кивнув, ответил председатель. — Спешки быть не может, подчас рукописи пишутся всю жизнь.
Как мне показалось, рассказом Николая, он не особо заинтересовался, а вот на меня этот Вениамин посмотрел с куда большим любопытством.
— Егор, Анна сказала мне, что вы поэт и в скором времени будете готовы выступить на следующем поэтическом вечере.
Я только плечами пожал — конечно, спасибо Ане за такую рекламу. Но, мягко говоря, это не соответствует действительности, девушка явно восприняла ту мою фразу с излишним восторгом. Поэт из меня — как из бегемота балерина. Может, я и знаю начало у пары-тройки стихов, и то из тех, которые вряд ли пройдут цензуру. И уж тем более никакого литературного кружка имени меня, я созывать не собирался. Однако Аня смотрела на меня с такой надеждой, как будто от меня зависела судьба целого мира.
Не знаю, что она там надумала, но я решил девчонке подыграть, но так, чтобы самому себя не закапывать.
— Скорее, я начинающий поэт, — аккуратно произнёс я и кивнул на Николая. — Так же, как наш Николай Васильевич, я работаю над стихом всей своей жизни. Первую строку уже написал.
Мы стояли такой тесной группкой, будто и впрямь что-то невероятно серьёзное обсуждали.
— Похвально! — покивал со знанием дела Вениамин, — Такие творческие люди — это опора любого предприятия!
Я постарался не слишком кивать и никак не ответил, потому что на этот счёт имел совершенно иное мнение. Хочешь помочь предприятию, так надо не стихи писать, а вносить рацпредложения. Но каждому — свое.
— А где работаешь, кем? — председатель продолжил проявлять ко мне интерес. — Седьмой цех? Надо же, у меня на днях там будет репортаж об одном выдающемся работнике, ветеран труда! На нашем предприятии он получил это звание одним из первых…
На мой вопрос, как зовут этого человека (может, Палычу награду вручили, а я и не знаю?), председатель ответить затруднился. С другой стороны, на заводе несколько тысяч человек работает, всех и не упомнишь.
А вот следующее предложение стало для меня вовсе неожиданным.
— Егор, мне хотелось выпустить о тебе статью в заводской газете, — объявил Вениамин. — Символично выйдет, на мой взгляд. Молодой поэт и ветеран труда работают в одном цехе!
Я подумал, что всю эту окололитературную карусель надо останавливать.
— Не думаю, что во мне есть хоть что-то, что заинтересует вашего читателя, — я развёл руками, стараясь при этом выглядеть очень серьёзно — мол, я дело говорю, а не от скромности ножкой шаркаю. — Наверное, по нашей милой поэтессе можно собрать статью интереснее. Тем более, мы с ней как раз и работаем в одном цеху.
Аня, как обычно, засмущалась, захлопала ресницами и отвела взгляд. Вообще, скромность всегда украшает человека. И нашему контролёру она была явно к лицу.
— Про Аню в еженедельной газете выйдет статья на целую полосу. А ещё я планирую написать про литературный кружок на целый разворот! — с чрезмерным воодушевлением рассказал председатель.
Я смекнул, что редактору попросту не хватает материала для очередного выпуска. Отсюда и интерес к сапожнику без сапог. Ну или к поэту без стихотворений.
