Нелегал (СИ) - Барчук Павел

Никитишна указала на кособокое жилище с кривыми окнами, которые были закрыты деревянными ставнями.

— Елизавета! — Тетка толкнула калитку и вошла во двор. Мы с Комаровой, естественно, следом.

Надо отдать должное, во дворе оказалось неожиданно чисто. Трава порвана. Мусора никакого. Дом реально выглядел очень старым, но тут больше думаю, причина в отсутствии хозяйских рук. А деревенских понять можно в этом плане. Помогать, конечно, хорошо. Но они ведь тоже свои хозяйства имеют. Свои дела. Полностью на попечение взять не могут. И так, очевидно, что действительно поддерживают человека.

— Чей-то молчит. В саду, наверное. Она каждый день в это время наряжается и чай свой пьет. Говорит, Нина приедет, надо, чтоб она видела, как ее тут ждут. Идём в сад.

Никитишна промаршировала через двор и толкнула следующую калитку. Мы молча топали следом.

Сад выглядел немного заросшим, но все равно не совсем уж плохо. Несколько яблонь, еще какие-то деревья. Я хрен разбираюсь во всем этом приусадебном хозяйстве. Кусты, по-моему, то ли крыжовника, то ли ежевики.

Посреди сада, прямо под одной из яблонь, стоял тот самый старый, облезлый стол. За ним, на табуретке сидела женщина. Даже сквозь маску съедавшего ее разум сумасшествия и раннюю, пришедшую прежде времени старость, было видно, насколько красивой она была раньше. Это, наверное, на генном уровне. Тонкий профиль, художественные очертания лица, прямая спина с гордой осанкой. По крайней мере теперь понятно, от кого у Филатовой внешность.

— Лизавета, — Позвала Никитишна хозяйку.

Та медленно повернулась, посмотрела через плечо. Сидела она к нам полубоком.

— Здравствуйте. — Мать Филатовой улыбнулась. Меня аж передернуло от того, насколько они похожи. Вот прям — чисто Нина Ивановна, только на очень много лет старше.

— Гостей к тебе привела. Из города. Приехали от Нинки привет передать. — В голосе Никитишны слышалась откровенная злость. Хотя, она старалась ее скрыть, чтоб не расстраивать больную.

Частично, в словах тетки присутсвовала истина. Когда она сказала нам, что мать Нины Ивановны жива, мы с Комаровой в первые минуты немного прибалдели. Не ожидали просто. Думали приедем в деревню, порасспрашиваем. Может, соседи что-то расскажут. Но никак не планировали вот это все. Потому пришлось первую версию немного изменить. Мол, Нину Ивановну мы и правда ищем, но заодно, неплохо бы и с матерью познакомиться. Вопрос, возможно, придется вынести на товарищеский суд. Ибо бросать родителей, тем более, в столь плачевном состоянии — дело поганое.

Никитишна нашим словам заметно обрадовалась. Сказала, что на суд непременно нужно. Особенно на товарищеский. Нинке уроком будет. А потом тетка даже изъявила желание проводить нас к дому, где жила мать Филатовой.

— Проходите. Присаживайтесь. Я как раз чаю заварила. Вкусный чай. — Женщина в шляпе сделала красивый, плавный жест рукой, приглашая нас за стол. — Пироги берите. Глаша испекла.

Мы с Комаровой бестолково посмотрели на пустую железную миску с дыркой, которая стояла посреди стола, между этих совершенно неуместных чашек.

— Кто такая Глаша? — Тихо спросил я, наклонившись к Никитишне.

— Да черт ее знает. Часто вспоминает. — Тетка пожала плечами. — Думаю, когда в городе жили, помощница у них была. Не знаю, как там у интеллигенции заведено. Может, хозяйство вела.

— Большое спасибо. — Сказала вдруг Александра Сергеевна, а потом решительно шагнула к столу. Очень интересно, но в картину этого сумасшедшего чаепития она влилась моментально.

Комарова села на еще одну табуретку, их в наличие было аж четыре штуки. Потом подтянула к себе пустую чашку и сделала вид будто отпивает из нее. Даже слегка зажмурилась, демонстрируя всем своим видом удовольствие. Говорю же, дурдом, блин…

— Прекрасный чай. Что Вы, Максим Сергеевич? Стесняетесь? — Комарова посмотрела на меня. — Присоединяйтесь.

Я молча устроился на свободное место. Хотя, честно говоря, сильно хотелось свалить. Все происходящее удручало. А еще злило. С огромным удовольствием взял бы сейчас Филатову за шиворот и ткнул мордой в эту пустую дырявую миску с невидимыми пирожками.

— Вот и ладненько…– Никитишна отвела в сторону подозрительно заблестевшие глаза. — Пойду, а то дел много. Да и Ваньку моего нельзя без присмотра оставлять. Натворит сейчас… Вы ж там… Займитесь этим вопросом.

Тетка развернулась и быстрым шагом смылась из сада. Я бы даже сказал, сбежала.

Ну, а мы принялись «пить чай». Периодически Елизавета подливала нам невидимую жидкость из большого зварника. Напоминала про пироги. Я чувствовал себя полнейшим идиотом. А главное, почему-то не мог сообразить, как лучше начать разговор на волнующую нас тему. И есть ли вообще смысл. У женщины, которая сидела перед нами в рваной соломенной шляпе, в жилетке, утыканой завядшими цветами, сто процентов в голове — каша. Что она расскажет? Как выдуманная Глаша готовила выдуманные пироги? Да и вообще… Расспрашивать больного человека было немного стрёмно. Не знаю, откуда во мне вдруг проснулись эти совсем неожиданные эмоции. Прежде меня подобное не остановило бы. Наоборот. Воспользовался бы ситуацией по полной программе. Становлюсь излишне мягким. Хреново…

— Что там Ниночка? — Спросила вдруг мать Филатовой. — Совсем закрутилась, наверное. Ниночка — хорошая девочка. Послушная.

— Да. — Комарова с грохотом поставила чашку на стол. — Очень хорошая.

— Да, да, да…– Елизавета несколько раз кивнула. — Я знаю. Работает, на хорошем счету числится. Передает мне подарки.

Мы с Комаровой в который раз переглянулись. Ситуация становилась все интереснее и интереснее. Никитишна уверяет, будто Филатова после смерти отца появилась лишь единожды, о матери знать не хочет, а тут вон, разговор про подарки зашел. Похоже, у женщины совсем плохо с головой.

— Вот, шляпку мне прислала. — Елизавета дотронулась кончиками пальцев до рваных полей шляпы и кокетливо улыбнулась.

Ну, ясно. Точно фантазирует.

— Очень красивая шляпка. — Снова отметила Александра Сергеевна. Таким же тоном, которым хвалила чай.

— Да…– Елизавета взяла чашку, поднесла ее к губам и сделала «глоток». Потом вернула посуду на место. — Еще конфеты передавала крайний раз. Сама не может приехать. Через своего товарища присылает. Я думаю, они не просто товарищи.

Мать Филатовой прижала пальцы к губам и тихо засмеялась.

— Товарища? — Александра Сергеевна застыла со своей чашкой в руках. Как раз хотела «отведать» необыкновенного напитка.

— Да. Приятный молодой человек. Воспитанный. Я бы не против, чтоб они с Ниночкой поженились. — Елизавета снова замотыляля головой.

Я уже не очень понимал, что это. Она просто со всем соглашается или нервное у нее. Связанное с болезнью.

— Как интересно…– Александра Сергеевна отставила свою порцию «чая» в сторону.

Я посмотрел на нее выразительно. Мол, не надо принимать на веру все, что говорит эта женщина. Очевидно же, она реально сумасшедшая.

— Мы, собственно говоря, почему и приехали. — Выдала вдруг Комарова, проигнорировав при этом мой взгляд. — Волнуемся за Нину. Решили вот с Вами посоветоваться. Что за товарищ у нее? Она нам его не показывает. Стесняется, может.

— Ох, ну, что вы! Бросьте. — Елизавета всплеснула руками и звонко рассмеялась. — Уж стесняться точно незачем. Вадим –очень приятный. Воспитанный. Красивый мужчина. А главное, Ниночку любит. Все время интересуется ее детством. Ее жизнью. Несколько раз приезжал, всегда с подарками от Нины. Говорит, работает она на серьёзном предприятии. Хорошая должность. Времени нет совсем. А сам всегда расспрашивает, как Ниночка раньше жила. Фотографии хотел посмотреть наши, семейные. Только…

Мать Филатовой грустно вздохнула и уставилась куда-то вдаль. Молча. Продолжалось это несколько минут. Она–смотрит. Мы–ждём. Потом стало понятно, женщина «зависла». Надо вмешаться в процесс ее внутреннего созерцания своего духовного мира. Иначе, будем бестолковиться еще долго.