Ткач Кошмаров. Книга 5 - Юрий Розин
Этих секунд задержки хватило Курту. Его голос, усиленный Потоком, гремел под сводами, перекрывая нарастающий хаос.
Он говорил про особые позы для медитаций, про физические упражнения, помогающие телу лучше чувствовать и усваивать Поток, о простейших ингредиентах для особой мази, которая, если нанести ее на кожу перед медитацией, кратно ускоряла поглощение энергии.
В этот момент моя оборона, и так работавшая на пределе, дрогнула, тем более что к попыткам остановить Курта присоединось еще четверо стражей. Преодолев последний барьер из ослабевших нитей, они единым стремительным рывком подскочили к Курту.
В тот миг, когда руки стражей сомкнулись на плечах Курта, чтобы силой утащить его с площадки, в толпе что-то надломилось. Сначала это был единый возмущенный возглас, затем он перерос в громовой рокот.
— Оставьте его!
— Дайте ему договорить!
— Мы имеем право знать!
Люди, еще минуту назад бывшие просто зрителями, теперь сжимали кулаки, их лица искажались от гнева и разочарования. Они сдвинулись, образовав плотное кольцо вокруг стражей и Курта.
Это не была организованная атака, это был стихийный напор человеческого недовольства, и он заставил стражей на секунду замереть в неуверенности. Они были мастерами Потока, но их учили сражаться, а не усмирять толпу мирных граждан. Этот миг замешательства был всем, что мне было нужно.
Я сконцентрировал остатки силы отблеска в нескольких ключевых нитях и изо всех сил дернул ими Курта вверх. Стражи, державшие его и уже расслабившиеся, так как не было признаков использования Потока самим Куртом, из-за напора толпы окончательно растерялись и инстинктивно ослабили хватку.
Курт был резко подброшен вверх на добрых три метра, после чего активировал собственный Поток поздней стадии Ледника и продолжил вещать, выдавая последний и самый важный элемент пазла: саму практику Потока, то, как поглощать, вбирать и распределять энергию по телу, без которой все остальное было практически бессмысленно.
Эти слова, последний и самый важный фрагмент учения, он выкрикнул, паря в воздухе, как знамя. Затем его снова скрутили, и на этот раз они действовали безжалостно и быстро.
Двое схватили его под руки, третий приставил ладонь к его спине, и яркая вспышка энергии Потока пронзила тело старейшины, заставляя его замереть и замолчать.
Они потащили его, безжизненную ношу, прочь, пока возмущенный гул толпы не стихал, а лишь нарастал, преследуя их.
— Освободите его!
— Мы запомнили! Мы все запомнили!
— Долой кланы!
Но стражи уже скрылись в служебных помещениях павильона, и дверь захлопнулась за ними, оставив толпу с ее гневом и обретенным знанием.
###
Вечером следующего дня один из моих отблесков бесшумно просочился сквозь решетку вентиляции в камеру Курта. Помещение было маленьким, каменным, без окон, пахло сыростью, пылью и слабым, но едким запахом крови.
Курт сидел на голом каменном выступе, служившем кроватью. Его руки и ноги были закованы в массивные потоко-подавляющие кандалы, которые тускло поблескивали в свете одинокой магической лампы под потолком.
Лицо старика было покрыто синяками, губа рассечена, а левый глаз заплыл, но когда он поднял голову и увидел моего отблеска, принявшего мою привычную форму в углу камеры, по его лицу расползлась медленная, болезненная ухмылка.
— Надо же, — его голос был хриплым, но в нем не было ни капли раскаяния. — Мастер убеждения. Ты сумел уговорить старую лисицу, которая семьдесят лет плела интриги и выстраивала клан, бросить все это к чертям ради одной-единственной минуты на арене. Ради секунды славы в роли пророка.
Я сделал шаг из тени, мой энергетический силуэт не отбрасывал отблеска на мокрые стены.
— Кандидатов было много, — сказал я, оглядывая его синяки и ссадины. — Но только ты обладал нужным весом. Только твое слово, произнесенное с такой трибуны, могло вызвать нужный резонанс.
— О, резонанс, — он горько усмехнулся, и его губа снова кровоточила. — Я его чувствую. Буквально. Каждым синяком. Допрос был… интенсивным.
— В толпе присутствовало не менее десятка независимых репортеров, — сообщил я без предисловий, переходя к сути. — Все твои слова, каждое движение, были записаны. И то, что ты вещал не с площади, а из самого павильона Яркой Звезды, под гербами кланов, придало твоим словам вес, которого никогда не было бы у уличного проповедника. Люди верят не словам, они верят символам. Ты был идеальным символом.
Я видел, как в его единственном здоровом глазу вспыхивает интерес, смешанный с усталостью.
— И что же теперь? — спросил он, и в его голосе прозвучала не только усталость, но и любопытство. — Они пытались выбить из меня имена сообщников. Особенно того, кто предоставил эти «универсальные методы».
— Они могут пытаться сколько угодно, — холодно ответил я. — Техники, которые ты обнародовал, — это не просто теория. Они уже работают. И это твоя лучшая защита.
— Хаос Ассамблеи сыграл нам на руку, — продолжил я. — Заинтересованные лица не успели среагировать. Их попытки изъять или уничтожить записи были безнадежными. Информация разлетелась быстрее лесного пожара. И те, кто уже успел опробовать мою… нашу практику, наперебой заявляют о ее эффективности. Те, кто годами не мог сдвинуться с места, сообщают о прогрессе, те, кто не практиковал Поток вовсе, даже в позднем возрасте ощущают энергию за несколько часов. Это работает, Курт. И остановить это уже невозможно. Ты стал не предателем в их глазах, а пророком. И с этим статусом придется считаться.
Курт медленно кивнул, и его взгляд, несмотря на опухоль и усталость, был ясным и твердым. Он откинулся спиной к холодному камню, и цепи звякнули.
— Ну что ж, — прошептал он, глядя в потолок. — Надеюсь, это будет того стоить.
Следующие дни Ассамблеи прошли в нарастающем гуле, который уже не был просто шумом праздника. Он был гулом революции.
Несмотря на все попытки королевских семей и властей разных стран — от официальных заявлений до тайных приказов изъять записи — остановить распространение знания оказалось невозможно. Оно текло из уст в уста, переписывалось от руки на клочках бумаги, передавались шифровками, которые власти не успевали конфисковывать.
К четвертому дню Ассамблеи, по разным оценкам новые принципы практики Потока опробовали уже несколько десятков тысяч человек. При этом около пятнадцати тысяч из них никогда не практиковали Поток, либо пытались в детстве, но наткнулись на непробиваемую стену отсутствия таланта.
И подавляющее большинство этих людей — простые горожане, крестьяне, ремесленники — сумели не просто ощутить, а начать впитывать Поток всего за сутки-двое.
Через отблески я видел, как на окраинах Серканы люди собирались в парках и на пустырях, вставая в новые, непривычные позы и выполняя странные для постороннего взгляда упражнения. И воздух вокруг них вибрировал от
