Мечников. Том 6. Темный мир - Игорь Алмазов
— Предлагаю продолжить завтра, Токс, — сказал я. — Пока я буду на работе, можешь взять бумагу и расписать то, о чём ты мне ещё не рассказал. Только постарайся не истратить все чернила. Попробуй передать основную информацию. Кратко и по делу. Чтобы у меня была возможность задать тебе новые вопросы. Пока что не могу сказать, что нам это даст, но я тебе помогу адаптироваться к новой жизни.
Мы с Токсом много раз помогали друг другу. Кем бы он ни оказался на самом деле, я не стану его бросать на произвол судьбы.
В конечном итоге я перенёс бумагу и чернила в подвал, оставил Токса там, а сам отправился отсыпаться. В голове ещё долго мельтешили мысли о некроманте, который скрывался где-то среди нас. Но по крайней мере нам удалось обнаружить хотя бы одну улику.
Теперь нужно вывести некроманта из себя. Придумать ловушку, которая спровоцирует его и заставит воспользоваться магией. Тогда я сразу пойму, кто он. Мы с Сеченовым хорошо запомнили, как ощущается сила нашего врага.
На следующее утро Олег и Катя были не на шутку озадачены тем, что начало происходить в подвале нашего особняка.
— Я уж было подумал, что у нас крысы завелись! — воскликнул дядя. — А там твой питомец окончательно ошалел, Алексей. Он в подвале всё забросал бумагой, там и шагу ступить невозможно!
М-да, похоже, Токс провёл всю ночь за фиксацией своих воспоминаний. Но Олегу лучше не смотреть, что конкретно он там пишет. Я не уверен, насколько важной может оказаться эта информация.
— Дядя, не ходи в подвал до моего возвращения. Ничего страшного Токс не сделает. Это я его попросил этим заняться. Он учится писать, — сказал я.
И отчасти это было правдой.
В амбулатории на этот раз пациентов оказалось немного. Основная вспышка заболеваний, которая длилась последние несколько дней, всё же поутихла. Я даже смог выцепить пару часов на составление новой схемы изготовления препаратов.
По моим прикидкам в ближайшие несколько дней сумма, которую мы получим от продажи пенициллина, полностью окупит все затраты на производство противовирусных и иммуномодуляторов.
Налтрексон уже практически готов. Возможно, уже сегодня я смогу передать Синицыну первый образец. Это сильно облегчит его страдания.
— Алексей Александрович! — воскликнула вбежавшая в мой кабинет Анна Елина. — Вас зовут в госпиталь. Очень срочно!
Я тут же вскочил и последовал за Анной.
— Что там случилось? — на ходу спросил я.
— Какой-то пациент поступил. Его из села привезли. Еле живой. Никто не понимает, что с ним происходит, — быстро объяснила она. — Даже Иван Сергеевич не знает, как его лечить.
Видимо, ситуация и вправду серьёзная. Кораблёв гораздо способнее большинства проживающих в Хопёрске лекарей. Раз он не справился, значит, эту задачу можно доверить только мне или Сеченову.
Стоило мне об этом подумать, как из дверей госпиталя прямо навстречу мне выбежал сам Иван.
— Алексей Александрович, а я как раз за вами! Ерунда какая-то, нам нужно осмотреть его вместе, — протараторил он.
— Я как раз за этим и иду. Уже есть предположения, что с ним? — поинтересовался я.
— Понятия не имею! — пожал плечами Сеченов. — У мужика будто весь организм разом решил развалиться.
Приехали. И даже Сеченов не смог решить вопрос. Значит, я — последняя линия обороны.
Вокруг загадочного пациента собралась целая толпа лекарей и среднего лекарского персонала. Кораблёв, Решетов, Сеченов, Лебедев и Елина обступили его со всех сторон.
— Ну, Мечников, только вы у нас остались, — заключил Кораблёв. — Мы уже всё перепробовали. Состояние улучшается, но совсем незначительно.
Так, а это многое объясняет. В этом и суть лекарской магии. Нужно досконально понимать, как развивается патологический процесс, чтобы воздействовать на его звенья колдовством. Просто «окатить» человека лекарской магией и надеяться, что это ему поможет — глупое решение.
А именно этим сейчас все мои коллеги и занимаются. Просто поддерживают общее состояние больного.
Лекари расступились, а я подошёл к кровати, на которой расположился пострадавший мужчина.
— Здравствуйте, господин лекарь, — вяло прошептал мужчина. — Вы меня посмотрите, пожалуйста. Очень вас прошу. Мне так плохо… И я так боюсь умирать.
— Никто вам умереть не даст, — уверил его я. — Разберёмся. Пока я вас осматриваю, расскажите, с чего началось ухудшение самочувствия и что беспокоит вас в данный момент? И представьтесь.
Пока я измерял ему давление, пациент, всхлипнув от боли, постарался вытянуть ноги, но не смог этого сделать. Скрючившись, он стиснул зубы, стерпел дискомфорт, а затем начал отвечать на мои вопросы.
— Семёном меня звать, — представился мужчина. — Заболел я пять дней назад. Сразу не захотел к вам идти. Думал — полежу, похвораю, и всё само пройдёт. А в итоге так поплохело, что, когда надобно стало к вам обратиться, я уже и ходить самостоятельно не смог. Хорошо соседушка зашёл проведать. Он меня сюда и привёз. Не бросил помирать.
— Так, не отходим от основной темы, — перебил его я. — Что случилось пять дней назад? Почему в итоге встать не смогли, Семён?
Некоторых пациентов всегда нужно направлять уточняющими вопросами и следить за тем, чтобы они не выходили из русла главной темы. Некоторые даже в тяжёлом состоянии могут начать болтать не по делу и рассказывать врачу то, что ему знать вовсе необязательно.
Пока Семён пытался собраться с мыслями, я отметил, что давление у него в целом неплохое. Чуть ниже, чем должно быть. Пульс, наоборот, немного повышен. Скорее всего, это связано с тем, что его прямо сейчас лихорадит. Из-за высокой температуры реакция сосудистых стенок обычно разворачивается как раз по такому сценарию. Пониженное давление и высокий пульс.
— Сначала аппетит у меня пропал, — сказал он. — Я прямо-таки удивился. Обычно охотно завтракаю и обедаю, а тут даже ломоть хлеба в рот взять не смог. Слабым стал себя чувствовать, немощным. Но мне всего тридцать пять лет от роду, стариком себя назвать точно не могу.
— Так, что произошло дальше? — измеряя температуру, поинтересовался я.
— Тело начало ломить. Целиком — от головы до пят. По итогу сейчас не могу даже колени полностью разогнуть. Жуткая боль… И руки почти не чувствую. Вот так вот, господин лекарь. Будто проклял меня кто-то.
— И мы пришли к такому же выводу, — подметил Кораблёв. — Думаем с Василием Ионовичем жреца позвать. Может, Никодим сможет понять, что это за проклятье?
— Нет, — помотал головой я. — Это — не проклятье. И не некротика. Здесь кое-что
