Стальной кулак (СИ) - Тыналин Алим
— Из этого толк выйдет, — тихо сказал Кравцов. — Руки правильные, голова работает.
— Да, — согласился Сурин. — Только таких нам еще минимум сотня нужна. А где взять?
Вечером в штабе стройки собрали совещание. Кроме Сурина пришли начальники участков, инструкторы, представитель биржи труда.
— Ситуация критическая, — докладывал Сурин. — По плану через месяц начинаем монтаж второй башни. А квалифицированных монтажников всего две бригады. Нужно срочно готовить новых.
— Может, из Москвы перебросить? — предложил кто-то.
— Не дадут, — покачал головой представитель биржи труда. — Там свои стройки.
— А если расширить набор? — Кравцов постучал карандашом по столу. — У меня есть идея.
План оказался простым и эффективным. В окрестных деревнях и на небольших заводах развесили объявления о наборе на курсы монтажников с повышенной оплатой.
Параллельно организовали три учебных центра, теория утром, практика днем. Через месяц первая группа уже выходила на настоящие высоты.
— Вот что значит правильный подход, — говорил Сурин, наблюдая, как новая бригада Прошкина собирает очередную секцию. — Дай человеку цель, научи работать, и результат будет.
А еще через неделю пришла телеграмма от Краснова из Нижнего: «Поздравляю с успехом в подготовке кадров. Продолжайте в том же духе. Приеду проверю лично».
Сурин улыбнулся, пряча телеграмму в карман. Теперь можно было не беспокоиться. Монтажников хватит на все башни. А там, глядишь, и своя школа высотников появится.
* * *В приемной заместителя наркома я оказался ровно в десять утра. Массивная дверь с бронзовой табличкой, чинный секретарь за дубовым столом, пропахший канцелярией воздух. Все напоминало о том памятном совещании, где наш проект едва не похоронили.
— Товарищ Краснов, проходите, вас ожидают, — секретарь почтительно приоткрыл дверь кабинета.
За длинным столом для совещаний расположилась целая комиссия: представители финансового отдела, контрольно-ревизионного управления, планового отдела. Во главе стола заместитель наркома Кузьмин, все такой же грузный и важный.
— Присаживайтесь, товарищ Краснов, — Кузьмин указал на свободный стул. — У нас возникли некоторые вопросы по финансированию вашего проекта.
Начальник финансового отдела, сухопарый Зарубин, привычным жестом поправил пенсне:
— Согласно нашей проверке, расходы на строительство превышают первоначальную смету на сорок процентов. Это недопустимо.
— Позвольте! — я достал папку с документами. — Все перерасходы согласованы и вызваны объективными причинами. Вот акты…
— И еще, — перебил начальник планового отдела Семенов, — использование дефицитных материалов значительно выше нормативов. А где обоснование?
Я начал объяснять про особые требования к конструкции, про необходимость высокой надежности, но меня снова прервали.
— Товарищ Краснов, — Кузьмин постучал карандашом по графину. — Мы вынуждены приостановить финансирование до полной проверки всех документов. Это может занять… — он сделал паузу, — месяца два-три.
Я посмотрел на него, с трудом скрывающего злорадную улыбку и постарался сдержаться. Этот вариант уже давно мной предусмотрен.
Глава 18
Топливо для танков
Дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял комбриг Смородин в парадной форме.
— Добрый день, товарищи, — он спокойно прошел к столу. — Петр Смородин, начальник управления связи РККА. Надеюсь, не помешал?
Кузьмин привстал:
— Товарищ комбриг… Мы тут как раз обсуждаем…
— Знаю, что обсуждаете, — Смородин положил на стол папку с красной полосой. — Вот директива Реввоенсовета. Проект имеет особый статус. Все перерасходы утверждены лично наркомом обороны.
По лицам чиновников пробежала тень беспокойства. Зарубин торопливо протирал пенсне.
— Более того, — продолжал Смородин, — есть указание ускорить строительство. Времени на бюрократические проволочки нет.
— Но позвольте… — начал было Семенов.
— Не позволю, — отрезал Смородин. — Проект находится под личным контролем товарища Ворошилова. Надеюсь, этого достаточно?
Кузьмин побледнел:
— Конечно-конечно… Мы немедленно оформим все документы…
— К вечеру чтобы все было готово, — Смородин повернулся ко мне. — Пойдемте, Леонид Иванович, нас ждут в штабе.
Уже в коридоре он тихо сказал:
— Простите, что задержался. Пробки на Лубянке. Но, кажется, успел вовремя?
— В самый раз, Петр Данилович. Они собирались заморозить проект на несколько месяцев.
— Ничего, теперь не посмеют. А если что, снова сразу ко мне. Или прямо к Климу Ефремовичу.
Вечером на стройку пришла телеграмма: «Финансирование открыто в полном объеме. Работы продолжать согласно графику. Подпись — зам. наркома Кузьмин.»
* * *Октябрьское утро выдалось промозглым. Пока машина пробиралась через московские переулки к лаборатории Коробейщикова, я просматривал утренние сводки.
Строительство первой башни Шухова шло по графику. Уже заложили фундамент и начали монтаж нижних секций. Но сейчас меня больше беспокоило производство танков. Вернее, проблемы КБ.
Лаборатория располагалась в дальнем конце нового КБ, неподалеку от нашего бывшего тайного исследовательского центра в подвалах. Когда я вошел, Коробейщиков, как всегда в прожженном сюртуке, колдовал над каким-то агрегатом, разбрасывающим синие искры.
— А, Леонид Иванович! — он размашисто вытер руки ветошью. — Как раз вовремя! Сейчас покажу что-то невероятное!
Его длинная нескладная фигура заметалась между установками. На стене я заметил аккуратно развешенные схемы. Почерк Патона Оскаровича, его методики автоматической сварки под флюсом.
Кстати, история с самим Оскаровичем получилась почти детективная.
После заседания технического совета в Наркомтяжпроме я специально задержался в коридоре. Евгений Оскарович как раз выходил из зала. Высокий, подтянутый, с аккуратно подстриженной бородкой. В руках он держал потертый портфель с чертежами.
Я сделал вид, что случайно столкнулся с ним у окна. Завязался разговор о качестве советской стали.
Патон говорил скупо, внимательно вглядываясь в собеседника. Чувствовалось, что после истории с обвинениями во вредительстве в 1929 году он стал очень осторожен.
— Знаете, — сказал я, доставая образец сварного шва, — у нас серьезные проблемы с броневой сталью.
Патон взял образец, внимательно изучил излом. В его глазах мелькнул профессиональный интерес.
— Неправильно подобран режим сварки, — заметил он. — И электроды никуда не годятся.
Мы проговорили больше часа. Я рассказал о проекте, не вдаваясь в детали. Патон слушал молча, иногда делая пометки в блокноте.
— Интересная задача, — наконец произнес он. — Но у меня сейчас много работы в моем институте, не здесь.
— А если мы организуем лабораторию здесь, в Москве? — предложил я. — Под вашим научным руководством. Есть толковый инженер Коробейщиков, который мог бы вести практическую работу.
Патон задумался, разглядывая в окно московскую улицу.
— Коробейщикова я знаю, грамотный специалист. Хоть и странный. Ладно. Присылайте документацию и образцы, — наконец сказал он. — Буду консультировать. Но при одном условии. Никакой официальной должности. Просто научное сотрудничество. Я уже наслышан про вас, Леонид Иванович. Про вашу гениальную команду. Рад буду присоединиться.
Так и начали работать. Оскарович присылал подробные инструкции, чертежи, расчеты режимов. А Коробейщиков со своей неуемной энергией воплощал все это в металле.
— Вот, смотрите! — он включил подачу проволоки. — Евгений Оскарович прислал новые расчеты. Мы модифицировали систему подачи флюса.
Сварочная дуга вспыхнула ослепительным светом. Я наблюдал, как ровный шов ложится на броневую пластину. Действительно впечатляюще. Никаких брызг, идеальное проплавление.
— Через тернии к звездам! — провозгласил Коробейщиков, поднимая защитную маску. — А теперь главное!
