+Трудно быть замполитом - Бебель
— Еще слово и…
— Что, в жопу меня со злости поцелуешь? Я тебе жизнь спас, придурок, а ты только ноешь. Даже девчонки молчат, а ты все капризничаешь. Ты точно рыцарь?
Коллин скрипнул челюстью, сжал кулаки, но промолчал. Дурилка… Нет ничего проще, чем манипулировать «настоящими мужиками», особенно, в присутствии женщин.
Его мысль бежать сразу до Хребта казалась заманчивой, но была совершенно самоубийственной. С одной стороны, тысячная армия Дюфора, которая возвращается по дороге, а с другой, гвардейцы стюарда, которых пошлют в погоню к Янтарному заливу и горной тропе, связывающей залив и Хребет. Короче, молот и наковальня, никак не проскочишь.
Придется сперва чесать на восток и делать охреневший крюк. Опять. Походу, Серая сглазила, со своими «дураками» и «путями».
— Ох… — застонала Серина. — Вновь сапоги стаптывать… Напомните, а отчего я за вами хожу? Вы мне платите или может, ваша компания мне приятна?
— Тебе деваться некуда.
— Ах, да, верно… Моя жизнь была бы куда скучнее, если бы ты прилюдно не оплевал рыцаря и не обозвал графа куском фекалий в присутствии самой Аллерии.
— Что-что он сделал? — Коллин аж поперхнулся.
Я отмахнулся и начал помогать Пегги доставать с лодки промокшие одеяла.
Может это попытка оправдаться, но мне кажется, мои выкрутасы тут не при делах. Плевки и оскорбления, конечно, дело серьезное, в этом мире и за меньшее убивают, но в этом ли дело?
Если Хьюго такой бешенный и скорый на расправу, то какого черта он тратил свои последние вздохи, пытаясь предупредить стюарда, что я залез в телегу? Ведь мог же сначала добить Коллина или еще чего. Но нет, тыкал пальцами, хрипел до последнего. Я не взял ни слитка, с чего такая паника? Похоже, с того, что я их увидел.
Это кажется бредом, но если сделать пару предположений… Как на это смотрит Дюфор? Пришли какие-то бомжи с леса, их послали в расход чисто для подстраховки, но они не просто вернулись, они принесли вести о Больжедоре, со смертью которого про штурм пришлось забыть. Наговорили всякого разного, а потом не просто скрылись от возмездия, а поперлись прямиком в твои владения.
Либо они очень тупые и напрашиваются на смерть, либо наоборот, дохрена хитрые и уже пристраиваются к твоей жопе.
Не знаю как Дюфор нас выследил, скорее всего, так же как и Коллин, по кострищу в расщелине и следам. Точно так же я не знаю, что такого в этих слитках, как и где Хьюго их достал и почему они со стюардом так за них переживали. Причем тут торговля заключенными, Клебер и бог знает что еще — тоже понятия не имею.
Но одно можно сказать точно, Дюфор не хочет, чтобы кто-то лез в его делишки.
Хрен разберешь, чего он там мутит, и честно говоря, узнавать я не спешу.
Меньше знаешь, дольше живешь.
К восходу солнца берег окончательно растворился за горизонтом, и впереди открывались пахотные поля. Судя по множеству камней и сорняков, принадлежали они лорду, а не какой-нибудь деревне. Казенное поле, которое крестьянам приходится обрабатывать в нагрузку, дабы и дальше пользоваться «казенными» лесами, реками и воздухом.
Вид пашен не особо радовал, ибо пусть крестьяне нас и пальцем не тронут, но с готовностью укажут в нужную сторону, едва к ним прискачет гвардеец, расспрашивая о подозрительных чужаках. Однако останавливать колонну и делать крюк я не стал. Сейчас не жатва, не посевная, деревенских на полях быть не должно, ибо что им тут делать, смотреть как пшеница растет?
Едва не валясь с ног от усталости и боли в заново зашитой роже, я вполуха слушал болтовню Пегги и Коллина.
— Да прекратиж ты извиняться! Синяков мне наставил, эка страсть… Папаша куда крепче колотил, а это так, между ног ладошкой.
— В таком разе дозвольте поблагодарить за вызволение. Вы наихрабрейшая леди, из всех мною встреченных и я обязательно найду способ вам отплатить.
Во каблук…
— Та какой там… — смутилась «блондинка», с чьих волос уже облезала дешевая краска из-за купания в морской воде. — То не я, то Тамболит выдумал. Я же так, лишь тумаков получала, да мычала что корова, когда он меня страже сдал.
— Как это низко, подставлять даму под телесные оскорбления заради своей выгоды…
— Твояж выгода, тебя вызволяли.
Рыцарь быстро сменил тему, начиная в сотый раз сокрушаться о потере меча, коня, и о бастарде, чья смерть принесла столько проблем. Очевидно, Хьюго он за человека не считал, ибо раз тот был рожден вне брака, то значит в похоти и лжи. Стало быть он и сам являлся сосредоточением похоти и лжи, а принявший его в семью Дюфор навеки опозорил свой род.
Походу, я не за того рыцаря болел. Хьюго, конечно, нельзя было назвать приятным парнем, но у него хотя бы оправдание — с детства утирал плевки и издевки от таких, как Коллин.
Едва мы обошли первое поле, как мне резко поплохело. Головокружение усилилось, вынуждая ухватиться за деревце, дабы не упасть.
— Привал? Сызнова? — Коллин раздраженно фыркнул. — Да сколько можно?! Соберись, мужчина ты или слизняк?
Я хотел послать его в пешее эротическое, но осекся, чуя рвотный позыв. Не успел отплеваться и выслушать «ты как?» от Пегги, как ко мне подскочила Серина, сходу прикладывая ладонь ко лбу:
— Горячий… На лихорадку схоже. А ну, не дергайся…
Она внезапно прильнула и провела языком прямиком по болящей ране.
— Ты че творишь?!
— М-м-м… — она чмокала, пробуя на вкус. — Тьфу! Так и знала, сладким дает… Наверняка, грязными руками трогал, недоумок! Дозволь обрадовать, у тебя лихорадка! Заражение началось.
Трогать я ничего не трогал, но с раскрытой раной валяться на соломенном полу барака, а потом с ней же соваться в морскую воду — такая себе идея. Конечно же инфекцию занес, как могло быть иначе. С моим-то везением…
— И че делать?
— Перестать быть болваном! Я еще в тот раз весь винный уксус на тебя извела, а новый… Проклятье, так и не купила! Все из-за тебя и твоей затеи вызволить этого дуболома!
Она вскочила и принялась нарезать круги по полянке, тихо матерясь в полголоса. Кляла меня или свою забывчивость — я так и не понял. Скорее, и то и другое.
Коллин скривился:
—
