Наномашины, сынок! - Николай Николаевич Новиков
Девочки ахнули от шока.
И когда Катя поняла, что я её вижу, она встретилась со мной взглядом, и… едва заметно, ехидно улыбнулась.
Мелкая зеленоглазая дрянь!
— Ой, пофик на неё, - Максим махнул рукой, - Девочки гвупые!
— Согвасен, - со вздохом киваю.
Только вот девочки девочками, но… за последние полчаса к нам никто так и не подошёл играться. Даже с учётом крутецкого жука.
Тц. Только ведь веселиться начал. Сраный садик. Сраное людское общество!
— И на этом, господа и дамы, наш день закончен! Благодарю вас за участие, и жду завтра! – вышел воспитатель, - Что нужно сказать?
— Благодавим за тёплый пвиём! – сказали мы хором.
— Умницы, - улыбнулась женщина.
Мы начали потихоньку ковылять на выход. Катю я заметил среди девочек. Как и она меня заметила. Мне вообще кажется, что она от меня взгляда не отрывает.
— Муэ! – девочка показала язык, прежде чем исчезнуть.
Пиздючка!
Мы с Максимом вышли вместе. Про Олега, естественно, не забыли – он наш друг. Максим сказал, что заберёт его.
— Мама! – я увидел маму, - Ну вадно, Макфим, пока. До завтва.
— До завтва! – помахал он.
Я побежал к маме.
Она аж ахнула, когда увидела меня. Ну и естественно на глазах моментально выступили слёзы, ну как без этого. Говорил же. А если бы ей сказали, что меня выгоняют…
Даже думать не буду.
— Сына! Сыночек! Как ты?! Ой, а это кто, твой друг?! – она кивнула на Максима.
— Дя. Макфим, мы двузья.
И тут у мамы перехватило дыхание, она замерла, её кожа побледнела, а руки задрожали.
— Макс… им?.., - прошептала она.
— Дя. Макфим.
— Нет… нет-нет-нет…, - она замотала головой, пятясь назад.
Странная. Чё это с ней? Нормальный Максим, вполне стандартный.
Я сел на лавочку и, пока мама пыталась не потерять сознание, начал переобуваться в ботиночки.
Только вот…
— Анна? Можете подойти, есть разговор по поводу вашего сына, - появилась воспитательница.
Я поднял на неё глаза.
Ох, блядство.
*****
Мы пришли домой. Здесь был отец.
Ничего хорошего это не сулило.
— Уму не постижимо! Просто невероятно! – мать аж краснела от злости, - Драка в первый же день! Михаэль, ну как так?!
Я закатил глаза. Объяснять, что виноват не я, а Теодор первый начал, даже в теории выглядит жалко и неправдоподобно. Да, мне почти годик, но я не ребёнок! Я уже взрослый!
Особенно с учётом злой женщины.
Ну и естественно, никто ей записи не показал и ничего не уточнил. Я тут даже обижаться на маму не буду, с её стороны я реально на дебошира похож, ей недоговорили буквально ВСË. Скотины.
— Марк, поговори с ним как мужчина! Неправильно обижать слабых! Что за фигня?!
«Слабых?», - хмыкнул я.
То есть, мои родители уже заранее считают меня превосходящим других детей?
— Так сынок, а ну-ка пойдём, - отец нахмурился и позвал меня в комнату.
Чё… ремня прописывать будут? Да вы смеётесь?! Ну какие взрослые глупые! Ладно, давай, давай, мне нужна адаптация к батиному ремню! Бей!
Отец посмотрел на злую мать, - напомню, она божий одуванчик и насилие не приемлет, - и закрыл за нами дверь. Повернулся. Очень сердито посмотрел. У меня в мудях поджало. Вот уж кто реально опасно выглядит.
А затем он подошёл, присел и взял меня за плечо.
Папа, не надо.
— Ты дрался? – прошептал он.
— Дя…
— Победил?
— Он аж запвакал! – я оскалился.
— Молодец, - он с улыбкой нахмурился, - Давай сделаем вид, что я тебя поругал. Сострой грустную морду.
— Андастенд, - киваю.
О-о-о!
Мы постояли ещё пару минут в тишине, а потом вышли. Так, морда. Актёрская игра. Надо вспоминать…
«Блин, да почему?..», - чем больше я вгонял себя в эмоции, тем больше намокали глаза, - «Почему всё так несправедливо ко мне!»
— Ну что, поговорил? Надеюсь, теперь не…, - и как только мама увидела мою дрожащую, вот-вот заплачущую моську, аж замерла от шока, - С-сынок, ты что, плачешь?
Мои губки дрожали, глаза уже заполнены слезами. Вот-вот зареву.
Мать перепугалась и начала впадать в панику. Такого она не хотела.
— Я… э-э… мы… т-ты что ему наговорил?! – она крикнула на отца и бросилась ко мне, - Сынок, ну не плачь, мы же это… мы… прости. Прости! Мы же не хотели!
Отец лишь закатил глаза, достал телефон и что-то кому-то написал. А я снова едва не сдержал ухмылку. Будешь знать, мама, как несправедливо меня обвинять!
Только блин, у неё-то почему глаза намокли? Ой, она что, снова заревёт?! Ой, да какого хрена?!
— Мам, не пвать! – я тут же перестал давить слёзы.
Или погоди…
Я не понимаю, это я манипулирую, чтобы на меня не ругались, или мама вызывает у меня жалость, чтобы я не плакал?
Кто кем управляет?!
Я не понимаю, ыа-а-а-а! Она переиграла моё переигрывание! Что за гены такие?!
*****
Этим же вечером.
Директриса сидела в кабинете и заполняла отчётность. Если по старшим группам это делали воспитатели, то вот новеньких нужно было брать на особый контроль, и на ближайшие три месяца у женщины прибавилось работы.
Но кто сказал, что она не может быть интересной?
— Михаэль Кайзер…, - пробормотала она, записывая имя файла.
«Михаэль Кайзер.
Наблюдения и мысли:
– Явно акселерат. Опережает физическое развитие своего возраста. На два года младше всех в группе, при этом физически едва ли не сильнее даже Теодора, с его особым телом.
– Крайне умён.
– Возможный лидер мнений. Дети за ним повторяют.
– Манипулятивен. Легко вызывает жалость у взрослых. (Его этому учили? Кто его родители?)
– – (Перерождённый?)
– – – (Уже пробуждённый? Перед тем как вспомнить о камерах, быстро водил глазами. Магия крови? Ускорение мышления?)
Вердикт:
– Внимательно следить»
И, вздохнув, женщина отодвинулась от клавиатуры. Подумала. А затем, ещё раз вздохнув, только из любви к этому любознательному малышу…
«Примечание: выдать иммунитет на исключение. Пока что»
*****
Второй день садика.
Мы с Максимом сидели возле роботов и смотрели на других детей.
— Надо фто-то делать, - нахмурился он.
— Та. Надо, - кивнул я.
С нами никто
