Наномашины, сынок! - Николай Николаевич Новиков
Я чуть покачнулся, но…
Хах.
Больно не было.
Я адаптировался.
«Ес… ес… да… ДА! ХА-ХА ДА! Наконец-то…», - сжимаю кулак, - «МНЕ ДАЛИ ПОВОД…»
Подскакиваю, целюсь.
К̤̲̩ͨͣ̐Р͎͙̼̿̓ͣО̣̫̭͑̎ͫМ̫̥̣ͪͧ̐С̭̣͔͂̎̔А͈̲̺ͧ͐͂Т̭̮̭̋̒͛Ь̭̭̯ͪ̓̈
И я бью. Кулаком прямо в печень.
БАХ!
Отрепетированный десятки раз, удар из положения ниже противника. Теодор успевает чуть отойти, поэтому прилетает в живот, но даже это его сшибает и валит на жопу! Он хватается за место удара, начинается жмуриться и тяжело дышать.
Я пытаюсь подняться. От этого голова закружилась ещё сильнее. И тут же подскакивает Максим и берёт меня за руку, помогая подняться!
Ноги ватные. Башка раскалывается. Щупаю затылок, крови нет. Но шишка точно будет.
«Теодор…», - я медленно перевёл на него взгляд.
Лежит. Держится за живот и едва сдерживает плач лишь благодаря остаткам гордости. Он не хочет зареветь при всех!
Но вот он смотрит на Катю, ради которой всё это делал, и…
— А што? Я не пвосила, - она пожала плечами.
И тут…
— У… уа-а-а-а! – Теодор снова заплакал, как и подобает полуторагодовалому ребёнку, а не личинке надменного аристократа.
Дверь резко распахивается, и влетает воспитательница, перед которой открылась картина.
Я и Максим, стоим над плачущим Теодором.
Так, погоди.
Ой, да дранный ты кот. Да что за несправедливость-то?!
— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?!
*****
Ежеглавная рубрика «Новости на Первом Имперском!»
Реформа учебной системы показала свою эффективность.
Практика показывает, что дети в детсадах, учащиеся по особой программе, показывают куда лучшие результаты после выпуска. Но у этого есть и другая сторона.
Если тебя оттуда исключат – абсолютно все приёмные комиссии будут знать причину, и закрыть на неё глаза уже не смогут.
Глава 13
Мы с Максимом сидели в кабинете воспитательницы.
Да ёмаё.
— Уму не постижимо. Просто невероятно! В первый же день! Да вы же детки, вы карапузы - карапузы не должны драться! Откуда в вас столько жестокости?! Вы как эти… кто там в новостях? Каннибалы маленькие!
Я вздохнул и покачал головой. Максим же был крайне недоволен текущем стечением обстоятельств, и уже готовился надюзать в штаны в качестве защитного механизма. Понимаю. Тоже хочу.
А Теодор… ну чё Теодор, его в срочном порядке увезли в городскую частную больницу. Он там такого наговорил, и что сердце болит, и животик порвался, и сознание теряет, и дышать тяжело! А он же у нас, как выясняется, сын одного из спонсоров этой шаражки! Конечно за него переживают!
Уроды.
— Я не знаю что с вами делать, - цыкнула красная от злости директриса, - Так не может продол…
— Со мной, - перебил я.
— А?!
— Не ш вами. Со мной. Я удалил. Макфима отпуштите.
— А Теодор сказал…
— Теодол – мелкий, лживый плидулок!
«Обнаружены первые признаки энергопсихоза. Успокойтесь»
Воспитательница распахнула глаза от моей наглости и таких слов из уст ребёнка. Я цыкнул и тут же отвёл глаза, пытаясь найти хоть что-то, что нам сейчас поможет!
Чёрт, она ведь и Макса сейчас погонит! Он-то вообще просто рядом стоял!
Пострадает мой друг. Расстроятся мои родители. Мама… будет плакать. Уже не от счастья. Не хочу. Нельзя.
«Нельзя. Нельзя, что бы нас выгнали. Мама расстроится!», - я водил глазами, - «Что сказать воспитательнице? Чёрт, она заранее предвзята, почему взрослые такие сложные?!»
И тут…
Я цепляюсь глазами за камеру в углу кабинета.
Погоди… камеры!
«Рой, срочно выведи записанную картинку игровой комнаты!»
Перед глазами выскочила голографическая модель комнатки, будто я сейчас нахожусь в ней. Начинаю водить глазами.
— Михаэль, что с вами?
Уверен, со стороны это капец как странно выглядит, но мне плевать. Я искал. В этом углу. В том. В том. Чёрт, не нахожу! Тогда может…
Ха! Есть! Несколько камер в разных частях комнаты!
Вы все будете плясать под мою дудку, ха-ха-ха-ха! Я здесь божество!
— Скажите, госпожа воспитатель…, - я смахнул голограмму, - Вы голдитесь своим штатушом? Что вы алистоклат. А лаботой? Вы её выполняете на шовесть?
— Конечно!
— А почему вы не посмотлели запись с камел? Почему лешили слазу встать на столону Теодола?
— Я… э-э…
Сюа-а-а, скотина! Попалась на горяченьком, да?! Чё, хотелось поплясать перед Теодорами, денюжку на садик получить? Справедливость, бейби-и-и. Оу-е-е-е!
Снова я вертел несправедливую судьбу!
— Ну лазве я мог плосто его удалить?! – я схватился за грудь.
Давай. Добивай. Включай актёрское мастерство! Играй. Манипулируй!
Мать постаралась, чтобы меня сюда определили, теперь должен постараться и я. Адаптируйся к ситуации. Выкручивайся! Давай! Ради будущего, ради перспектив!
— Та я всю зизнь об этом мечтал! Нашёл двуга! – эмоционально указываю на Максима, - Да лазве я, получивший свёсдочку, лучший в пелвый день, могу так себя повести?! Та ни за фто!
— Я…
Она сжала кулак, зажмурилась и протяжно выдохнула.
А сейчас… добиваем.
— Я думал…, - шмыгаю, - Вас садик учит чести… мне мама так сказала…, - сжимаю футболок, - А он только несплаведливости учи…
— Да всё, всё, хватит! Аргх! – она опёрла лицо о ладони.
Пхе. Легчайшая. Говорю же, когда ты маленький милый ребёнок, ко всему ещё и умный, манипулировать взрослыми легко.
Но справедливости ради – я ведь прав!
— Давайте посмотрим на камеры, - вздохнула директриса, - И впрямь. Почему я сразу так не сделала?..
Потому что ты предвзятая, аристократичная мандавошка.
Едва сдерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. Пока рано. Нужно подержать слёзы на глазах.
*****
Естественно, нас оправдали. Камеры все отчётливо показали, а с учётом качественного звука, ещё и рассказали. И тут просто не было вариантов, как притянуть правоту Теодора. Ну вообще. Тут даже зацепиться не за что!
— Приношу извинения, ребят, - вздохнула директриса, провожающая нас до игровой комнатки, - А Теодору мы сделаем выговор. Всё, возвращайтесь в игровую, ещё полчаса до конца обучения!
Да, они это называли обучением, как в академиях каких-то.
Мы с Максимом облегчённо переглядываемся и без лишних слов выдыхаем. В штаны он, кстати, дюзать не решился. Козырь должен быть разыгран не раньше положенного.
Вхух, еееемае. Как же пронесло. Как же это было близко! Вот тебе, нахрен, и разница в социальных сословиях! Изначально всегда прав тот, кто богаче!
Мы с Максимом заходим в комнатку.
И будто мало было тишины, так и вовсе:
— Воть он, тя, - Катя
