Красный Дракон Империи (СИ) - Панов Евгений Николаевич

Сталин несколько секунд помолчал, что-то обдумывая, — Виктор, будем работать как с Ягодой.

— Можно и как с Ягодой, товарищ Сталин, только вот постэффект от финала будет тот же. Так что придётся действовать по старинке физическим методом, но тогда ковёр жалко.

— Ничего, мы перейдём в подвал. Там есть винный погреб. Пусть думают что мы Ягоду поминаем. И их сразу помянем, — Сталин бросил взгляд на Молотова, внимательно читающего откровения бывшего наркома внудел, — Вяче, готовься, будешь вести протоколы и на этих двух говнюков. — и, обратившись уже ко всем, сказал, — Пойдёмте спустимся в подвал. Там продолжим. Тухачевский уже скоро должен подъехать. Он первый на очереди.

Тухачевский зашёл в помещение винного погреба и остановился, с удивлением глядя на собравшихся и сидящих за столами. Аура у него была без чёрной паутины, а значит зомбированной марионеткой он не был.

— Вам уже сообщили, гражданин Тухачевский, что вы получили степень минервала? — вопрос Сталина, произнесённый абсолютно спокойно, вызвал у него чувство озноба. Поняв, что разоблачён, Тухачевский выхватил из кармана маленький пистолет и направил его прямо на Сталина. Однако выстрела не последовало. Он застыл как статуя, не в силах нажать на спусковой крючок. Сталин ухмыльнулся, глядя на обалдевших от увиденного Молотова, Ворошилова и Будённого. Киров, по моему, уже привык к моим способностям и воспринимал всё спокойно, что, опять таки, не укрылось от внимания того же Будённого. Я подошёл к стоящему Тухачевскому и вытащил пистолет из его пальцев. Карманный браунинг. Такой же как был у Ягоды. Положив ладони ему на виски я закрыл глаза. Мда. Может и не такая же мерзость как Ягода, но тоже близко к тому. Безумная, на грани маниакальной, жажда власти. Был завербован орденом в 1915 году, когда был в плену у немцев в Ингольштадте. Все эти годы верно и преданно служил иллюминатам, пообещавшим сделать его военным диктатором на одной из частей раздробленной России. Последний раз встречался с представителями ареопага ордена в 1932 году, когда посетил военные маневры в Германии. Тогда же получил от них задание активизировать подготовку к военному перевороту.

Допрос Тухачевского шёл больше двух часов. В принципе это было лишним, так как всё, что знал он, теперь знал и я. Но сказанное непосредственно им имело больший эффект на собравшихся, а я потом, если будет необходимо, дополню. Тем более что я поставил Тухачевскому ментальную закладку, благодаря которой он просто не мог соврать или что-либо не договорить. И вот все ответы на заданные вопросы получены. Осталось решить участь обвиняемого. Сталин посмотрел на своих соратников.

— Высказывайтесь, товарищи.

— Гхм. В связи с открывшимися обстоятельствами, я думаю, что суд вынесет ему высшую меру, — начал говорить Молотов.

— Здесь его суд, — жёстко прервал его Сталин, — Здесь и судьи и прокурор и приводящий в исполнение. Прошу высказаться остальных.

— Вышка, ети его…,- Будённый шарахнул по столу кулаком.

— Я за высшую меру, — Ворошилов более спокоен.

— Высшая мера, — Киров краток.

— Какое будет Ваше мнение, товарищ Головин? — Сталин обернулся ког мне.

— А я приводящий в исполнение, товарищ Сталин. Но я полностью согласен с собравшимися.

— Значит так и запишем. Высшая мера социальной защиты. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Пиши, товарищ Молотов, — Сталин кивнул будущему наркому иностранных дел.

Всё это время Тухачевский стоял с полными ужаса глазами. Он просто не понимал, почему он не может пошевелиться и почему не может молчать, когда ему задают вопросы. Да даже увильнуть как-то от правдивого ответа не может. А тут ещё прямо при нём без суда его приговаривают к расстрелу. У него ещё теплилась надежда, что когда его повезут в тюрьму, чтобы там привести приговор в исполнение, его соратники смогут его отбить и освободить. Но надеждам не суждено было сбыться.

— Виктор, может всё же пригласим товарища Власика? — Сталин пристально посмотрел мне в глаза.

— Иосиф Виссарионович, мне самому это не доставляет удовольствия, но чем меньше народа знает о том, что здесь происходит, тем лучше. Тем более что у Николая Сидоровича другие обязанности.

— Ну, что же, тогда действуйте, товарищ Головин, — Сталин отошёл на несколько шагов.

Я взял в руки пистолет, ранее отобранный мной у Тухачевского и, подняв его на уровень лба приговорённого, произнёс.

— Именем Союза Советских Социалистических Республик, — выстрел из маленького пистолета прозвучал как залп из гаубиц. Аура лежащего на полу погреба Тухачевского стремительно гасла.

— Приговор приведён в исполнение, — спокойным голосом сказал Сталин, — Товарищ Молотов, зафиксируйте это в протоколе.

Труп Тухачевского вынесли люди Власика, а мы, в полной тишине, остались ожидать прихода другого фигуранта. И Молотов и Будённый и Ворошилов были ошеломлены теми показаниями, что дал Тухачевский и скоростью вынесения и исполнения приговора. Они с явно видимой опаской посматривали в мою сторону, пытаясь понять, какую роль я играю рядом со Сталиным. То, что я его карающий меч, они уже поняли.

Хрущёв, лишь только войдя в помещение винного погреба и увидев собравшихся, смотрящих на него явно недружелюбно, каким-то звериным чутьём сразу всё понял. Он бросился на колени и пополз к ногам Сталина, умоляя его простить. Я встал у него на пути и пинком отбросил от Сталина. Хрущёв, размазывая по лицу слёзы и сопли, сел прямо на полу и начал убеждать всех, что он специально втёрся в доверие к заговорщикам, чтобы выведать их планы и потом сообщить обо всём лично товарищу Сталину. Что он всегда был верным делу партии и лично её вождю и что готов искупить свою вину за то, что не успел доложить обо всём. В общем зрелище было мерзким. И это было, похоже, не только моё мнение.

— Заткнись, набичвари[29],- прикрикнул на него Сталин, — Виктор, можешь узнать у него всё? Эту тварь слышать не хочу.

Я молча кивнул в ответ и подошёл к корчившемуся на полу Хрущёву. Увидев меня он тоже попытался начать целовать мои ботинки, но замер парализованный. По моему я или переборщил или, наоборот, уменьшил силу воздействия, потому что паралич явно не сказался на кишечнике и по погребу поплыл характерный запах. Я брезгливо поморщился и положил ладони на виски того, кого уже никогда не назовут "Кукурузником". Да что же вы за мерзость то все? Решено, после всего этого попрошусь у Сталина в баню и буду отмываться там до скрипа. Так, ну и что тут у нас? Завербован орденом в 20х годах. Был умело подведён к Кагановичу, которого за глаза называли "серым кардиналом Сталина". С этого момента его партийная карьера начала стремительно расти. Учась в Промышленной академии в Москве по заданию ордена познакомился с Надеждой Алилуевой, женой Сталина. С его подачи она поехала лечиться в Карлсбад в 1930 году, где за два месяца с ней пытались поработать люди ордена. Однако толком у них ничего не получилось. Хрущёв не знал, что именно Надежда должна была сделать, но его куратор Юлиус был явно недоволен. Сознание Надежды Алилуевой до конца боролось с закладками, внедрёнными в её сознание. Она стала раздражительной, часто ссорилась с мужем, не в силах сообщить ему обо всём с ней произошедшем и, в конце концов, нашла единственный, по её мнению, выход. Покончила с собой, спасая тем самым свою семью. Что интересно, так это то, что и Хрущёв и Тухачевский, оба считали себя главными в предстоящем перевороте. И оба смогли запечатлеть в память лицо этого самого "брата Юлиуса". Жаль настоящего имени его они тоже не знали. А в остальном все показания Тухачевского подтвердились полностью и даже можно было добавить несколько дополнительных фамилий заговорщиков.