Вера Чиркова - Свет надежды
– Давай послушаем Инди? Она лечит людей лет на двести дольше, чем я, и наверняка подскажет что-нибудь полезное, – осторожно напомнил Васт про слова анлезийки.
– А тут она говорить не может? – с сомнением посмотрев на выход, осведомилась Слава. Уходить от Костика даже на несколько минут ей не хотелось совершенно.
– Мы сразу же вернёмся, – мягко пообещал Васт и потянул её прочь. – А кроме того, тебе неплохо бы хоть чаю выпить.
– Да, ты прав, – соглашаясь с мужем, землянка думала вовсе не про чай, а про Юну, которая тоже была там с Костиком и тоже пострадала. Ведь девушка непременно обидится, если мать сейчас не уделит ей хоть несколько минут.
Поэтому, едва выйдя из палатки, Слава завертела головой, пытаясь найти приёмную дочь. Но ни за что бы не нашла, если бы ни Шарик, в отсутствие Стана почему-то считавший ма самой главной. Он резко спикировал откуда-то сверху на плечо Славы и торопливо выпалил:
– Тарос ругается на Юну!
– Где? – так и подпрыгнула Слава, начиная понимать, как неверно оценила предсказание эльфийских рун. И тут же опомнившись, приказала: – Веди!
Но Васт уже успел сообразить, куда сейчас ринется его жена, и, подхватив любимую на руки, скользнул в казавшиеся непроходимыми кусты. Через минуту выяснилось, что они таковыми и были, но не для анлезийца. Всего капельки его родной магии хватило, чтобы колючие ветви стали мягче шёлковых и пропустили их, не оставив на руках ни единой царапины.
– Никогда больше не повторяй этой глупости… – зло шипел взъерошенный Тарос, нависая над упрямо прикусившей губу Юнхиолой. – Она просто хотела тебя успокоить, чтобы ты не мешала ей своими страхами.
– Ты его совсем не знаешь, – тихо, но непреклонно возражала занийка. – Тин никогда не шутит такими вещами. Это ты мог бы меня так успокоить, а он по себе знает, как это подло… дать надежду и потом сказать, что просто хотел отвлечь от опасности. А ты бессердечный… и никогда не жил в чужой шкуре, поэтому не знаешь, как тяжело идти по жизни не своим путём.
– Юна… – рванулась с рук Васта землянка, в несколько шагов оказалась возле приёмной дочери, крепко прижала её к груди, давая проплакаться и сама роняя запоздалые слёзы. А потом несколько минут не отпускала, пытаясь понять, из-за чего они тут спорят и почему смотрят друг на друга голодными волками, – как я рада, что вы выбрались… и что целы. Расскажешь, как вас туда занесло? Идём в палатку… там чай горячий и обед уже готов.
Наверняка ничего этого Ярослава не знала, но верила, раз Майка и Лийлеза тут, значит, найдётся и чай, и обед.
– Мы ей уже предлагали, – тихонько сообщила Майка, поглядывая в сторону речки, куда Инди повела Юну умываться, – но она всё время плачет и рвётся сидеть возле Тина. Ты уже слышала… что он ей сказал?
– Когда бы? – вздохнула Слава, понимая, как много пропустила, сидя под дубом. Нужно было послушать Конса и сразу ехать сюда… как выяснилось, в первый раз Беркис вёл их с Вастом к стоянке самой длинной дорогой. – Ну и что? Говори уже, всё равно ведь все знают.
– Тин сказал Юнке… – только теперь Слава заметила, что Майка вдруг начала называть младшего клона исключительно мужским вариантом его имени. – Он назвал её своей невестой и обещал объявить это нам, когда они убегут от жрецов.
«Чёрт… – едва успела прикусить язык Слава, – вот это новость!» Теперь понятно, отчего так злится Тарос! Ведь он уже смирился с обожанием, с каким Костик смотрит на Адистанну, а поскольку та не сводит глаз с него самого, то наверняка уже придумал, как уговорить принцессу выйти замуж за Тина, если тот станет парнем. Куда при этом должен был деться сам Тарос, Слава пока понять не могла, но подозревала, что намерен остаться другом их дома. Лучшим и незаменимым.
А если Юна поняла Костика правильно, то он вовсе не согласен с таким будущим и всё решил по-своему. Однако у Славы нет никакой возможности выяснить, кто прав – Юнхиола или Тарос, пока сын не придёт в сознание. И значит, ей придётся срочно решить, как поступить… в открытую поддержать Юну и вмиг стать врагом упорно не теряющему надежду Таросу или сделать вид, будто она сомневается в словах приёмной дочери, и попросить дождаться выздоровления Костика. Но вряд ли Юнка после такого заявления ещё когда-нибудь станет доверять ма так же безоглядно, как сейчас. Следовательно, нужно действовать как можно осмотрительнее и лучше дипломатично напомнить Таросу о том, куда они идут и зачем… а за Юнхиолой присматривать, хотя ма и не имеет ничего против, если та окажется права. Девочка правильная и честная, и пусть душа у неё исковеркана отцовским воспитанием, но то не её вина и уж точно не его. Просто мужику пришлось выбирать между двух зол.
Глава 23
Однако решать эту проблему Славе всё же не довелось… вернее, всё произошло абсолютно не так, как ей виделось в тот момент.
– Я хочу сообщить всем вам одну новость… – едва распахнув полог палатки, так решительно заявила Инделирри, что сердце ма вдруг сжалось от нехорошего предчувствия.
– Подожди! – Откуда взялся Васт, Слава не поняла, но была несказанно благодарна ему за вмешательство. Как она уже успела заметить, в некоторых вопросах анлезийка особой деликатностью не отличалась. – Шарик получил сигнал… возвращаются Стан с Линел, и лучше всё рассказать на общем сборе. А заодно решим, как поступить с Беркисом и Тарлем.
– Хорошо… – помедлив пару секунд, согласилась Инди, – но до того времени лучше в палатку к Тину никого не впускать. Совершенно никого… ради его здоровья. Я тут подумала… может, приставить его охранять Кляксу или одного из унсов?
– И Кляксу, и Шарика, – экономить на здоровье младшего Ярослава не собиралась.
– Я не против, – тотчас откликнулся невидимый за пологом Конс, и Слава с досадой прикусила губу – ну вот почему она со всеми этими тревогами забыла, кто в отряде командир на время отсутствия Стана?
– Но пусть Клякса дежурит внутри палатки, – довольная так легко полученным одобрением анлезийка продолжала объяснять детали своего предложения, – а Шарик снаружи. Тем более он сейчас занят Кисом… можно поставить сумку с ними у входа.
– Так и сделаем, – спокойно согласился Конс, призвал Шарика и выдал ему подробные указания.
– Слава… – Васт гибко опустился на расстеленное у костра одеяло рядом с женой и внимательно заглянул ей в глаза, – не волнуйся, пожалуйста. Всё будет хорошо. А мы все ему немного поможем. Но в этом случае нужна особенная помощь, поэтому я и не стал ничего тебе говорить, хотя первые подозрения возникли ещё там, в храме. Но хотел, чтобы Инделирри сначала проверила… и Линел. Вот после её прихода и поговорим. Но посторонних при этом разговоре быть не должно, не удивляйся… если они уснут.
– Вастик… – землянка смотрела на мужа испытующе, словно видела впервые, и анлезиец невольно занервничал под этим откровенно изучающим взглядом, – я тебе уже говорила, у нас немного разные понятия о том, какими именно должны быть семейные отношения. Так вот, сейчас я наконец выяснила точно, в чём главное расхождение… и хочу сразу сказать, в этом вопросе я никогда не соглашусь жить по вашим правилам. Понял? Хотя и очень тебя люблю…
– Славочка… – вмиг побледнел анлезиец, – объясни мне, о каком правиле ты говоришь?
– Ты можешь сделать так, чтобы нас никто не услышал? – Славе так хотелось немедленно прижать к груди его голову, такую смешную и милую в этой яркой цветастой косынке, расцеловать потемневшие глаза, шепнуть, что их счастью ничего не угрожает… но она сдерживалась изо всех сил. Слишком серьёзно было то, с чем она внезапно столкнулась сейчас и совершенно не желала встречаться впредь.
– Конечно, – тотчас сообщил он, – но нужно уйти к кустам.
– Я готова, – попыталась подняться с одеяла Ярослава и тихо охнула, когда муж легко подхватил её на руки и почти бегом понёс прочь.
И тут же покрепче сцепила зубы, боясь растаять от счастья и выдать себя нечаянной блаженной улыбкой. Очень трудно упорно отстаивать свою точку зрения, когда с тобой обращаются так нежно и бережно, словно ты величайшая драгоценность.
Ветви и листья кустов еле слышно зашуршали, сдвигаясь в плотный купол, и до Славы донёсся чей-то изумлённый вскрик, но уже через мгновение все прочие звуки исчезли. Осталось только взволнованное дыхание Васта, да стук её собственного сердца.
– Где я сделал ошибку? – напрямик спросил анлезиец, крепко обняв жену, и по тому, как похолодели и дрогнули его пальцы, Слава вдруг поняла, как он боится.
До сих пор волнуется за их будущее, страшится внезапного решения Славы прогнать его, отказаться от влипшего в запястье ажурного браслета, от его рук и глубоких, как небо, глаз, полных неизбывной нежности.
– Листик! – Руки сами взлетели на широкие плечи, губы потянулись к губам, и несколько минут Слава совершенно не помнила, зачем, собственно, придумала вот этот тинейджерский поход в кусты.
