Сан. На чужой земле - Полина Люро
Тот поклонился, попробовав робко возразить:
― Старший Господин не разрешает Вам пока длительные прогулки, Вы ещё не окрепли…
― Ты осмелился спорить? ― ровный голос Роя не сулил ничего хорошего, и перепуганный слуга в страхе вылетел из комнаты.
Мы выехали за пределы дома в сопровождении шестерых вооружённых до зубов телохранителей. Тропинка сразу уходила в дремучий лес, плутая между огромными, поросшими мхом деревьями. И чем больше всадники углублялись в чащу, тем ярче становились воспоминания.
В памяти всплыли окровавленные пасти окруживших меня огромных тварей, словно специально поджидавших ребёнка в страшной чащобе. Только сейчас я осознал, что лишь чудо спасло «счастливчика» в прошлый раз. Неужели Рой решил напомнить, чем найдёныш обязан его семье? Что ж, в таком случае, у него получилось…
Внезапно среди деревьев что-то сверкнуло, и сердце, подскочив, пустилось в бешеный пляс. Прореха, её невозможно было ни с чем перепутать. Не верилось, что брат захотел меня подразнить, и ему мало того страха, что он уже нагнал. Как это на него не похоже, зато очень напоминало типичное поведение Высокородного с его пренебрежением к окружающим людям….
Рой спешился, жестом показав, чтобы я следовал его примеру. Передав стражнику наших лошадей, небрежно сказал:
― Всем ждать здесь. Покажу брату прореху, он так давно хотел на неё посмотреть, а потом поедем назад к дому, я успел проголодаться.
Никто не рискнул ему возразить, и мы подошли к сверкающей трещине, остановившись от неё в двух шагах.
Рой взял меня за руку, неожиданно надев на палец семейное кольцо, управлявшее «Смертельной плетью».
Я задохнулся от ужаса:
― Что ты, брат, отец не простит такой дерзости…
Рой светло улыбнулся, снова став прежним:
― Это всё не важно, Сан, ― и, наклонив голову, протянул вперёд руку, показывая на прореху:
― Когда опущу ладонь, ныряй внутрь, окажешься в том месте, откуда тебя выбросило, или немного дальше, ведь миры постоянно сдвигаются относительно друг друга. Я задержу стражу. Прощай, любимый брат, поверь ― для меня ты никогда не был Игрушкой…
Я словно глотнул обжигающей лавы: слова сгорали в горле, но всё же получилось выдохнуть несколько:
― Прости, Рой, что так внезапно покидаю тебя… Всю оставшуюся жизнь мне предстоит скучать о лучшем в мире брате… А что станет с тобой, когда я сбегу? ― эта внезапная мысль напугала до дрожи в коленях.
― Скорее всего ― серьёзно накажут, но я переживу… Не думай об этом, беги, братишка, ― и сильный порыв магического ветра, ударив в спину, вытолкнул за прореху. Я ещё успел услышать возмущённые крики телохранителей, но как только щель в мироздании осталась за спиной, наступила оглушительная тишина, разрываемая лишь безумным грохотом потрясённого сердца.
Я стоял по пояс в траве на краю той самой памятной берёзовой рощи и прислушивался, надеясь различить хоть один знакомый звук ― пение птиц, стрекот кузнечиков… Невдалеке, на месте небольшого посёлка, где раньше жила моя семья, раскинулся целый город.
― И как в нём, скажите на милость, отыскать родных? Что, если они давно покинули эти места и забыли обо мне?
Постояв ещё минуту, я нерешительно зашагал в сторону больших домов, на ходу срывая с себя длинное одеяние Высокородного, к которому уже успел привыкнуть. Свободная домотканая рубаха и штаны выглядели немного непривычно, но вряд ли были способны кого-то здесь удивить.
― В этом мире в ходу и куда более экзотические вещи, ― хмыкнул, вспоминая привезённые братом подарки и раздвигая руками высокую траву.
Я прошёл уже полпути, как в голову пришли слова Роя о ждущем его наказании: он помог бежать рабу ― это преступление каралось ссылкой в пустынные горные земли, где почти не было людей.
― Но ведь Высокородный отец не допустит, чтобы с его сыном случилась беда. Богатство всегда решало любые проблемы, с Роем всё обязательно будет в порядке, ― утешал я себя, задыхаясь от страха за брата, которого невольно подставил под удар…
Оглянувшись назад, к своему ужасу увидел, как, сверкнув в последний раз, растаяла в воздухе причина моих несчастий. Обратной дороги больше не было. Ноги подкосились, уронив тело в траву, и, лёжа на спине, я в отчаянии смотрел на проносящиеся мимо облака. Поджидавшая впереди неизвестность пугала до дрожи, мысли путались:
― Боже, что же ты натворил, Сан-дуралей? Как решился на этот безумный побег?
В непривычно плотном земном воздухе было трудно дышать, от волнения меня бросало то в жар, то холод. И всё же, преодолев отчаяние, я заставил себя встать и продолжить путь.
― Рой сделал это для меня, чтобы названый брат нашёл свой настоящий дом. Он не испугался последствий, и я тоже справлюсь, обязательно справлюсь, ― твердил, всё ближе подходя к пугающим громадам серых зданий, ― должны же в этом мире остаться люди, которые меня помнят. Мама наверняка много лет ждёт возвращения сына… Я больше не Игрушка для чужого ребёнка и иду к своим родным, хотя никто и никогда не заменит мне лучшего в мире брата…
Глава 2. Отряд. Крэг
Командир вошёл в убежище, втолкнув впереди себя высокую фигуру в плаще. Рас даже не встал его поприветствовать, лишь устало кивнул, поменяв положение ног в начищенных до блеска сапогах, но так и не снял их со стола, продолжая подравнивать длинные ногти на ухоженных руках. Его тёмная как ночь коса наполовину расплелась, бордовый камзол был небрежно расстёгнут, и из-под него выглядывала чёрная, вышитая красным шёлком рубаха, указывавшая на младшую ветвь «какого-то там» Дома Избранных. Я толком так и не запомнил, хотя напарник несколько раз пытался втолковать, чем его Дом лучше любого другого. В ответ только рассмеялся, доходчиво объяснив, что в гробу видел всех Избранных придурков с их Высокородными Домами.
Я встал с лавки и, отвесив дурашливый церемонный поклон Командиру, взял со стола тусклый светильник, чтобы рассмотреть того, кто прятался в тени.
― Ты кого это к нам привёл, Дарси? У меня последнее время не то настроение, чтобы принимать гостей, да и угощать нечем, ты же не выплатил нам жалование. А, кажется, понял! Это наш сегодняшний ужин, угадал? На своих двоих пришёл ― удобно, и на горбу тащить не надо, хвалю за смекалку…
Командир замахнулся, и я со смехом увернулся. Человек вышел вперёд, сняв с головы капюшон плаща. Звонкий юношеский голос меня остановил:
― А ты, рогатый, смотрю, оголодал.
