Дипломатия фронтира - Вадим Владимирович Денисов
— Шпионить за ними нужно, — рассудительно заметил Дино, и на этот раз Селезнёва погладила по голове его.
— Умничка! Теперь об англичанах… Здесь тоже удивительная история вышла. Самым знаменитым островитянам был предоставлен большой остров, привычная, в общем-то, среда. Правда, у них прямо на старте что-то случилось с закреплённым за анклавом судном, но со временем они эту проблему как-то решили… Однако основная проблема англичан кроется в другом.
Екатерина сделала глоток из пластиковой бутылки с водой и продолжила рассказ:
— На Земле им несказанно повезло. Через пролив стонала истерзанная непрерывными войнами Европа, куда отряды добровольцев-англичан под руководством знатного рыцаря регулярно отправлялись с целью банального грабежа. Это, кстати, замечательно описано в книге Конан Дойля «Белый отряд», надеюсь, ты её читал.
Я кивнул.
— А через океан неким инициативным португальцем был публично освещён гигантский неосвоенный материк, населённый какими-то дикарями, где награбить можно было ещё больше. Британская корона быстро все это поняла и начала очень успешно выстраивать на острове страну-пирата, для описания которой позже был изобретён лживый облик очень могущественной державы с основополагающим девизом «Правь Британия морями!». А затем начал выстраиваться сам способ существования страны в формате «морской ложной империи», основанный на феномене «колоний» — удалённых от метрополии земель, которые можно и нужно отжимать в свою пользу, как губку. До полного истощения. Одновременно с отжимом в колониях шёл непрерывный процесс выявления и физического устранения всех лидеров общественного мнения, умных и энергичных людей, готовых к самоуправлению и самостоятельному развитию. Процесс интеллектуальной санации шёл непрерывно и очень успешно. Прослойка национального управляющего класса выжималась при обнаружении в зародыше! Кого-то убивали, кого-то вывозили к себе… Ты не раз видел итоги этой чудовищной англосаксонской деятельности — внезапное дикарство и первобытное варварство арабской улицы, уничтожение своего же национального достояния.
— Точно, точно! — вспомнил я. — Урны друг другу на головы, инфарктные вопли обезьян, публичные казни перед дверями обнесённых магазинов. — В общем, ничего не меняется, опять англичанка гадит.
— Гадит? — заинтересованно переспросил adottato. — Не знаю такого слова. Что оно обозначает, падре?
— Э… Понимаешь, сынок, есть у нас устойчивое историческое выражение — «Англичанка гадит»… Давай, я тебе как-нибудь в другой раз объясню, тут сначала надо бы рассказать, кто такой был Александр Суворов…
— Я хорошо знаю, кто такой Суворов, — сухо ответил Бернадино. — Прочитал в учебнике истории, это великий русский полководец.
Селезнёва ехидно хмыкнула, ткнула меня в нежный мужской бок твёрдым женским ногтем и начала рассказывать дальше:
— Интеллектуально кастрированные сообщества колоний в принципе не могли подняться выше искусственно установленной перед ними планки, а англосаксы имели возможность столетиями снимать золотую пену с целых континентов… Но здесь у них таких возможностей оказалось гораздо меньше — некого колонизировать! В Россию с Берлином только сунься, а Шанхай имеет совокупный флот, способный захватить их остров за неделю. Что остаётся делать?
— Гадить! — рявкнул я.
— Это нечестно, падре!
Тут Селезнёва наклонилась к Бернадино и начала быстро нашёптывать моему целомудренному сынуле что-то такое, от чего он слегка покраснел, а потом заявил:
— Тогда всё понятно, эта самая мисс Марпл и гадит!
— Этим, собственно, англичане сейчас и занимаются. Есть сведения, что они даже пиратствовали в этих водах, будем проверять. Рыскают в поисках чужих уязвимостей, готовятся создавать их искусственно. Глядишь, появится трещинка, раскол, а там и распад!
— Ну и конечно им нужен контакт с американцами, — буркнул я.
— Не факт, они могут играть в совсем другую игру.
— А Русский Союз это какая империя? И вообще, когда вы примете меня в граждане? — неожиданно спросил Дино.
Я тяжело выдохнул.
Опять действую реактивно, опять не смотрю на шаг вперёд! Какой ты, в жопу, дипломатический работник, Горнаго, если не можешь сообразить, что одного лишь усыновления ребенку вскоре будет мало, что ему потребуется семья уже совсем другого уровня?
— Как только окажемся на российской территории, Дино, — быстро и невозмутимо ответила ему Екатерина Матвеевна. — Я искренне рада, что ты созрел и сам пришёл к такому решению! Мы с твоим отцом ждали этого момента. Полчаса работы, и ты станешь гражданином России и Русского Союза, обещаю.
Я скорчил жестяную улыбку, которая должна была подтвердить слова начальницы и с двойным мычанием дважды кивнул.
Вот она — дипломат!
— Что же касается России и Союза, так мы — истинная империя, а не ложная, мы единственные наследники Великой Римской империи, которая не плодила бесправные колонии, а сразу предоставляла населению завоеванных или добровольно присоединившихся земель все права граждан Рима. И уже следующее поколение новых граждан превращалось в образцовых имперцев! Истинная, а не ложная островная, морская, континентальная или ещё какая-то там квази-империя не грабила новые территории, а постоянно обустраивала их — древние римские дороги из вечного гранита можно найти по всей Европе, а уж если говорить о наследии СССР…
Интереснейший разговор был закончен, в голову опять полезли крайне нехорошие мысли. Какое-то время каждый из нас молча думал о своём.
— Катя, а ты Хакима этого, э…
— Терджанлы, — подсказал сбоку Дино.
— Ага. Спрашивала о нашей мисс Марпл?
Несколько секунд Катрин думала, взвешивая собственные недавние решения.
— Нет, Макс, не спрашивала. Достоверно известно, что англичанка убыла из Канберры с конвоем, так? На Дикой дороге мы не обнаружили ничего, что могло бы указать на сход с маршрута и вообще на недавнее ЧП на трассе. Да и турецкий капитан сообщил бы об этом, я думаю, проговорился бы, подчёркивая опасность своей службы… Значит, она благополучно прибыла в Стамбул и растворилась в городе. Нет видимых причин для нашего интереса! А в контексте случившегося с послом подобный вопрос наверняка бы насторожил Терджанлы, потому что это уже разведпризнак… Ты бы счёл такую любопытную, как я, ещё руки не успевшую
