Рождение королевы - Дина Сдобберг
— Странно, ваше величество, что вы обсуждаете подобные темы с посторонними мужчинами. При страже, ни один из которых даже дворянином не является, — скривился лорд Роттенблад, словно наступил в нечистоты. — Но раз вам не присуща даже обычная женская скромность… Для таких выводов, его величеству не обязательно… Посещать вас. Достаточно знать, что у вас ни разу со дня приезда не было обычных женских кровей. А ведь именно ежемесячное женское недомогание говорит о том, что женщина может подарить своему мужу дитя.
— Что? — возмутилась столь наглой лжи её величество.
— Именно так, — вышла из тени главная фрейлина королевы. — Я ни разу не была свидетельницей наступления женского недомогания у королевы, хотя и назначена её главной дамой королём Густавом ещё задолго до дня приезда её величества в Лангорию.
— Леди Роттенблад… — задохнулась от подобной наглости королева.
— Ваше величество, кто-то может опровергнуть мои слова? Хотя бы кто-то из служанок? — посмотрела на своего младшего сына леди-фрейлина с улыбкой. — Ведь из-за вашего капризного нрава и вечного недовольства во дворце не найти служанку, которая вам бы не прислуживала.
— Так вы же сами их постоянно меняли, — ещё пыталась возражать королева, уже понимая, что проиграла.
Ни одна служанка не продержалась рядом с ней больше месяца, любого, кто проявлял к ней доброту тут же удаляли от неё. А Бонни, её няня, умерла гол назад.
Всё также стоя в ночной рубашке и завёрнутой в покрывало, её величество наблюдала, как выворачивают ящики её секретера, шкатулки, забирая всё, что принадлежало ей.
— Не сметь! — ударила она по рукам леди Роттенблад, когда та взяла в руки брошь-фонтан с изумрудами. — Всё, что принадлежит Лангории. Драгоценности моей матери, подарки моего отца и то, что я привезла с собой Лангории не принадлежит.
— Вот как, — протянул канцлер неприятно усмехнувшись. — Хорошо. Пусть остаются у вас. Но вот ткань вашей сорочки Лангории принадлежит. Верните.
Пережив и это унижение, её величество покидала дворец в одной из тех сорочек, что были с ней в день приезда и чудом сохранилась. Она была безбожно ей мала, открывала ноги, трещала при каждом шаге на бёдрах и почти расползалась на груди.
Неизвестно из каких забытых уголков конюшни появилась старая дорожная повозка, на дверцы которой прибивали герб Лангории еще сансорийские мастера. Но внутри повозки стояли три небольших сундука, в которых хранилось всё, что осталось у королевы. Всё, что никоим образом не принадлежало Лангории.
— Запомните этот день, ваше величество. Пусть он послужит вам хорошим уроком, — издевательски окинул её взглядом канцлер.
— Я запомню, — пообещала королева. — И вам при случае напомню.
— Обойтись без пустых угроз не смогли? — фыркнул лорд. — Сидите на своём обледеневшем болоте и ждите распоряжений короля. Когда его величество примет решение, вам его передаст лорд-протектор северных провинций.
— Ваш старший брат, не так ли? — вспомнила королева.
Отвечать опальной королеве канцлер посчитал излишним.
Глава 4
Ещё одно унижение ждало королеву рядом с повозкой. Ей не выделили ни слуг, ни охраны. Возница, поводивший плечами, разминая их, потирал широкие полоски стëртой кожи на запястьях. Рене бросила взгляд чуть в сторону, недалеко стояла наковальня. А рядом с ней валялись старые кандалы. Да и сам возница выглядел так, словно по пути из подворотни на виселицу свернул не туда.
И видимо, чтобы у её величества исчезли последние сомнения, кисти рук возницы украшали клейма, перекрывавшие какой-то рисунок на коже.
Куча каких-то тряпок на подножке зашевелилась. Пожилая, а может казавшаяся такой из-за измождëнного вида женщина сползла с подножки, которую использовала вместо сиденья, и поклонилась. Простое действие заставило её скривиться.
— Ваша повозка готова, вам пора отправляться в путь. Дорога не из близких, — поторопил её канцлер, глумливо улыбаясь.
Королева молча окинула двор внимательным взглядом, запоминая этот момент. Насмешливые и стыдливо опущенные взгляды стражников. Видно не всем такое было по нраву. Её величество запоминала. И стражников, и канцлера, и толпу разряженных, словно на бал, придворных дам.
Всё также, не произнеся ни слова, она села в повозку.
— Присаживайтесь, — остановила она свою новую служанку, когда та собиралась закрыть дверь повозки. — Ночь выдалась для всех беспокойной, да и холодно снаружи будет. Так что располагайтесь.
На сиденье лежало подбитое мехом покрывало. Пыльное, мех свалялся. А бархат полинял. Но оно было сухим, без дырок и тёплым. А главное, в него можно было завернуться с ногами и головой. Что её величество и сделала.
— Предлагаю вам последовать моему примеру, — предложила она спутнице. — Если конечно вас не смущает вышитый сансорийский герб. Как ваше имя?
— Эмма, ваше величество, — представилась служанка.
— Эмма? — удивилась необычному имени королева.
— Я с севера, с острова Рунгвотер. Недалеко от старого Эрдиндола небольшое селение. Там я и родилась. И выросла. Для наших мест, у меня обычное имя. — Всё ещё неуверенно, но развёрнуто отвечала женщина.
— У тебя очень правильная речь. Ты обучена грамоте? И почему ты здесь? — пыталась беседой отвлечься от лезущих в голову мыслей королева.
— Дед научил, он сборщиком был. А потом уже без дела сидел. Какие подати с нашего селения? У нас даже кузня почти не работала. — Рассказывала служанка королеве. — А когда просили о помощи, нам говорили, чтобы спрашивали со своего сюзерена. Но как оказалось, это было не самое плохое время.
— Начались совсем тёмные времена? — уточнила королева. — И когда?
— Когда вы вышли замуж за принца, ваше величество. Нас включили в перечень северных провинций. А на севере давно хозяйничают Роттенблад. — С явным сожалением произнесла Эмма. — Когда моя семья совсем не смогла платить положенные сборы, я пошла работать в погашение долга. У нас старые родители, брат привёз тогда себе жену. Молодую и красивую. А я замуж не вышла, не за кого. И побоялась за жену брата. Что потребуют её. Но чем больше я работала, тем больше рос долг. Ведь сборы надо отдавать раз в полгода, меня обеспечивали едой и одеждой. А работа у меня не очень ценная. Меня поставили прачкой.
— И чем же ты так разозлила хозяев? — спросила королева, замолчавшую служанку.
