Гридень 7. Завоеватель - Денис Старый
И началось… Главный враг, то есть тот, что неминуемо должен был стать таковым, погибает. Юрий Долгорукий из всех сыновей Владимира Мономаха был наиболее деятельным и властолюбивым. Но его не стало. Потом случилось установление митрополитом на Руси Климента. И эта, почти авантюра, прошла почти без сложностей. Конечно, установлению на Руси своего, русского роду-племени митрополита, помогла поддержка именно Изяслава, ну или связки Изяслава Киевского и Ростислава Смоленского, двух братьев, не забывших крепость родственных уз.
А после и экономика стала развиваться. Пока еще мало заметно, но кто зрячий и не глуп, тот увидит. Русь, без вражды князей, неспеша, но начала торговать и внутри своих земель, и что-то продавать заграницу. В Киеве уже осваивают производство новых доспехов, панцирей, что большой шаг в военном деле.
Мало? Дочь, Евдокия, становится византийской императрицей. Сейчас, пребывающие в Киев ромеи более охотно кланяются Изяславу, который получил статус тестя василевса. В глазах византийцев именно это делает князя статусным. Да и торговля с Византией только растет. И это, не взирая на то, что при выходе в Черное море все еще можно встретить, по факту пиратский корабль, мятежного Корсуня-Херсонеса. Херсонесцы, а, скорее, венецианцы, захватившие там власть, собирают немалые пошлины за безопасный проход к империи. Но даже это выгодно русским купцам, чтобы начать торговлю.
Потом были разбиты Ольговичи, казалось, что сильные и так же претендующие в союзе с Давидовичами, на лидерство на Руси. Разбиты половцы и часть из разгромленных степняков присягнула Изяславу. Так что это, если не вмешательство Бога?
Остается сейчас выбить булгар, наказать их, тогда можно и объявить себя… Великим князем всея Руси.
На холме Изяслав не был один. С ним была и охрана и некоторые советники. Находился тут и воевода Димитр.
— Что скажешь, Димитр? — спросил великий князь у своего главного воеводы.
— Господь нам благоволит, князь! — воскликнул мудрый воин, радостно отреагировав на то, как порыв ветра чуть покачнул его вперед.
— И я только что об этом думал, — произнес князь задумчиво.
Он хотел прямо сейчас, ну раз Бог на его стороне, то можно, пуститься в лихую атаку. Чтобы он, поцелованный Богом, первым влетел в строй врага, круша булгар на лево и направо. Но такие желания Изяслав умел в себе заглушать, чай не отрок, что только чувствами живет.
— Что предлагаешь? — спросил князь, как только рядом закончил завывать очередной порыв ветра.
— Камнеметы и огонь. Сперва закидаем их. Просто так не станут же они стоять и наблюдать, как умирают их войны, — сказал Димитр. — А, лучше ударить по ним, когда выдвинут своих бояр.
— Вот разговариваю с тобой, а представляю иного человека. Не догадываешься кого? — усмехнулся великий князь. — Тот тоже все камнеметы норовит использовать, да огнем жечь.
— От чего же? Ясно дело. Влада поминаешь, — так же улыбнулся воевода. — И я не стану скрывать, что изучил, как он воевал Владимир, да и там… на Холме держал все войско Ольговичей своим отрядом. Зело мудро применял камнеметы и все остальное.
— Ты еще пешцев набери, как в Братстве! — рассмеялся Изяслав.
А вот Димитру было несколько не до смеха, по крайней мере, по причине недооценки пехоты. Да он и сам был удивлен, наблюдая обучение в Братстве пешцев. Ведь это дешевый и массовый род войск может получиться. И нужно только уметь всей этой массой людей правильно распорядиться. Воевода Братства умеет, это стало понятноеще у Холма. Но великий князь все еще только смеется над пехотой, а воевода Димитр уже хочет заполучить такой ресурс себе в войско.
Вообще, Димитр в этом никому не признается, но воевода учился у своего молодого коллеги воеводы Влада. Быстро растущее войско Братства, победы этой православной организации, внедрение все более новых тактик. Это не могло не заинтересовать того человека, который готов рассматривать мир чуть дальше собственного носа, а еще не чурался учиться.
— Но с пороками соглашусь. Если эти деревянные истуканы, прости Господи, — Изяслав перекрестился. — Смогут ранить или убить сотню врага, то помощь превеликая, и мы еще на одну сотню больше будем иметь воинов, — логично размышлял князь.
— Больше пораненных ворогов выйдет, князь. Нужно только греческий огонь закинуть на них. Ветер в ту сторону, нужно немедля начинать, пока ветер не переменился. Наши стрелы будут лететь дальше, горшки с огнем будут разжигать пламя в сторону Булгара-города. Начинать нужно! — чуть ли не взмолился воевода.
— Пусть они сделают первый ход, — сказал великий князь.
Димитру казалось, что князь не может решиться начать сражение, но это не так, князь не мог решить для себя собственное место в этом сражении.
— Я поведу тяжелых конных! — заявил Изяслав, решив посмотреть на реакцию своего воеводы.
— Ты знаешь, великий князь, что не перечу я тебе, почитай так и не в чем, но нынче… Не гоже. Ты надежа наша, опора. Есть у тебя ратники, есть я, на худой конец, доверься, — сказал воевода.
— На худой конец? — зацепился за слова Изяслав.
Князь поймал себя на мысли, что ему нравиться, как уговаривает воевода своего князя не идти воевать. Тщеславие не было чуждо Изяславу, а чем больше он приобретал власти, тем более становился самовлюбленным и считал себя Богом избранным. Вряд ли подобными проявлениями Изяслав Мстиславович сильно отличался от большинства людей.
— Понял я тебя. Призови ко мне Куряту, того половца, что прибыл от хана Башкорта. Хочу, чтобы он был со мной рядом, когда начнется сеча и чтобы видел, что с Русью связываться смертельно опасно! — сказал великий князь и выкрикнул себе за спину. — И поставьте какой щит, чтобы ветер не толкал меня к обрыву.
— Я усилю твою охрану на двоих гридней, — сказал Димитр, а после, не услышав возражений, отправился отдавать последние приказы по подготовке к бою.
Курята, или Курейта, был послом от хана Башкорта, того, кто кочевал в придунайских степях и кто был обречен. Почему так? Просто. Он слаб. Нет, как одна половецкая Орда, как сборище бежавших от разгрома половцев из
