Скорость. Назад в СССР 2 (СИ) - Хлебов Адам

Он божился Сергею, что знать не знал, что Котэ будет в «Славянском Бульваре». Борис,по его словам, просто хотел немножечко поужинать в компании приятных людей, то есть нас с Серегой и всё.

Но обстоятельства у него сложились, так как сложились.

Ответить на вопрос откуда он узнал, что Ма был в ресторане он не сумел. Ведь мы ему сначала об этом ничего не говорили.

Мы даже не сказали, что у нас была драка. Все это Борис узнал позже.

Скорее всего он понял, что допустил большую оплошность сдав время нашей встречи Котэ и его компашке и его подмоченной репутации грозит обрушение, поэтому он старался изо всех сил показать нам свою лояльность и невиновность.

Что касается драки, то тут все зависело от того, кто сообщил о ней в милицию. Вряд ли это были «потерпевшие» из команды Котэ, администрация ресторана тоже не имела к нам претензий.

Поэтому скорее всего звонил какой-то посетитель, типа той «сердобольной» женщини, призывавшей меня к совести.

Вряд ли на нас напишут заявления, а менты задержали на улице при свидетелях на улице, когда мы спокойно садились в машину.

Мы даже не были пьяными.

Ничем особым это привод нам не грозил. Единственное, что неприятно давило на сознание — это то, ощущение сотрудники не особо торопились разобраться с нашей ситуацией.

Ждать всегда неприятно, особенно, когда нас на улице ожидали девчонки и существовала вероятность, что им повстречаются наши недруги.

Менты пригрозили нас вообще посадить в «обезьянник», за то что мы их поторапливали.

А мне совсем не хотелось провести ночь в отделении. Боря нам с Серегой грустно поведал, что в обезьяннике по-большому счету не так плохо.

Он был футбольным болельщиком и по малолетству часто попадал в милицию.

— В обезьяннике, в принципе, сидеть можно. Воняет там часто, но через час полтора нюх притупляется — перестаешь замечать. Первые пару раз, ты такой возмущаешься: я — и в обезьянник? Я что преступник какой-то, а потом привыкаешь.

— А как же всякие темные личности, с которыми ты там можешь столкнуться? — спросил Серега

— В обезьяннике нет преступников. Чуть подвыпившие, припозднившиеся граждане, и буйные уличные малолетки, которое там становятся шелковыми. Иногда бичи. Для серьезных людей же есть отдельные апартаменты с глухой железной дверью. Так что обезьянник — это хорошо. Это определенность, ты точно знаешь, что с тобой ничего плохого не произойдет в ближайшие несколько часов.

— Что же, ты нам предлагаешь тут на всю ночь остаться?

— Нет, конечно, просто рассказываю, чтобы вы не боялись, и не переживали, если в первый раз. Сережа, — так толстяк Боря всю дорогу обращался к Юрку, — ты-то вот в армии отслужил, всякое повидал, а вот Саша еще очень молод, сам понимаешь, может переживать.

— Ты меня не смеши, он хоть и молод, но знаешь какой в нем дух? Он не побоялся против толпы амбалов на «болотах» встать, а сегодня вообще урыл двумя короткими Котэ, считай. А кто такой Котэ ты знаешь. Нет, переживать это не про нашего Саню.

— Да,Сань?

Я кивнул.

Проходящий мимо дежурный остановился, услышав наш разговор.

— Кого он урыл двумя ударами?

— Да никого товарищ сержант, это мы так о своем о спортивном.

Сержант внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Боксеры что ли?

— Нет автогонщики, — ответил я.

Сержант задумался. Он не сразу понял правду я говорю или подкалываю, поэтому почему-то неопределенно пригрозил.

— Смотри у меня, гонщик, допрыгаешься.

Я промолчал в ответ. Когда дежурный ушел достаточно далеко я услышал вопрос Бориса:

— Это правда?

— Что?

— Ты ударил Котэ Кутаисского? — его глаза были полны испуга. Хоть он и хотел меня уберечь от переживаний и бравировал своим опытои пребавания в «обезьянниках», в душе он был большим трусом.

— Ну как ударил, у нас это было взаимно. Обменялись любезностями.

Я показал ему на распухшую скулу.

— Ой, мама дорогая, вот это я влип. Все свалят на меня, вот за что мне все это?

— А ты-то тут при чем? Тебя же не было в это время в ресторане.

Борис в отчаянии обхватил голову руками.

— Да при том.

Потом он поднял голову и виновато сказал:

— Ребят, я должен вам кое в чем признаться.

Он выглядел как побитая собака

— Ну? — Серега ждал когда он продлжит.

Но в это время послышался шумный спор со стороны дежурки.

— Я чемпион СССР по кольцевым автомобильным гонкам, пропустите меня к нему, я все объясню, — послышался знакомый голос с ярко выраженным прибалтийским акцентом. Это был Юргис Шяудкулис, — эти ребята ни в чем не виноваты. Я вас очень прошу, министр вашего ведомства мой хороший приятель. Он тоже автогонщик, но раллист. Не заставляйте меня в такое время беспокоить такого серьезного человека.

Он назвал имя отчество и сообщил, что министр вряд ли обрадуется тому, что Юргису не дали объясниться.

Не знаю, что больше подействовало на дежурного, то что перед ним стоял целый чемпион СССР или упоминание министра, но секунд через тридцать оба прошли мимо нас и дежурный завел чемпиона в одну из комнат, где находилось несколько сотрудников милиции.

Видимо одному из них поручили заниматься нами.

Проходя мимо нас Юргис спокойно улыбнулся и сделал жест рукой, мол, ждите, сейчас все решим.

Через минуту дежурный вышел и оставив Юргис Шяудкулиса в кабинете закрыл за собой дверь.

— Вы что и вправду гонщики?

Я закивал в ответ на поставленный вопрос.

— Все трое?

Мы переглянулись, Серега и Боря замялись. Нужно спасть ситуацию.

— Понимаете товарищ сержант, если вы смотрите телепередачу или художественный кинофильм про автогонки. Или, к примеру, читаете журнал «За рулем», то вы видете только глянцевую сторону медали.

Сержант стоял и сомнением на лице продолжал меня слушать.

— Или если выразится по- другому, вы видите вершину айсберга — гонщика. Иногда тренера. Но для того, чтобы гонщик победил, на него работает вся команда. А там очень разные люди: слесаря, механики, инженеры и многие другие. Вот у буржуев за границей в команде могут работать даже сорок человек. Понимаете к чему я веду?

— Ну?

Так и хотелось ему ответить «баранки гну», но я сдержался.

— Так вот у нас в Союзе по-проще. В командах, которые готовят машины и гонщика человек пять-десять. Самых разных профилей. Вот Борис у нас снабженец, он обзванивает магазины запчастей и находит дефицитые фонды. Сергей у нас знимается подготовкой кресел. Знаете, как важно, чтобы у гонщика было хорошее кресло?

— Ты мне зубы не заговаривай. Что у вас за команда? Как называется?

Кажется милиционер заинтересовался моим рассказом.

— Так это, гоночная команда автобазы АН СССР.

— Что за АН?

— А это сокращенно Академия Наук.

— И я могу проверить, что все там работаете?

— Нет. Та работаю только я. Но это ничего не меняет.

— Почему это не меняет.

— Ну понимаете, товарищ сержант, у нас в Советском Союзе спорт только любительский. Это значит, что членом команды может стать любой человек. Даже вы, к примеру, — я поймал восхищенный взгляд Сереги, — а вот если, бы мы все вместе с вами работали на автобазе, то тогда какой это был бы спорт?

— Какой?

— Профессиональный. Как на Западе. Ведь это только на Западе спорт используется для эксплуатации трудящихся финансистами и капиталистами. А у нас в соцлагере спорт для чего?

— Для чего?

— Для гармоничного развития личности, выработки навыков коллективного взаимодействия и укрепления здоровья, так?

— Так.

— Вот поэтому Сергей и Борис участвуют каждый на своем участке в подготовке нашей команды, хотя и не трудоустроены на автобазе Академии Наук СССР. Но парни они уникальные.

— А ты?

— А что я?

— Ты чем занимаешься?

— Ну во-первых я гонщик, как уже вам говорил, а во-вторых я могу например Жигули с закрытыми глазами разобрать, разложить крепеж и запчасти на коврике, а потом все собрать. Есть у вас машина, нужен ремонт? Или совет эксперта? Могу перебрать зажигание, движок, ходовую.