Главред: назад в СССР 4 - Сергей Анатольевич Савинов
Лично я об этом читал уже в будущем, в своей предыдущей жизни. Вспышка забытой болезни случилась в СССР в 1970-м году и захватила южные регионы, курортные города. О ней не распространялись, но скрыть такое полностью, разумеется, было невозможно. Тем более когда в Керчи 7 августа умер человек, сторож морского причала. И там, за пятьдесят лет до ковида, ввели карантин. Въехать в город можно было только тем, кто участвовал в противоэпидемических мероприятиях, а выехать — исключительно после пятидневного наблюдения в обсерваторах, которые в народе метко прозвали «резервациями». Располагались они в зданиях школ и техникумов, в пионерлагерях и пансионатах, а еще, как мне рассказывали, в железнодорожных вагонах. В Одессе так вообще на круизных теплоходах людей карантинили.
Дело осложнялось тем, что на юге, в том же Крыму, например, было много приезжих — люди приехали на курорт, а оказались словно в интернате для трудных подростков с жестким графиком и режимом. Кто-то даже пытался подкупить местных водителей и владельцев лодок, но в Союзе все было строго — карантин обеспечивали военные. По слухам, даже пожарные из брандспойтов разгоняли с пляжей тех отдыхающих, кто не желал по-хорошему… Но я этому не верил. Как у Стругацких, мало ли что болтают про страну варваров.
— Зараза тогда проникла к нам из Ирана, — сказал я уже вслух, и на меня тут же воззрились многочисленные удивленные глаза.
Точно, это же я опять-таки уже в будущем читал. А здесь об этом не факт даже, что Аглая в курсе. Хватов-то понятно — как партийный функционер знает больше. А вот остальные…
— Одна из версий, — я поспешил замылить вопрос. — Кажется, кто-то из медиков говорил мельком. Может, Варвара Афанасьевна, она же инфекционист… Или даже кто-то из калининских профессоров, знакомых доктора Королевича.
Обращение к авторитету, причем даже не к одному, сразу всех успокоило.
— Как бы то ни было, не из старого кладбища, — покачал головой Якименко, и Аглая его поддержала.
— Значит, нам точно придется опять покрутить эту тему в обеих газетах, — резюмировал я. — Эх, вот не хватает нам радио и телестудии. Даже корреспондент Дорофей Псоевич Хлыстов со Всесоюзного есть, а самим вещать неоткуда…
— Уймись, Кашеваров, — рассмеялся Богдан Серафимович. — Телерадиостудию скоро в Калинине будут открывать, планы такие есть. Или ты всерьез хочешь в Андроповске то же самое сделать?
— Честно, хотел бы, — кивнул я. — Скрывать не буду.
— Ладно, поговорю в Калинине кое с кем, — покачал головой Хватов. — Только давай пока с теми силами, что у нас есть, работать будем. Что там еще в этой цидульке?
Я проглотил последний кусочек, прикрыл глаза, вспоминая содержание «Молнии», и процитировал близко к тексту:
— Перед лицом масштабной эпидемии власти скрывают от населения большие запасы индивидуальных аптечек АИ-2, в которых содержится в том числе специальный препарат, защищающий от инфекций…
— Что? — у Хватова натурально глаза полезли на лоб. — Какой бред! Они же для нужд гражданской обороны хранятся! На случай большой войны! Надеюсь, никому не хватит дурости пойти силой их добывать…
Он осекся. Я тоже сплюнул через левое плечо, держа в голове один эпизод из своей прошлой жизни, который как раз и мог мне помочь здесь, в перестроечном СССР.
Глава 1
Будучи молодым журналистом, я освещал одно необычное мероприятие. Работал я тогда в Твери, и одна крупная транспортная компания родом еще из Союза в начале двухтысячных пыталась стать «своей» в современной России, решив избавиться от тяжкого груза прошлого.
Тогда, в конце девяностых — начале нулевых, в тренде было экологическое движение. Законодательство поворачивалось лицом к природе и людям, заправкам запретили работать в жилых кварталах, а заводы обязали следить за выбросами. Как это водится в таких случаях, моментально появились коммерческие экспертизы, выполнявшие за чеканную монету всю бумажную работу, не чураясь при необходимости погружаться в грязь.
Один мой друг, получив экологическую специальность, устроился в подобную контору и помогал постсоветскому динозавру утилизировать отработанные покрышки, ртутные лампы и прочие вредные отходы. А руководству предприятия захотелось наладить под это дело информационное сопровождение. Попросту — написать, какие они модные, современные и хорошие. Экологической фирме тоже показалась не лишней идея рекламы. Вот друг и попросил у меня помощи в этом вопросе, а я не смог отказать, заинтересовавшись самой темой. Тем более что и с моим тогдашним начальством он договорился.
И вот довелось нам утилизировать содержимое старого бомбоубежища на том предприятии. Плакаты еще лохматых шестидесятых годов, просроченные консервы и… те самые аптечки АИ-2, которые потом запретили. Просто в новой стране они стали весьма популярны среди людей с наркозависимостью, потому что помимо всего прочего содержали еще и мощное обезболивающее. Да и угроза глобальной ядерной, химической или бактериологической войны уже перестала быть актуальной.
Там, в душном замкнутом бомбоубежище, последней отрыжке глобального противостояния и атомной истерии, этих оранжевых пластиковых «Аптечек индивидуальных» нашлось несколько сотен… И мы с приятелем в компании его заказчика тупо сжигали просроченные химикаты в большом костре. Такая вот реновация.
В состав советских аптечек входило обезболивающее, которое обладало наркотическим эффектом, а потому эти самые АИ-2 стали неожиданно ценными для непорядочных людей. Увы, оказался среди таких и тот мой приятель. Потом уже выяснилось, что сжигал он не все, собирая пресловутые ампулы с обезболивающим. Силовики тогда накрыли целую артель таких вот «сталкеров» от наркомафии… Меня самого даже в милицию несколько раз таскали, к счастью, в качестве свидетеля. Как жаль, что я в то время был неопытным и не смог написать громкое журналистское расследование…
Вот только сейчас у меня есть опыт. И есть послезнание, которое, я надеюсь, поможет решить разом две проблемы. Первая — мнимая эпидемия холеры и «специальный препарат», который должен быть в каждой аптеке. И вторая — поднимающая голову наркомания, которая в Союзе уже есть, просто не достигла еще бедственных масштабов. Но это потом, сейчас для начала разберемся с листком и его вбросами.
— Специальный препарат, — я обвел взглядом собравшихся. — Я же правильно помню, что это
