Мы, Мигель Мартинес. Война (СИ) - Тарханов Влад
— Мигель! Тебя ждет Гаскойн!
Ну вот, раз этот человек тут, значит, не всё пойдёт так, как было задумано с самого начала. Конечно, этого человека звали не Гаскойн. Протолкнувшись к своему поезду, я увидел довольно подтянутого мужчину, с аккуратно изменённой внешностью. Всего — то парик и аккуратно наклеенная бородка. Узнать в нем капитана Гюстава Бертрана было бы сложновато. Этот человек сейчас возглавлял отдел Д французской разведки (фактически — отдел шифрования). Ради этой миссии его отвлекли от работы по взламыванию «Энигмы», впрочем, я знал (читал когда-то), что его успехи в дешифровке были основаны на элементарном подкупе Шмитда, сотрудника немецкого криптографического агентства. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения. Капитан Бертран был уполномочен решать все вопросы, связанные с пропуском интернационалистов через Францию.
— Мигель, дорогой друг!
До отправления поезда оставалось пять минут, понимаю, что в это время уложиться будет сложно, но всё-таки…
— Приветствую, Гаскойн! Какими судьбами?
— Я совершенно случайно встретил твою прекрасную Лину и узнал, что мы едем в одном поезде. Предлагаю, встретиться в вагоне-ресторане через час. Кстати, примите мои искренние поздравления. Вы очень приятная пара!
— Меня это устраивает. Хорошие попутчики — залог веселого свадебного путешествия.
Чувствую, что путешествие будет действительно веселым. Предчувствия меня не обманули. Через час мы расположились в роскошном вагоне-ресторане, при этом я заметил, что Лина прекрасно себя в нем чувствует. Уверенно исполняя роль приличной буржуа. Во всяком случае, умение использовать столовыми приборами и знание этикета у нее на уровне. Думаю, это хорошая подготовка в Москве. Интересно, ее готовили как разведчицу или как диверсанта? Или все в одном флаконе? Впрочем, это она мне не расскажет. У каждого из нас есть свои секреты. И сразу же раскрывать их друг перед другом — это несусветная глупость. Потом, если мне разрешат… И то, не уверен.
— Мигель, должен тебя предупредить, что мы решили изменить маршрут движения вашего эшелона. Иначе бы ничего не вышло. Конечная точка остается той же: Мец, а уже оттуда в Германию. И это мы отстояли. Но вот через Париж эшелон не пойдет. Правые уперлись рогом: боятся переворота и повтора Парижской коммуны. Ты должен войти в наше положение. Было бы прекрасно — митинг на Марсовом поле, потом срочная отправка в Германию наших анархистов. Но… Еще и лимонники стали бухтеть. Хотели вообще осуществить полную блокаду Веймарской республики.
— И что же ваше правительство?
— Мы выполним все наши обещания. Но только маршрут — из Байонны вы отправитесь на Лион, а уже через него в Мец. Немного больше получится расстояние, но совершенно не критично. В Дижоне к вам присоединятся добровольцы из нашей благословенной Франции.
Ну что же — очень хорошо, что между союзниками по Антанте возникли сердечные разногласия. Англосаксы имели виды на немцев как на пушечное мясо, которое можно бросить против СССР. При этом были готовы пожертвовать и Францией, если потребуется укрепить амбиции германских милитаристов. Ну а Франция увидела подходящий момент для серьезного ослабления своего беспокойного и очень быстро набирающего силу соседа. И упускать такую возможность не хотела ни за какие коврижки. То, что в Париже почти безвылазно сидит то один, то второй влиятельный британский политик, говорило о стремлении лордов изменить ситуацию в Европе. Разгром Франции и передел ее колониального наследства — еще один очень приятный итог Второй мировой для англосаксов. Будет ли такой исход в этой реальности, или Франция останется мощной европейской и мировой державой? Поживём — увидим.
— И еще. Принято решение о формировании нашей интербригады в Марселе. Там есть инструктора из Иностранного легиона, они немного поднатаскают добровольцев перед тем, как их отправить на фронт. Кстати, вам известны последние новости из Германии?
— Какие именно?
— По радио выступил Геринг и призвал нацистов выступить «фактором стабильности» в Веймарской республике.
— И что это по-вашему означает? — поинтересовался я у собеседника.
— Это означает, что нацисты решились сыграть самостоятельную роль в этой пьесе. И захотят взять власть в свои руки. По нашим данным, ситуацию в Мюнхене они контролируют полностью.
— Значит, пару дней и вся Бавария окажется в их руках?
— Это как минимум.
— А что ваши польские коллеги, Гаскойн? Они не хотят выловить рыбку в этой мутной водичке.
— Ну зачем же вы так, Мигель… какие они нам коллеги?
— Гаскойн, понимаете, нам хорошо известно по поводу какой машинки вы так тесно сотрудничаете с польскими панами из соответствующего отдела их Дефензивы. У ваших «не-коллег» очень серьезно течёт.
— Ну вы же понимаете, Мигель, что если я и знал бы что-то о планах ваших беспокойных соседей, то не мог бы вам ничего рассказать. Конечно, вы понимаете, что смерть Пилсудского они простить не смогут, но какие они предпримут действия и в какие сроки я понятия не имею. Раз у них там так хорошо протекает, вы должны быть в курсе намного раньше меня.
— Скажем так, Гаскойн, меня интересует ваш взгляд на эту ситуацию. Именно как специалиста. Оценочное суждение, ничего более.
— Предлагаете обменяться оценочными суждениями?
— Почему бы и нет? Мне тоже не известны планы нашего руководства. Только своя локальная задача, но поговорить о прогнозах, обменяться какими-то выводами, это было бы интересно.
Я вытащил портсигар и угостил собеседника папироской. Очень хороший табак из Каталонии. Тот оценил, с удовлетворенным видом закурил, в общем, наш столик временно окутался клубами ароматного дыма.
— Скажем так, Мигель, я уверен, что наши польские друзья выделят определенные силы и средства, чтобы наказать Берлин. Если бы был жив маршал, я бы поставил сто франков против одного, что будет поход на немецкую столицу. А так… аппетиты у них не меньше маршальских, но вот лидера, который поведет страну в бой сейчас нет. Но локальная операция после Нового года мне представляется весьма вероятной.
— Вы думаете, что поляки выступят на стороне Гинденбурга? Конечно, у них были контакты, но вот такая прямая поддержка…
— Нет, панство выступит на своей стороне. И они будут ждать, пока обе стороны не потратят свой боевой задор. Так что активная фаза, скорее всего будет ближе к весне.
— Да, до весны просто не успеют подготовиться. А что ваши английские друзья? Мне кажется, они не будут в восторге от таких планов Варшавы.
— От таких планов мало кто будет в восторге. Лондон предлагает полную блокаду Германии и эмбарго на поставки вооружений.Они считают, что война в таком случае затихнет сама по себе. Только сами знаете — эмбарго будет дырявым.
— Наше руководство тоже так считает. Поэтому мы и выступали против любых санкций, но нас опять никто не услышал, кроме правительства Франции. По поводу же польского вопроса, наше руководство настроено решительно на поддержку законного правительства Веймарской республики. И сделает всё, что возможно для уничтожения военного переворота. Но мы сознаем ограниченность доступных нам возможностей и ценим помощь дружественного Парижа.
Во время всего этого разговора Лина делала вид, что ни слова по-французски не понимает. Хотя ее хорошо готовили и у девушки была отличные способности к языкам. Но так было надо. Уверен, что об этом разговоре пойдет отчет и по каналам Коминтерна, сотрудником которого Лина Оденсе-Кольцова, фактически, является. Но тут уже я мало что могу сделать, пока что, конечно.
Вернувшись в купе, Лина спросила:
— Тебе не кажется, что французик старается ввести нас в заблуждение? Без разрешения Франции и Англии Польша не рискнёт напасть на Германию. Насколько же я понимаю, британцы не хотят такого варианта развития событий.
— Понимаешь, Лина, пока что не хотят, но, очень может быть, вскоре изменят своё мнение. Ты ведь не будешь возражать против того, что СССР — главный враг Британии?
