Цивилизация 2.0 Выбор пути - Вадим Бондаренко
Я жестом указал своей спутнице на так и лежащий у стены вчерашний фрукт, затем открыл рот и сделал жевательной движение. Снова указал на фрукт. Поймет?
В голубых глазах мелькнуло понимание, и она исчезла в глубине пещеры. Вернулась, прижимая к себе груду таких же, заплесневевших плодов. Высыпав их передо мной, она вопросительно подняла брови, ожидая, что я буду их есть.
— Не для еды…
Я прошел в центр пещеры, и, косясь на лежащие вокруг кучи золы тела, стал искать любую тару. Глиняных изделий не было. Совсем. Но я нашел несколько мешков из кожи, в которые, похоже, раньше набирали воду. Да, до стерильности тут далеко…
Подобрав у входа несколько камней, я забросил их в горячие угли, и, подумав, отправил туда же оставшиеся дрова. Огонь вновь весело затрещал, а я поспешил к реке. Тщательно вымыв кожаный мешок, наполнил его водой. Напился сам, и, не выдержав, быстро окунулся в холодную воду, смывая с тела грязь. Зачерпнул пригоршню песка, и словно наждаком, растирал кожу. Мутное облако потянулось вниз по течению… К пещере я поднимался быстрым шагом, периодически переходя на бег. И согрелся, и новую проверку организму устроил. Тот держался, лишь изредка напоминая о перенесенной болезни болью в лёгких.
Теперь главное — вручив мешок с водой старшей девчонке, я изогнул гибкую палку на манер щипцов и выхватил разогретый камень из костра. С шипением он исчез в воде, за ним последовали остальные. Вода ощутимо нагрелась, от нее пошел пар. Нужно повторить это снова … До кипения воду я все же довел, и, затянув полоской кожи, поставил остывать.
Настала очередь подгнивших цитрусов, для себя назвал их апельсинами. На вкус остатки сохранившейся мякоти были кислыми, но я с удовольствием разжевал несколько долек. Я соскребал толстый слой плотной зелёной плесени на плоский камень. Неаппетитная горка быстро росла, и очистив последний фрукт, я удовлетворённо кивнул. Надеюсь, это поможет, и концентрации пенициллина хватит, чтобы помочь крепким неандертальским организмам победить болезнь.
Вскоре вода остыла, и, высыпав результаты своих трудов в воду, я с сомнением рассматривал мутную жидкость. Ладно, пусть немного постоит…
Все это время за мной внимательно следили множество глаз. И если младшие дети быстро потеряли интерес, то старшая девчонка явно пыталась понять происходящее. Смешно сморщив лоб, она указала на раствор, потом на меня:
— Эн-ой?
Понять бы ещё, что это значит… Имя? Нужно попробовать поговорить. Я указал на себя, и четко произнес:
— Дима
Теперь указал на нее. Тишина, синие глаза смотрят на меня вопросительно. Повторяю свое имя, жду. Наконец она что- то решила, и, указала на меня:
— Эн — ой Дим — а, затем указала на себя
— Эн-на Эри — Ка.
Теперь задумался уже я. Эн — скорее всего "человек". Эн — ой… пока не ясно. Эн-ха… будем считать, что это "человек — мужчина". Тогда Эн — на значит " человек — женщина". И последнее Эри — Ка — это ее имя.
Я улыбнулся, и прикоснулся рукой к ее плечу.
— Эрика! Прозвучало слитно, и совсем привычно, словно это имя пришло из прошлой жизни.
Она тоже заулыбалась. Значит, знакомство состоялось, и языковой барьер, хоть и не упал, но покрылся первыми трещинами взаимопонимания.
— Эрика, идём!
Я приглашающе махнул рукой, и пошел к реке. Нужно больше вершей, иначе всех не прокормить. Девчонка, уловив смысл фразы, через минуту догнала меня. По дороге она указала мне на деревья, под которыми валялись опавшие плоды. Вот откуда она брала фрукты…
Сегодня работа шла быстрее, и до вечера ещё семь ловушек были готовы. Добычи было меньше, из трёх затопленных вершей полной была только одна. Три крупные плотвы и пара окуней будут нашим ужином.
Когда мы сбросили охапки дров на пол пещеры, и стали раздувать огонь, дети окружили нас и радостно указывали на рыбу… Голодные, но кашляют меньше. Оставив Эрику заниматься кулинарией, я развязал мешок с раствором плесени. Куском коры как мог, собрал зелёную массу. Фильтровать или хоть немного очистить раствор нет никакой возможности… это плохо, в нем же куча токсинов. Как бы они не убили пациентов быстрее болезни. Да и пенициллин частично разрушится в желудке…
Я выдохнул. Все равно выбора нет — старшие мальчики угасали. Разжимаю челюсти первому и осторожно, чтобы он не захлебнулся, вливаю половину раствора. Ребенок кашляет и слабо дёргается, пытаясь отвернуть голову. Теперь напоить второго. Все, остаётся только ждать…
Пока на костре жарилась рыба, приготовил новую порцию раствора. Дети, мое маленькое племя, иногда переговаривались отрывистыми фразами и словами, но понять хоть что- то было невозможно.
— Дим, ры-ба, — Эрика протягивала мне запеченного окуня.
— Спасибо! — улыбаюсь и киваю девчонке.
Запомнила же вчерашнее слово… Решено, буду обучать ее русскому языку!
За вечер Эрика запомнила пару десятков слов. Простейшие предметы, вода, огонь, камень, дерево, живое, мертвое… Она с удовольствием повторяла новые слова, произнося их все лучше и лучше. Мелкие дети тоже прислушивались, и иногда пытались повторить. Разгоревшийся костер освещал детские лица, с них ушла вчерашняя бледность, появились первые улыбки и смех. Они снова обрели надежду выжить…
Спали, как и вчера, возле костра. Завтра нужно похоронить всех взрослых, и навести порядок в пещере. Сквозняк уже не справлялся с накатывающихся из глубины склепа запахами. Да и опасно столько времени тянуть, как бы новая эпидемия не вспыхнула…
Дважды за ночь я просыпался, подбрасывал дрова в огонь, и проверял состояние своих пациентов. Пока живы…
Третий день в этом мире, в этом времени… Я полностью оправился от болезни, силы стремительно возвращались в молодое, привычное к огромным нагрузкам, по меркам далёкого цивилизованного будущего, тело. Эрика на вид так же была здорова. Дети ещё покашливали, но выглядели намного лучше, уже не напоминая свои бледные копии, что я вытащил из под шкур два дня назад. Даже старшие мальчишки дышали спокойнее. Неужели действует пенициллин? Дай бог…
Съев
