Дядя самых честных правил 4 (СИ) - Горбов Александр Михайлович

Оказывается, стоило мне вернуть прусским магам подарок, как в атаку пошла пехота. Солдаты захватили пустые батареи, брошенные шуваловцами, но удержаться не смогли. Яростная атака наших гренадёров выбила врага оттуда, и пруссаки откатились за холм, где их не доставала наша артиллерия. Но контратаковать Салтыков не разрешил, и войска ждали новой атаки противника.

— Думаю, — Корсаков кивнул в сторону пруссаков, — скоро ещё раз на штурм пойдут.

Я попросил у майора подзорную трубу и оглядел поле боя. Да, немало народу положили. Пару тысяч, если не больше.

— Иван Герасимович, разрешите в случае атаки приласкать их моими «близнятами»?

Хоть Корсакову крайне не нравилась эта маленькая пушка, он не стал мне отказывать.

— Если желаете, Константин Платонович, можете и пострелять.

Я поблагодарил его и прошёлся вдоль орудий батареи. На глазок оценил состояние Печатей и улыбнулся сам себе. Держатся! На пять-шесть таких сражений хватит, не зря возился и накачивал эфирные фигуры.

Закончив осмотр, я подозвал Сидорова и ещё одного солдатика, из выделенных мне в помощь, и приказал:

— Как начнётся стрельба, я укажу фланг, и вы катите туда орудие. Прикроем батарею от фланговых атак, если придётся.

— Не сумлевайтесь, вашбродь, — Сидоров осклабился. — Пушечка лёгкая, туда-сюда можем весь день катать.

— Вот и славно, братец. Пока отдыхайте, силы ещё понадобятся.

Оставив пушкарей, я отправился к Кижу, стоявшему позади батареи и разглядывавшего ряды пехотного полка на правом фланге.

— Спасибо, Дмитрий Иванович, что вытащил.

Мертвец обернулся и пожал плечами.

— Разве я мог поступить по-другому, Константин Платонович? Слово мертвеца самое крепкое на этом свете.

— И всё же я тебе благодарен, выбери, чем тебя можно наградить.

Киж на секунду задумался и хитро усмехнулся.

— Как вернёмся в усадьбу, прикажите Настасье Филипповне не запирать винный погреб. Окошко там больно маленькое, лазить крайне неудобно.

Я расхохотался.

— Прикажу. Хочешь, тебе там столик поставят, чтобы никуда уходить не пришлось?

Киж наигранно возмутился.

— Константин Платонович, я же не горький пьяница! Норму знаю, не больше пяти…

Договорить он не успел. В трёх шагах от нас с диким свистом и грохотом в землю врезалось пушечное ядро. Срикошетило от земли и, как камень, брошенный на водную гладь, заскакало по полю. Не дожидаясь следующего прилёта, я бросился обратно на батарею. Как и предсказывал Корсаков, пруссаки пошли на второй штурм.

Глава 3

Гусары смерти и песок

На этот раз пруссаки не бросились в атаку нахрапом, а проявили военную смекалку. Выставили на холме у моста пушки и открыли огонь по нашей батарее. Корсакову, хочешь не хочешь, пришлось отвечать. А пруссаки, видя, что наши пушки заняты артиллерийской дуэлью, снова двинули пехоту на брошенные шуваловские батареи, чтобы вбить клин между русскими полками.

— Магов бы сюда, — дёрнул щекой Корсаков. — Что там Салтыков думает, а?

Я покачал головой и указал рукой на север.

— На другом фланге армии заварушка. Видите, вон там?

Корсаков повернулся и несколько минут всматривался в дымку над лесом. Я давно заметил — маги с Талантом «подслеповаты» на эфир, с трудом различают детали рисунка. Это деланным приходится тренироваться, чтобы видеть отдельные нити, а у Талантов всё просто: бери больше силы и кидай дальше, не обращая внимания на мелочи.

— Магическая схватка, да?

— Так точно, Иван Герасимович, и серьёзная. Знатно полыхает, там чем-то посильнее «молотов» кидаются.

Майор покачал головой, поднял подзорную трубу и включился обратно в артиллерийскую дуэль.

— Третье орудие, выше бери! — гаркнул он, перекрикивая шум боя. — Пятое, не спать! Быстрее заряжай!

А я перевёл взгляд на развёрнутый строй прусской пехоты. Эх, жаль, далековато они сейчас для «близнят»! Быть может, если они выбьют гренадеров с батарей, тогда я их достану, а пока могу только кинуть «всполохом». Только прусские офицеры прикрывают шеренги щитами, и толку не будет. А «молот» я воспроизвести не могу, увы.

Наблюдая за движением войск, я почувствовал холодок, бегущий по спине. Где-то недалеко вздрогнул эфир от призываемых Талантов. И не одного, не двух, а нескольких десятков. Маги? Чьи? Наши или пруссаков?

Я обернулся направо и смог только выругаться подхваченным у Диего выражением.

— Mierda del toro!

От небольшой рощицы во фланг батарее заходил эскадрон гусар. «Весёленькие» канареечно-зелёные доломаны и такие же лосины, высокие шапки из медвежьего меха с нарисованным черепом. «Гусары смерти», вспомнил я рассказы офицеров, любимый лейб-гусарский полк Фридриха. Набранные из небогатых дворян, образцово вымуштрованные, и, что самое страшное, каждый второй обладает Талантом. Пусть слабеньким, но способным швырнуть хотя бы огненный всполох. Можете представить, что будет, если они налетят на батарею? Корсаков, возможно, успеет развернуть крайнее орудие и выстрелить картечью, но этого недостаточно. Так что придётся мне вытягивать ситуацию.

— Сидоров! — заорал я. — Орудие на правый фланг!

Гусары только набирали разгон, ускоряя механических лошадей немецкой выделки. В галоп они пустятся, когда подъедут ближе, а сейчас атакуют магией издалека. Старшие офицеры наверняка используют «молоты», но и от десятков всполохов станет ой как несладко.

Справлюсь ли я с такой оравой? Нет конечно, если буду драться, как на дуэли. Надо бить их «близнятами», вкачав всю магию Анубиса в защиту. На этот раз мне не требовалось растягивать щит на восемь орудий в ряд, а только прикрыть их сбоку. Компактный щит получился плотный, почти видимый обычным глазом как лёгкая синеватая дымка. Сразу за ним я выставил отражающую связку с Тильдой и занялся моей пушечкой.

Бух! Бух! Бух!

Чужие заклинания лупили по щиту, будто дождь по крыше. Но щит стоял надёжной стеной, а сила текла через меня легко, с эдаким шипением, как газировка. У меня что, от перенапряжения «прочистились» каналы? Или это начала действовать красная ртуть? Анубис, взбодрившийся и радостный, одновременно качал эфир в щит и отдавал часть мне для заряда «близнят». Ещё секунда, другая… Есть!

— Наводи, — приказал я сам себе, — целься.

Чуть-чуть ослабив Знаки на стволах, я слегка расширил разлёт зарядов. Не время экспериментировать, но мне требовалось подобие картечи, чтобы бороться с массой всадников.

— Огонь!

Я саданул ладонью по сдвоенной казённой части, освобождая энергию.

В ушах зазвенела тишина. Пальцы обожгло эфиром, хлынувшим в пушку для перезарядки. А в сторону пруссаков полетел раскалённый шторм, расширяясь длинным конусом.

Щит лопнул, оставляя меня почти беззащитным, но это уже не имело значения. Мой огненный эфир смял защиту магов и выкосил треть всадников. Сжёг лошадей, гусар и оружие, расплескав вокруг целую метель хлопьев жирного пепла.

— Заряжай!

Чёрт с ним, со щитом, мне нужен ещё выстрел.

— Наводи! Огонь!

Когда второй выстрел смёл ещё треть всадников, мне стало дурно. Нет, никаких терзаний о забранных жизнях, это война, здесь по-другому не бывает. Мне стало муторно от другого — в мои «песочные часы» посыпался чёрный песок. Много, очень много, гораздо больше, чем за тех несчастных дуэлянтов. Господи, скольких же магов я убил? Они там все с Талантами были? Вот уж «повезло»! Ей-ей, я не добивался специально такого эффекта.

Внезапное совестное чувство мгновенно исчезло, когда со стороны недобитых гусар прилетел «молот». Щита уже не было, а связка с Тильдой только слегка отклонила заклятье.

Взрыв разорвал солдатика, отданного мне в помощь, на куски. Сидорова отбросило на десяток аршин, а меня приложило до звона в ушах.

— Ну я вас!

Перезаряжая «близнят», я в одиночку схватился за пушку и стал доворачивать на цель. Уж не знаю, откуда взялись силы ворочать такую тяжесть, но я навёл орудие. У меня «сорвало стоп-кран», и я влил в орудие раза в два больше положенного.