Просто выжить
В доме, после уличной прохлады, показалось теплее. Прикрыв щелястую дверь, Вера подошла к стене с той самой светящейся штукой. Свет, хоть и неприятный, был достаточно ярким. Но понять, как именно это работает, она не смогла. То, что висело на стене было самой обычной доской. Плохо обработанной и занозистой. И лицевая часть этой доски светилась. Светилась и щепка, которую Вера смогла отколупнуть.
– Похоже, это какая-то люминесцентная краска. Сейчас чего только не продают на «Алиэкспесс». Странно только, что ребенка больного в сарае оставили. Хотя, может, это и не сарай... Но куда органы опеки-то смотрят? Разве можно детей в таких условиях содержать?
Вместо кровати – коробка, белья постельного нет, печь какая-то совсем уж странная. Вделана в каменную стену, в ту, что сарай пополам делит. Больше всего похожа на горку камней с полукруглым отверстием внизу. И широченная труба, тоже каменная, тепло держать не будет совсем. Да о чем говорить, если даже потолка в доме нет и дверь уличная – одни щели.
Может это что-то вроде летней кухни? Ну да, вот тут на столе – посуда. Но тоже странноватая. Очень грубая глиняная лепка, не глазурованная, как-то странно... И кастрюль нет, два горшка глиняных и котелок, довольно большой, литров на семь-восемь наверное. Несколько мисок, часть из них грязные, со следами еды и всего две кружки.
Может, родители у девочки экопоселенцы? У меня, у меня родители... Господи, ну совершенно безумная ситуация... Сундук, в сундуке – тряпье разное, грязное тряпье. Постирать-то можно было. Да и от меня пахнет так, как будто неделю не мылась. И вот такая грязища в доме, а мух нет. Даже странно... Ладно, надо посмотреть вторую комнату. Во второй комнате было почище. Но не слишком.
Прямо напротив двери, в которую Вера зашла, была еще одна дверь. Довольно прочная, утепленная соломой и обитая дерюгой. В дерюге – дырки, солома торчит пучками. Была почти настоящая кровать, даже с простынью и двумя подушками. Вся одежда и белье были изготовлены из довольно грубых самотканых полотен, не очень понятно, из чего именно, похоже на шёлк, но не в такой же нищете простыни шёлковые стелить.
Всё это, самотканое и самодельное, еще больше утвердило Веру в мысли об экопоселении. Стоял небольшой топчан, тоже с простыней и подушкой. Стену над топчаном прикрывал грубый неуклюжий коврик. Не ковер, скорее просто кусок толстой грубой ткани, на которой очень неряшливо были сделаны узоры цветными толстыми нитками. Накрыты и кровать и топчан были домоткаными половиками. Верина мама в деревне похожие у себя стелила. А тут их вместо одеял приспособили. А подушка не такая жесткая, как у нее на кровати, а из перьев. Светящихся досок здесь было повешено аж две, одна – на стене, а вторая висела на веревках, привязанных прямо к балкам. Окно – так же единственное в комнате – было застеклено маленькими кусками разных оттенков. И зеленоватое, и голубоватое, но все стекло толстое, мутное и с пузырями. Это особенно напугало Веру.
– Ну, неужели эти сумасшедшие неряхи даже стекло сами варят? А зачем? И как я буду здесь выживать? Так ведь и блох, и вшей можно развести – мыло они вряд ли покупают. И еще странность – кухня в моей комнате, а ларь с продуктами – в этой.
В ларе было большое отделение с грубой серой мукой. Во втором лежали мешки с крупами двух видов, маленькие мешочки с травами и семенами, какие-то сушеные фрукты. Или овощи.
Корзинку с этими сморщенными штуками Вера покрутила у окна, но так и не опознала. Рядом с ларем стоял здоровенный сундук, с большим навесным замком. Расковыривать его Вера не рискнула. Было несколько коробок и сундучков поменьше, но все проверять было некогда. Вряд ли там что-то интереснее будет, чем тряпье самодельное.
Еще был стол под окном и вдоль него – две длинные лавки. На лавках – тоже половики. Грязные. Вот и всё.
Ещё в углу, возле второй двери прямо в стену вбиты толстенные гвозди. На них висит пара тряпок. Очевидно, это был парадный вход, и сюда вешали одежду. Дверь заперта снаружи. Ну и сама комната выглядела побольше и посветлее.
Была еще одна странность...
Вера точно знала, что под автобус она попала глубокой осенью. А здесь – или самое начало лета, или поздняя весна. Печка не топится, но в доме не холодно. Была бы нормальная одежда – вообще бы прохлады не ощутила.
Вера вернулась в маленькую комнату, залезла на кровать, легла и укрылась. Все же она ощущала себя очень слабой, болели мышцы, болела голова, знобило и, кажется, поднялась температура. Думать она все равно не могла – слишком все было странно.
Сон пришел быстро и был глубок. Так глубок, что она даже не слышала, как шумели вернувшиеся домой хозяева.
