Самый лучший пионер. Том второй - Павел Смолин
— Как у вас дела вообще, Екатерина Алексеевна?
— Нормально, — отмахнулась она и посоветовала. — Ты лучше о другом сейчас думай.
И она права — надо включать мозг на полную, потому что мы уже подходим к Большому Кремлевскому дворцу, где нас, надо полагать, ждут.
— А почему вы за мной сами пошли? У вас же дел поди по горло, — на остатках пофигизма спросил я.
— Да ну их, напутают еще, — невнятно ответила баба Катя.
Ну понятно, накручивала себя поди покруче меня — а ну как пионер генсеку сильно не понравится? Тогда и ей попадет. Везде ё*аное лизоблюдство и обезьяньи игры! И нет, это общемировая практика, а не местная.
Вошли в здание, и я немножко оробел — да тут все долбаное Политбюро, включая, конечно же, и моего просто образцово держащего на лице нейтрально-вежливую маску деда. А вон и Суслов — не успел к нему в машину на правах «автостопщика» пробраться на интересный разговор. Ничего, может, еще будет возможность. А вот и Косыгин — интересно, как ему, главному экономисту, живется при такой удивительной экономической модели? Работники Госбанка по ночам не снятся? Может однажды и узнаю. А это вот у нас Подгорный Николай Викторович — штатный возлагатель наград на монаршую грудь, формально — Председатель Президиума Верховного Совета СССР, о чем-то треплется с Самим. Леонид Ильич в эти годы прямо неплох — энергичен, подтянут, мимика оживленная. Так-то еще править и править, но я, опять же, видел, чем это все закончится. А еще смотрел в интернете двадцать шестой съезд КПСС, датируемый 81 годом. Это же, б*ядь, «ночь живых мертвецов»! Да там высшим государственным деятелям «на круг» тыщ двадцать лет! Но нет, будут до последнего сидеть, с трудом сдерживая просачивающееся в штаны старческое дерьмо. А еще вон Кириленко присутствует, это который после инсульта в Политбюро будет сидеть с документально заверенным диагнозом «атрофия коры головного мозга», что просто не может не впечатлять. А людям каково на это смотреть? Особенно — молодежи? Неудивительно, что к развалу «коммунизм» ненавидела большая часть страны! А еще вкусное — «эпоха пышных похорон», когда эти полутрупы таки решат, что им хватит. Опять же — как на народное восприятие ложится? «Страна умирает» — вот как! Нет уж, по накатанной лыжне ехать мне противно. Врываемся!
— Здравствуйте, товарищи! А я вас по телевизору видел!
Воцарилась тишина, Фурцева больно сжала мою ладонь. «Кхемснув», генсек развеял морок, вежливо и с вполне убедительным любопытством поинтересовавшись:
— Часто?
— Реже, чем передовиков народного хозяйства, — честно ответил я.
— Значит правильно телевизор у нас в стране работает, — улыбнулся Брежнев, которому нравится играть в скромность.
Качественно отыгрывает — лат из орденов пока не носит, но это просто во вкус пока не вошел.
Атмосфера разрядилась — главный не стал командовать «фас», значит можно чуть расслабиться.
— Это Ткачев Сергей Владимирович, — запоздало представила меня Фурцева.
— Кого попало бы не привели, Екатерина Алексеевна, — не особо-то приветливо отмахнулся от нее Брежнев и пошел на меня.
Фурцева подтолкнула в спину, и я послушно двинулся навстречу. Опа, исторические поцелуи. А слюней-то сколько, мать твою! А еще куревом воняет. Не сметь вытираться! Завершив любимый ритуал, генсек приобнял меня за плечи и начал валять дурака:
— Вот, товарищи, полюбуйтесь, какими плодами нас одарила Советская система образования! Ты — большой молодец, Сережа, и мы с товарищами будем очень рады, если ты и дальше продолжишь писать такие же правильные книги и песни.
«Товарищи» дисциплинированно заулыбались и закивали. Мне кажется, или дед немножко вспотел? Ты уж держись, чо, у тебя охренеть какие тяжелые дни впереди, не сгинь в горниле партийной борьбы, ладно? Считай — договорились.
— Служу Советскому союзу! — заорал я в лицо Леониду Ильичу.
Он заржал, следом заржали окружающие, и генсек похвалил:
— Хорошо служишь, Сережа. А ты, говорят, анекдоты рассказывать мастер?
— Вам про присутствующих или отсутствующих? — продемонстрировал я сверхманевренность.
— А давай сразу про меня! — попросил он.
— Ух! — демонстративно поежился я. — Только не обижайтесь, ладно?
— Леонид Ильич — генеральный секретарь, им по должности обижаться не положено, — добавил юморка Суслов.
Товарищи с генсеком посмеялись.
— Тогда ладно, — хлопнул я в ладоши. — Приезжает однажды Леонид Ильич с официальным визитом в Белый Дом, к президенту Никсону…
«Актуалочка» про Варшаву и обосравшуюся пани вогнала половину товарищей в краску, а вторую, включая генсека, заставила сложиться пополам от смеха. Ништяк! Закрепляем успех! Рассказал про «три лагеря отборных анекдотов про Брежнева». Тут уже партийная дисциплина взяла свое, и ржать принялись все, даже дед.
— Юрий Владимирович, начнем четвертый формировать? — кивнув на меня, поинтересовался Брежнев.
— Такому юмористу отдельный построим, — отшутился тот.
Снова хохот, включая мой.
— Это мы так шутим, Сережа, у нас за политические анекдоты не сажают, — подмигнул мне Леонид Ильич.
— Я понимаю, Леонид Ильич, — кивнул я. — Но кто нервами послабее мог бы и оконфузиться.
— А у тебя, получается, нервы крепкие? — уточнил он.
— Очень! Хотите про Юрия Владимировича расскажу, чтобы это доказать?
— Ну-ка, ну-ка!
Рассказал, все поржали, и Брежнев счел справедливым послушать анекдоты и про остальных. Да пожалуйста! Через двадцать минут деды возлюбили меня всей душой — анекдоты выдавал хоть и смешные, но слегка комплиментарные, а эти, стало быть, оценили.
— Пора! — подошел к нам мужик лет сорока в штатском.
— У нас тут заминка вышла, хорошо, что Екатерина Алексеевна тебя привела, время быстро пролетело, — поделился инфой генсек, снова приобнял за плечо — пришлось отпустить, чтобы смеяться было удобнее — и повел к выходу, пропустив вперед положенных по регламенту товарищей. — На обед с космонавтами хочешь? — выкатил хорошему мальчику «плюшку».
— Очень хочу, Леонид Ильич! — горячо закивал я.
— А со мной по Красной площади прокатиться хочешь? — продолжил он осыпать величайшими милостями.
— Тоже очень хочу!
— Тут постой тогда, — приставил он меня поближе к Андропову.
Намек типа?
— Чтоб не сбёг! — отдал главе КГБ монарший приказ.
— От нас не убегают, — положил дед мне ладонь на плечо.
Все еще непонятно, намек формата «я знаю» или просто совпадение. Да плевать, скоро всем станет не до того.
— После торжественной части тебя заберу, — пояснил генсек, дед вскользь посмотрел на меня, весело блеснул льдинками в глубине глаз и передал подчиненному в гражданском.
Одобрил, так сказать. А как тебе понравится следующая фаза идущей просто нереалистично гладко акции? Самоконтроль, сука, последний рывок остался! Торжественную часть благополучно пропустил мимо ушей — не до нее. Когда все речи были сказаны, руки — пожаты, а награды — вручены, Леонид Ильич махнул мне рукой. А вокруг него — космонавты, и
